— Где ты научилась?
— Во время моих странствий.
— Я буду очень нелюбезен, если выберу виски с содовой?
— Это по-шотландски.
Она налила для него виски, как ему нравилось — не слишком много, и добавила льда. Подала ему, и он, взяв, поцеловал ее снова. Неохотно высвободившись, она продолжила смешивать коктейль.
Пока она возилась с напитком, пришел Дункан, затем раздался звонок у передней двери. Лиз отправилась встречать других гостей.
Когда она вышла, Дункан сказал Оливеру:
— Лиз рассказала мне.
Оливер был удивлен. Этим утром ничего определенного между ними сказано не было. Ничего не было оговорено. Беседуя с Лиз, он хотя и восхищался ею, но больше был наполнен воспоминаниями, чем мыслями о будущем. Оливеру казалось, что еще не время думать о нем.
Он осторожно поинтересовался:
— Что она рассказала?
— Ничего особенного. Только намеки. Но вы должны знать, Оливер, что я счастлив.
— Что ж, я рад.
— И что касается Карнеев... — Но тут за дверью раздались голоса, и Дункан резко оборвал себя. — Поговорим позже.
Альфорды были парой средних лет: муж, большой и тяжелый, и жена, очень стройная, розово-белая, с мягкими, пушистыми, очень светлыми волосами, которые выглядят несколько бесцветными, когда начинают седеть. Их представили друг другу, и Оливер присел с госпожой Альфорд на диван, внимательно слушая ее рассказ о детях, которые не хотели жить в Шотландии, но теперь полюбили эту страну. Ее дочь стала активным членом местного клуба «Пони», а ее сын первый год учится в Кембридже.
— А вы... вы живете по соседству, если так можно сказать?
— Нет. Я живу в Лондоне.
— Но...
— Мой брат, Чарльз Карнеи, жил в Карнеях, но он погиб в автомобильной катастрофе. Я приехал сюда и пробую разобраться в его делах.
— О, конечно. — Госпожа Альфорд сделала скорбное лицо. — Понимаю. Сочувствую. Трудно запомнить все о соседях, особенно когда видишь их так редко.
Его внимание отвлекла Лиз. Ее отец и господин Альфорд стояли, увлеченно беседуя о делах. Она была рядом с ними, держа свой бокал с напитком и маленькое блюдечко соленых орехов, из которого господин Альфорд время от времени рассеянно брал орешки. Почувствовав пристальный взгляд Оливера, она посмотрела на него. Он подмигнул ей так, чтобы не заметила госпожа Альфорд, и Лиз улыбнулась.
Наконец, они пошли ужинать. Гостиная была мягко освещена, бархатные портьеры закрывали окна. На темном блестящем столе пестрели яркие салфетки, сверкали хрусталь и серебро. В центре алел огромный букет тюльпанов, они были такого же оттенка, как платье Лиз. Был подан копченый лосось, розовый и аппетитный, белое вино, эскалопы, брюссельская капуста, приготовленная с каштанами, пудинг, который состоял из взбитых сливок и лимона. Когда подали кофе с бренди, в гостиной запахло гаванскими сигарами. Оливер откинулся на стуле, сытый и довольный, с комфортом приготовился к светской беседе, которую принято вести после сытной трапезы.
Часы, стоящие сзади него на каминной доске, пробили девять. Несколько раз в течение дня он загонял мысль о Джоди и Каролин в самую глубину своего сознания и теперь не вспоминал о них. Но когда раздался бой часов, он внезапно забыл, что находится в Рози-Хилл, и мгновенно оказался в Лондоне с Клибурнами. В настоящее время они, должно быть, уже дома, усталые с дороги, пытаются объяснить все Диане, рассказывают о своих приключениях. Каролин, конечно, бледна от утомления после долгой дороги, Джоди полон разочарования. «Мы поехали найти Ангуса. Мы съездили в Шотландию, чтобы найти Ангуса, но его там не оказалось. А я не хочу ехать в Канаду».
Диана ругает их, потом наконец прощает, нагревает молоко для Джоди и укладывает его спать, а Каролин идет наверх, шагая по ступеням и держась за перила, на лицо ей спадают длинные белые волосы.
— ...что вы скажете, Оливер?
— Я? — Они все смотрели на него. — Извините, я задумался.
— Мы говорили о правилах ловли лосося, существует мнение...
Дункан внезапно замолчал. Все молчали. Стало очень тихо, и они услышали то, что раньше всех услышали чуткие уши Дункана, — звук подъезжающего автомобиля, но не на дороге, а на подъеме на холм к дому. Слегка подгазовывая, ехал фургон или грузовик. Потом свет фар промелькнул за шторами, и автомобиль остановился, но двигатель продолжал работать.
Дункан посмотрел на Лиз.
— Похоже, — сказал он шутливо, — будто подъехал угольщик.
Она нахмурилась:
— Думаю, что просто кто-то сбился с дороги. Госпожа Дуглас откроет. — И она обратилась к господину Альфорду, желая продолжить прерванную беседу, не заинтересовавшись незваным гостем. Но Оливер чувствовал напряжение, его уши прислушивались к внешним шумам, как у собаки. Он услышал звонок в дверь, медленные шаги экономки. Затем стал слышен голос, высокий и возбужденный, прерванный спокойными объяснениями госпожи Дуглас:
— Туда нельзя, там гости... — А затем восклицание: — Ах, дьяволенок!
И в следующий момент дверь гостиной с силой распахнулась, и в гостиную ворвался Джоди Клибурн. Его глаза лихорадочно осматривали комнату в поисках единственного человека, которого он хотел найти.
Оливер вскочил, отбросив салфетку:
— Джоди!
— Оливер!
Мальчик пулей бросился через комнату, как почтовый голубь, прямо в руки Оливера.
Учтивая формальность званого обеда немедленно разрушилась, подобно лопнувшему воздушному шару. Никто не ожидал столь мелодраматичного финала. Джоди был в слезах — рыдал как младенец. Он ткнулся головой в живот Оливера и руками обхватил его за талию, не собираясь пускаться в объяснения. Госпожа Дуглас в белоснежном переднике взволнованно застыла в дверях. Она была в нерешительности и колебалась, стоит ли ей выдворять ворвавшегося так неожиданно гостя. Дункан встал, не понимая, что произошло и откуда взялся этот ребенок. В конце концов он потребовал:
— Черт возьми, объясните, что все это значит? — Но никто не мог даже приблизительно ввести его в курс дела.
Лиз также встала, но молчала, просто смотрела в затылок Джоди, с желанием разбить ему голову, как гнилой плод. Только Альфорды остались сидеть на своих местах. Господин Альфорд предположил:
— Наверное, произошло какое-то несчастье, — и затянулся сигарой. — Он, видимо, приехал на грузовике угольщика? — В это время госпожа Альфорд мило улыбалась, создавалось впечатление, что она привыкла к таким финалам званых ужинов, словно все званые ужины, в которых она принимала участие, кончались именно таким образом.
Из глубин жилета Оливера раздавались рыдания и сопение, слышались искаженные фразы, из которых он не понимал ни слова. Было очевидно: пора что-то предпринимать, но Джоди цеплялся за него настолько сильно, что Оливер боялся пошевелиться.
