– Я думала, ты хочешь, чтобы я открыла подарок.
– А ты хочешь? – спросил Стерлинг, откидываясь на спинку дивана.
– Не уверена.
Стерлинг взял у нее из рук футляр, открыл его и вытащил серебряный браслет с одной подвеской. Александра взяла браслет и увидела, что подвеска выполнена в виде клубнички. Она осторожно провела по ней пальцем и ощутила такой наплыв эмоций, какого не испытывала уже давно.
Она прижалась к его руке и подняла голову.
– Спасибо.
– Дай руку, – попросил он.
Александра протянула руку, и Стерлинг надел на нее браслет. От металла повеяло прохладой, но его ладони были теплыми. Он взял ее руку и скользнул пальцем под застежку браслета. Александра задрожала, что было вовсе не связано ни с сексом, ни с ощущением физической близости. Это была дрожь от холода души, в котором она прожила столько времени, пытаясь сохранить остатки разбитого сердца. Эта дрожь означала пробуждение, и было уже слишком поздно от него отказываться. Сегодня вечером, находясь в клубе с Дэном и Джессикой, она поняла, что стены, на которую она всегда рассчитывала, больше не осталось.
И во всем был виноват этот мужчина. Это он потряс самые основы ее жизни, сначала – когда захотел купить курорт, единственную вещь, в которую она привыкла без страха вливать свои эмоции, так как это было здание, а не человек, который мог ее покинуть. А потом – когда занимался с ней любовью так, словно она женщина всей его жизни. Полностью завладев ею и заставив смириться с таким положением вещей.
Александра не хотела попадать в зависимость от другого человека. Ей хотелось вернуться к своей привычной тихой жизни, где не было места эмоциям, которых она боялась больше всего на свете.
Ей не нужны были эти всепоглощающие чувства надежды, страсти, желания. Мечты о чем-то большем, чем у нее было. Взглянув на серебряный браслет, она внезапно почувствовала многолетний груз тоски.
Стерлинг обнимал ее очень нежно, как будто понимая, что разрушил ее мир, и это ее злило. Она не хотела показывать ему, какое влияние он на нее имеет. Не хотела дать ему понять, что с тех пор, как он появился в Чарлстоне, ее жизнь перестала быть ее безопасным убежищем.
Стерлингу не улыбалось провести вечер за рассматриванием фотографий ее мужа. Закрыв альбом, он привлек Александру к себе. Его подарки оказали на нее заметное влияние. Такого он даже сам не ожидал.
Он еще не успел до конца понять эту женщину, но был близок к этому. Надеялся, во всяком случае, потому что, сидя в одиночестве в своих апартаментах и мучаясь от ревности, не зная, где она и с кем, он почувствовал, что влюбляется.
Хотя он знал об этом еще в тот момент, когда увидел ее в доме Хотонов с шейкером для мартини в руках. Но сегодня днем все окончательно встало на свои места. Стерлинг понял, что никогда не расстанется с Александрой.
Он сделает все, чтобы удержать ее рядом с собой. А живая клубника и браслет служили лишь напоминанием о том, что все происходит наяву. Что он не мужчина грез и сказочный любовник, а человек из плоти и крови, который не будет счастлив, пока она не будет принадлежать ему, телом и душой.
Стерлинг притянул Александру к себе. Она обняла его за талию, прижав к себе еще сильнее. Ему нравилось ощущать мягкость ее тела.
– Я не знаю, что с тобой делать, – проговорила она так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы разобрать ее слова.
Это было настоящее откровение из уст женщины, которая всегда знала, в каком направлении двигаться. Всегда отдавала себе отчет в своих действиях. Всегда имела план действий. Однако Стерлинг не воспринял это как победу. На самом деле он понимал, что это признание заставит ее бороться с ним еще ожесточеннее.
Ей необходимо было знать, что она делает, необходимо было иметь готовый план. Отчасти эта необходимость возникла после смерти ее мужа. Он собирался расспросить ее о Марке. Он должен был понять мужчину, которого Александра любила и потеряла, потому что ключ к ее сердцу явно спрятан где-то в воспоминаниях о прошлом.
Она не цеплялась за прошлое, но и не слишком стремилась в будущее. Она как будто застряла между эпохами и готова была оставаться в таком состоянии до конца жизни.
И кто он такой, черт возьми, чтобы заставить ее изменить решение? Стерлинг не знал ответа на этот вопрос, но понимал, что не сможет просто так уйти.
– Расскажи мне о Марке. С ним ты знала, что делать?
Александра отстранилась, взяла альбом и стала медленно листать его. На ее лице появилась слабая улыбка, и она провела пальцем по лицу мужа.
– Думаю, да. Помнишь, когда мы говорили, о чем мечтали в детстве, я сказала, что хотела быть принцессой?
– Да.
Как он мог забыть об этой ее последней надежде, тянувшейся из прошлой жизни? Детские мечты сформировали ее представление о любви… первой любви.
Черт, неужели он хочет, чтобы она полюбила его? Да, хочет. Интересно, осознавал ли Марк, как сильно Александра была к нему привязана, как много он значил для нее? Она ведь много лет хранила верность его памяти.
– Марк был моим принцем. Мы познакомились, когда мама привезла меня на курорт перед поступлением в колледж. Это была последняя наша поездка перед началом взрослой жизни. Один из моих приятелей знал Марка и пригласил меня к нему на вечеринку. Это случилось в первый же вечер после моего приезда. И происходило все на пляже…
Стерлинг неожиданно осознал, что не желает знать подробностей. Но что-то в глубине его существа подталкивало к вопросам. Ему хотелось представить, какой была ее первая любовь, потому что он собирался стать ее последней любовью. Он был именно тем мужчиной, который вырвет ее из мира девичьих грез и подарит настоящие, женские мечты и реальные сексуальные фантазии.
– Итак, ты встретила своего принца. А что потом? – спросил Стерлинг, потому что все звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Неужели она не понимает, что во время ухаживания все мужчины кажутся ангелами, особенно когда они молоды и не отягощены никакой ответственностью? Он не стал говорить это Александре, но для себя отметил, против чего борется. Он сражался за Александру как мужчина из плоти и крови, пытаясь победить великую любовь и великую потерю.
– Всего год длилось наше счастье, но оно было настоящим.
– Год – это капля в океане жизни.
Александра отстранилась.
– Да. Когда я начинаю жалеть себя, я всегда вспоминаю это время. Лучший период моей жизни, когда мне был двадцать один год и жизнь казалась полной радужных перспектив. Марк был самой жизнью. Все, к чему бы он ни прикасался, превращалось в золото. – Она повернулась к нему. – Мне это нравилось, Стерлинг. Мне нравилось быть частью волшебного золотого круга. А когда он умер… я не знала, как быть дальше. Не представляла, как буду жить без него.
