- А-а, тогда беру обратно свои мысли о тебе, - Джейн протянула руку и улыбнулась Мари. – Мне нравится твое платье. Черный – мой любимый цвет.
Люк решил, что это сильное преуменьшение.
- Вы уже встречались с Мей Майнер и Джорджиной Ковальски? – спросила Джейн и пододвинулась, чтобы Мари и Люк смогли оказаться в их группе.
Люк повернулся к жене Хью, маленькой блондинке с большими карими глазами и очень легким макияжем. Она была одной из этих «естественных» девушек. Как Джейн. За исключением сегодняшнего вечера. Сегодня Джейн накрасила губы. Он пожал руки обеим женщинам, затем сказал:
- Я встречался с Мей в прошлом сентябре.
- Тогда я была на девятом месяце беременности, - миссис Майнер покопалась в своей черной сумочке и вытащила фото. – Это Натан.
Джорджина протянула ему свой снимок:
- Это Лекси, когда ей было десять, а это ее младшая сестра Оливия.
Люка не особо интересовали фотографии детей - серьезно – но он удивлялся, почему родители всегда считают, что он хочет посмотреть на них.
- Милые детки, - он изучил картинки, затем вернул фотографии женщинам.
Все снова начали обсуждать выступления, которые он пропустил, опоздав, и у Люка появилась возможность изучить платье Джейн. Спереди было глубокое декольте, открывающее ее маленькую грудь, и Люк мог поспорить, что если бы она слегка пожала плечами, он смог бы увидеть еще больше. В комнате было жарко, и все же ее соски натянули ткань платья, как будто Джейн сильно замерзла.
- Люк, - сказала Мари, отвлекая его от созерцания платья. Он взглянул на сестру через плечо. - Ты знаешь, где здесь туалет?
- Я знаю, - ответила за него Джейн. – Пойдем, я провожу тебя. - В своих туфлях с огромными каблуками Джейн была примерно одного роста с Мари. – По пути ты можешь рассказать мне все грязные секреты брата, - добавила она, когда они уходили.
Люк решил, что находится в полной безопасности, поскольку Мари не знала ни одного его секрета. Грязного или какого-то другого. Девушек вскоре поглотила толпа народа, и когда Люк повернулся обратно, Мей и Джорджина извинились и оставили его наедине с Дарби.
Хоуг заговорил первым:
- Я заметил, как ты смотришь на Джейн. Она не в твоем вкусе.
- А что же у меня за вкусы? - Люк отодвинул полу смокинга и засунул руку в карман.
- Хоккейные фанатки.
Люк никогда не общался с хоккейными фанатками, и он вообще больше не был уверен, кто в его вкусе. Не тогда, когда смотрел на Джейн Олкотт и спрашивал себя, что бы она делала, если бы он затащил ее в прачечную и поцелуями стер с губ красную помаду. Если бы пробежал пальцами по позвоночнику, скользнул рукой вперед и обхватил ее маленькую грудь. Конечно, он никогда не смог бы сделать это. Не с Джейн.
- А тебе-то что?
- Мы с Джейн друзья.
- Разве не ты позвонил мне и попросил уговорить ее снова вернуться на работу?
- Это был всего лишь бизнес. Если ты спутаешься с ней, она может потерять работу. Навсегда. Я сильно разозлюсь, если ты сделаешь что-то, что причинит ей боль.
- Ты мне угрожаешь? – Люк посмотрел сверху вниз на бледное лицо Дарби и почти почувствовал уважение к этому парню.
- Да.
Счастливчик улыбнулся. Может быть, Дарби и не был бесхребетным чудилой, которым он его всегда считал. Зазвучали первые аккорды музыки, и Люк отошел. Звуки какого-то подобия джазового дерьма, действующего ему на нервы, наполнили помещение, и он направился к главному гвоздю вечера - Хью Майнеру. Джон Ковальски присоединился к ним, и мужчины заговорили о хоккее, обсуждая шансы «Чинуков» на победу в Кубке в этом году.
- Если в команде никто не заболеет, - предсказал Хью, - у нас есть отличная возможность выиграть Кубок.
- И если снайпер сумеет обойтись без травм, - добавил Стена.
Они заговорили о том, чем занимались после завершения карьеры. Хью вытащил бумажник из заднего кармана брюк и открыл его:
- Это Натан.
Люк не стал утруждаться, сообщая ему, что уже видел эту фотографию.
ГЛАВА 9
Лед тронулся: неожиданный бросок
Джейн вытерла руки бумажным полотенцем и бросила его в мусорную корзину. Посмотрев в зеркало над раковиной, она едва узнала себя. И не была уверена, что это хорошо.
Потом открыла маленькую сумочку, которую позаимствовала у Каролины, и вытащила тюбик красного блеска для губ. Мари присоединилась к ней у раковины, и Джейн изучала сестру Люка, пока та мыла руки. У брата и сестры не было никакого сходства, если не считать их глаз одинакового оттенка голубого.
Ранее, когда, повернувшись, она увидела Люка с такой молодой девушкой, то испытала потрясение. Ее первой мыслью было, что его нужно арестовать, но секундой позже Люк поверг ее еще в большее изумление, когда представил девушку как свою сестру.
- У меня это не очень хорошо получается, - призналась Джейн, наклоняясь к зеркалу и размазывая блеск по губам. Перед банкетом Каролина наложила на ее губы какую-то стойкую помаду, и Джейн теперь надо было лишь обновлять блеск. Она подумала, что получилось неплохо, но поскольку опыта у нее не было, Джейн не была в этом уверена.
- Скажи мне правду: мои губы выглядят аморальными?
- Нет.
- Огромными? – Надо было признать, что наносить этот макияж оказалось довольно весело. Хотя она не хотела бы заниматься этим каждый день. Или даже хотя бы просто часто.
- Нет, - Мари бросила бумажное полотенце в мусорную корзину. – Мне нравится твое платье.
- Я купила его в «Нордстроме».
- Я тоже!
Джейн протянула Мари блеск.
- Мне помогла его выбрать подруга. Я не очень хорошо разбираюсь в цветах.
- Я отыскала свое сама, но купил его Люк.
В таком случае было непонятно, почему Люк позволил своей сестре купить слишком маленькое платье. Джейн, может, и не была большим знатоком моды, но даже она могла заметить это.
- Очень мило с его стороны. - В зеркало она увидела, что Мари накрасила губы слишком сильно. - Ты живешь в Сиэтле?
- Ага, я живу с Люком.
Шок номер три за вечер.
- В самом деле? Это, должно быть, сущий ад. Тебя за что-то наказали?
- Нет, моя мама умерла полтора месяца назад.
- О, нет, - сердце Джейн сжалось. – Мне так жаль. Я пыталась пошутить и ляпнула бестактность. Чувствую себя такой ослицей.
- Все нормально, - Мари слегка улыбнулась. – И жизнь с Люком не всегда сущий ад.
Джейн забрала свой блеск обратно и повернулась к девочке. Что тут можно было сказать? Ничего. И все же она попыталась.
- Моя мама умерла, когда мне было шесть. Прошло уже двадцать четыре года, но я знаю… - она замолчала, подыскивая правильные слова. Хотя таких не существовало. – Я знаю, какую пустоту это оставляет в сердце.
