— Я согласен со всем, что ты скажешь, дорогая.
Сделав свое заявление, Джеффри погрузился в кипу бумаг, которую принес с собой, — он так долго отсутствовал, что у него скопилось много неотложных дел.
Руперт взял чашку из рук Норы:
— Но я могу поцеловать невесту?
— Не думаю, — улыбнулась Нора. — Я пока еще не невеста. Я стану ею через несколько месяцев. Наверное, не раньше начала будущего года.
— Конечно, как я мог забыть об этом! Вы правы, вам лучше подождать. Не хотелось бы, чтобы люди снова начали болтать!
Нора посмотрела на Джеффри — как он отреагирует на заявление Руперта? Но он их не слушал, всецело занятый своими бумагами, поэтому она вздохнула и спросила:
— Что ты имеешь в виду, Руперт? Какие еще инсинуации?
Руперт отпил глоток чая.
— Я должен заметить, Нора, ты положила в чай ломтик лимона толщиной с листок бумаги, именно так, как я люблю, но ты забыла положить два куска сахара. — Он протянул чашку, чтобы она могла положить сахар.
— Два, как ты просил, — сказала Нора, кладя сахар серебряными щипчиками.
— Нельзя, чтобы в чае был лимон, но не было сахара, иначе будет очень кисло во рту, а этого бы совсем не хотелось!
Она поднесла ему блюдо бисквитов и ждала, пока он выберет себе один.
— Теперь, когда ты кончил со сладким, Руперт, почему бы тебе не рассказать нам, что ты имел в виду, сказав, что у людей могут появиться ложные представления, если бы мы поженились прямо сейчас?
— Ну, не хотелось бы, чтобы люди думали, что вам так не терпится и что вы просто не дождетесь, пока тело остынет!
Он расхохотался прямо в лицо Норе, несмотря на ее холодный взгляд.
— Ну, ты понимаешь, это просто шутка! — Он помешал чай. — О, дорогая Нора, чем ты недовольна? Я просто попытался пошутить, но сделал это довольно грубо. Извини. Мне кажется, что я и в этом уступаю Хьюберту. Мамочка всегда говорила, что Хьюберт может рассмешить даже статую!
Он отхлебнул чай и сделал гримасу.
— О, дорогая Нора, чай совсем остыл. Как ты считаешь, слуги могут приготовить нам очень горячий чай? Очень, очень горячий!
Нора была с ним совершенно согласна. Ее единственное желание сейчас состояло в том, чтобы выплеснуть содержимое чашки прямо ему в лицо, желательно, чтобы это был кипяток.
— Ты со мной не согласен, папа?
Джеффри отвлекся от бумаг:
— Согласен? С чем?
— Ты не считаешь, что чай совсем остыл?
Удивленный Джеффри отхлебнул глоток чая.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. У меня нормальный чай.
— Тебе повезло, папа, потому что мы все любим погорячее.
Он со звоном опустил чашку на блюдце.
— Стало быть, Нора, ты станешь моей мачехой, не так ли? Неправда ли, забавно?
Нора пожала плечами:
— Мне это не кажется забавным.
— Но это дает мне некоторые привилегии. Даже можно выразиться — прерогативы, — он резко встал со стула. — Как, например, возможность поцеловать невесту до ее замужества.
Внезапно он наклонился к ней, и она даже не успела подумать, что ей следует предпринять, как он уже крепко целовал ее в губы.
Она была поражена, когда услышала, как смеется Джеффри.
— Молодец, мой мальчик. Ну, Нора, я же говорил тебе, что он будет просто счастлив!
После обеда и многих, многих тостов в честь предстоящих брачных торжеств Руперт совершенно опьянел. Он был настолько пьян, что, когда Джеффри отправился в кабинет — заняться работой, Нора решила уйти в свою комнату, чтобы не оставаться наедине с Рупертом.
Но Руперт стал просить ее:
— Нора, пожалуйста, не уходи. Я понимаю, как я плохо себя вел во время чая, но ты должна мне представить возможность заслужить прощение.
— Это совсем необязательно, Руперт. Я понимаю, что новость могла привести тебя в шоковое состояние и это была твоя естественная реакция.
— Да, но я оказался не на высоте.
— Тебе вовсе не следует оправдываться…
— Это как в спорте, в соревновании всегда есть два соперника, два вполне порядочных человека и…
— Руперт, мы говорим не о соревновании.
— Нет, о соревновании, и пусть победит сильнейший… — Он захохотал и пожал плечами. — Мне кажется, что сильнейший и лучший уже победил, — он налил себе еще бокал вина.
Она твердо повторила:
— Это не было соревнованием, и никогда не шел разговор о лучшем мужчине и человеке.
— Ты абсолютно права. Я просто старался перевести все на язык спорта. Я и не думаю на самом деле, что победил лучший. Ты знаешь, тебе следовало бы подождать!
Она начала было вставать, но Руперт быстро обошел вокруг стола и, подойдя к ней, положил руку на ее плечо и сильно нажал, чтобы она не могла встать. Ей пришлось примириться с тем, что придется слушать человека, которого ей совсем не хотелось слушать. Она недовольно спросила:
— Ждать чего?
— Надо было подождать, и на тебе женился бы я!
Она не смотрела на него.
— Об этом никогда и речи не было.
— Ты же знала, что я был готов на тебе жениться. После того как пройдет приличествующее ситуации время. Я просто хотел, чтобы все было по правилам. Это мой стиль, и мне казалось, что ты ценишь его. Ты не могла не догадываться, как я отношусь к тебе.
— Я считаю, что тебе не следует продолжать, Руперт. Ты слишком много выпил, и…
— Да, я много выпил, но это ничего не меняет. Ты знаешь изречение: истина в вине!.. И ты прекрасно осведомлена о библейской традиции… Когда умирает один брат, другой должен жениться на веселой вдовушке и воспитывать сирот. О, я забыл. Ведь ты и Хьюберт не были мужем и женой, не так ли? И Хьюби не его сын. Тогда все меняется, я прав?
Она не могла реагировать на его выпады. Глупо обращать внимание на человека, который так пьян, как Руперт. Но все равно ей было очень неприятно! Хотя она и подозревала, что Руперт плохо воспримет новость, она не могла предвидеть такой яростной реакции! Ей и в голову не приходило, что Руперт может думать об их общей судьбе — ее и его.
Но ведь сам Хьюберт предупреждал ее. Это случилось в ту ночь, когда она наконец поняла, что им не быть любовниками. Что он тогда сказал? «Я не удивлюсь, если оба — отец и Руперт — замышляют убить паршивую овцу!..»
Конечно, это могло быть плохой шуткой. Но когда она начала протестовать, спрашивая, почему кто-то из них может захотеть его смерти, он ответил: «Может быть, потому, что каждый из них влюблен в жену этого глупца, этой паршивой овцы, и каждый из них хочет, чтобы она досталась ему!»
О нет, Хьюберт был далеко не глупец, но он уже мертв!
Она стряхнула руку Руперта со своего плеча:
— Я иду спать, и мне кажется, что тебе следует сделать то же. После хорошего отдыха, я уверена, ты станешь по-иному воспринимать вещи.
— А я в этом совсем не уверен. Я только что понял: конечно, ты не могла ждать, когда я женюсь на тебе. И не потому вовсе, что тебе было так уж невтерпеж замуж или так срочно требовался отец для Хьюби. Просто ты не могла дождаться, когда станешь графиней Хартискор!
Лежа в кровати, она долго не могла заснуть. Потом решила сказать Джеффри, что Руперт должен жить отдельно от них, возможно, даже для его согласия на это ей придется рассказать Джеффри все, что говорил его сын. Ей совсем не хотелось становиться между отцом и сыном, но она не могла представить, что еще можно предпринять.
Но когда утром от Руперта принесли гигантскую корзину цветов с запиской, содержавшей пылкие извинения и заверения в том, как дорога для него их дружба и как он хочет стать хорошим дядей для Хьюби, она решила, что ей следует простить его. Она сама столько раз ошибалась и постоянно прощала Хьюберта, причиняющего ей боль. Кроме того, ей бы не хотелось, чтобы у Джеффри и Хьюби появились какие-то сомнения в Руперте.
Они решили пожениться в начале марта. Руперт считал, что стоит устроить торжественную церемонию — прием для тысячи гостей, включая аристократию с континента и всей Англии плюс американские друзья, которых Джеффри приобрел за всю жизнь, включая Гарри Трумэна и Айка Эйзенхауэра. Если уж они вступали в брак, следовало все сделать по правилам, чтобы показать всему миру, что им наплевать на продолжавшиеся сплетни.
Руперт проявлял такой энтузиазм, вникая в каждую деталь, начиная с выбора вин до цвета скатертей, что очень растрогал Нору, хотя она не уставала повторять, что она хотела бы более скромной свадьбы. Но поскольку он продолжал настаивать на разработке всей процедуры, выбирая цветы, музыку и планируя меню, она сдалась. Она знала, что таким образом он пытается заслужить у нее полное прощение.
Как потом выяснилось, у нее не было причин пожалеть об этом. Все прошло великолепно! Пресса отнеслась к ней весьма лояльно. Единственным облачком, которое омрачило празднование, была смерть короля за месяц до свадьбы (Джеффри очень уважал короля Георга.)
