— Все это было довольно мило, — сухо бросает он, потягивая свой только что выжатый апельсиновый сок, — но чего тебе не хватает, моя козочка, так это крепкого зада и приличной груди. Пойми меня правильно, с тобой всегда приятно, но все-таки ты недостаточно хороша в постели. Нет ядрености! Вуаля!
— Это смертельно? — спрашиваю я, разбивая яйцо. Фаусто вздыхает.
— Я не критикую, — он откусывает от свежего, теплого круассана, — я только констатирую. Разве нельзя высказывать вслух свои мысли?
— Можно. С завтрашнего дня начну усиленно питаться, прибавлю тридцать кило и прекращу лишь тогда, когда мне будет впору черная кружевная ночная рубашка, которую ты якобы купил для меня. Тогда я буду достаточно ядреной для тебя?
— Шуток не понимаешь! — Фаусто намазывает маслом горячий тост и с хрустом вонзается в него. — Это была всего лишь шутка!
— Пожалуйста, ответь мне на один вопрос, — подаю я голос через какое-то время. — Что стало с той архитекторшей по интерьеру, которая работала с тобой до нашего брака? Где она теперь?
Фаусто застывает. Опускает тост.
— Зачем тебе это? — отзывается он наконец. — Ты же ее вообще не знаешь.
— Да так. С кем она теперь работает?
— Понятия не имею. Она уехала из Парижа.
— И где же она?
— Эмигрировала. В Абу-Даби! Подлей, мне, пожалуйста, чайку, дорогая! — Он протягивает мне свою чашку. Его рука дрожит.
— С удовольствием. Тебе с молоком и сахаром?
— Только с молоком. Мерси.
— А как ее фамилия? — не отстаю я. — Чья?
— Твоей бывшей сотрудницы. Фаусто вздыхает.
— Понятия не имею! Забыл. Она вышла замуж за некоего господина Матена. Нет, погоди. Дюпона. Нет! Как же звали того парня? Убей меня, не помню.
— А как ее имя?
— Брижит, — резко бросает Фаусто.
— Ты с ней больше не поддерживаешь отношения?
— С какой стати! У тебя опять галлюцинации? Как тогда с Биби?
— Я слышала ваш разговор, — говорю я как можно невозмутимее, — в субботу ночью. У водопада. Тебя, твоего отца и Гелиоса. Это случайно не та Брижит, которую Мелина предпочла бы иметь в роли невестки?
Вместо меня?
— Детка, я не знаю, о чем ты! Я никогда не был у водопада. Ты слышала, как отец разговаривал с Гелиосом и Ганимедом. Он обещал вправить им мозги. И, очевидно, сделал это. Я был наверху, в нашей комнате. Прилег после ужина. Мне было нехорошо. Можешь спросить у матери, если не веришь!
Он простодушно смотрит на меня большими голубыми глазами. Кроткий агнец.
— У тебя, значит, нет давней подружки, от которой надо откупиться?
— Откупиться? — переспрашивает Фаусто, будто слышит это слово в первый раз. — За что?
— Это не та Брижит, которая постоянно звонит мне и требует, чтобы я исчезла?
— Разумеется, нет.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что ее нет в Париже. Не будет она из Саудовской Аравии звонить в Европу.
— А кто же постоянно мучит меня по телефону?
— Не имею ни малейшего представления. Откуда мне знать?
— А кто забрасывает твоего отца анонимными письмами?
— Не знаю!
— Клянешься?
— Клянусь! — заявляет Фаусто и залпом допивает свой чай. — Кстати, давно хотел тебе сказать, от тебя так странно пахнет. Ты знаешь об этом?
Он морщит нос и принюхивается.
— У тебя новые духи?
— Нет.
Фаусто не отстает.
— Как-то ты нехорошо пахнешь.
— Чем это я, по-твоему, пахну? — спрашиваю я смущенно.
Он встает и наклоняется ко мне.
— Анисом! От тебя воняет анисом! Точно!
Я отрицательно трясу головой. Но Фаусто входит в раж.
— Может, это лак для волос?
— Я уже несколько дней не пользовалась лаком. — Фаусто твердым шагом направляется к окну и настежь распахивает его. Машет створками, будто от меня исходят ядовитые пары.
— Если тебе надо над кем-нибудь покуражиться, подыщи себе другую, хорошо? — Я встаю.
— О-ля-ля! С тобой никогда нельзя поговорить! К тому же, родная, когда я смотрю на тебя вот так, в профиль, знаешь, что мне бросается в глаза? Ты потолстела, но не там, где надо. У тебя появился кругленький животик!
— Еще есть претензии?
— Нет, только своим допросом ты не давала мне рта раскрыть. А я все утро хотел тебе сказать: сегодня я покупаю дом! Сейчас я уезжаю. Если все пройдет гладко, вернусь после обеда. Или раньше. Пожелай мне успеха.
— На какие деньги ты покупаешь дом? Я спрашиваю только потому, что на нашем общем счете ничего нет.
Фаусто колеблется.
— Не волнуйся. Я договорюсь с банком, — говорит он.
— Или ты уже продал авеню дю Мэн?
Фаусто потягивается, встает и потуже завязывает пояс своего голубого халата.
— Любовь — утомительная штука, — изрекает он, — целых два дня в постели. Я наверняка сбросил килограмма три. Как ты считаешь, дорогая? Я похудел?
— А нельзя ли мне поехать с тобой посмотреть дом?
— Нет, нельзя! — отрубает Фаусто. — С этих пор делами занимаюсь только я. Мадам Сент-Аполл не пристало работать. В наших кругах это не принято! Слышала, что сказал отец? Мать осыпает меня упреками, друзья считают, что я не способен тебя прокормить. Если ты меня любишь, переложи ответственность на меня. И если все пойдет так, как я задумал, я сделаю тебе ребенка!
Фаусто уезжает в одиннадцать. Целый день о нем ничего не слышно. Ничего удивительного, ведь сегодня среда! Вечером он звонит. Прошло десять часов, и я сижу в желтом салоне с чашкой чая из лекарственных трав и книгой о Палладио[3].
— Можешь меня поздравить, — говорит он, — дом мой. За потрясающую цену! Я целый день вел переговоры.
— Ты его купил через фирму?
— Какую фирму? — медленно спрашивает Фаусто.
— «Аполл-недвижимость»! Или это тоже моя галлюцинация?
Короткая заминка.
— Опять начинаешь? — злится Фаусто. — Стоит мне только позвонить, как ты сразу мучаешь меня вопросами.
— В каком он состоянии?
— Дом? В паршивом! Все надо делать заново. Всю электропроводку, все трубы, кухню, ванные. Дьявольская предстоит работа. Начнем прямо завтра. Меня не будет пару дней. Ты не возражаешь, мой ангел?
— Если это необходимо.
— Необходимо!
— Дай мне адрес. Когда получу свою машину, подскочу ненадолго.
— Ни в коем случае! — поспешно отвечает Фаусто. — Дом — для тебя сюрприз. Сначала ремонт, а потом уж реклама. Твой собственный лозунг. Ты сможешь его увидеть, когда он будет готов. Но не раньше.
— У тебя есть там телефон? — Я хватаюсь за бумагу и карандаш.
— Предыдущие владельцы сдали его. — Меня охватывает паника.
— Значит, несколько дней ты будешь недосягаем?
— Я буду звонить из машины. Адье, дорогая! Наслаждайся своим досугом. И вспоминай о своем несчастном муже, который гробится, чтобы его прекрасная венка могла купаться в роскоши!
