Сара обрадовалась возможности сбежать и действительно нашла Джини в гримерной – хотя это было слишком громким названием для бывшего туалета.
Джини поцеловала Сару, оставив на ее щеке след коричневой губной помады.
– Привет, девочка, рада, что ты пришла. О, дай-ка я сотру. – Джини огляделась в поисках салфетки. – А твой сексапильный дружок с тобой?
– Болтает с моей доброй подругой, Китти Шелби, – сказала Сара, закатывая глаза.
Джини восхищенно зааплодировала.
– Она только-только из-под скальпеля своего пластического хирурга. Ты видела ее глаза? Из миссис осы она превратилась в мадам Батерфляй.
Сара поняла, что переживет любое самое скучное официальное сборище, пока рядом есть такие друзья, как Джини, наделенные чувством юмора.
– Ты безжалостна. И говоря о дружках, где сегодня твой?
– У Эда Теллера. Не смог отвертеться. Но я его предупредила: если там будет мисс Большой Каньон, пусть только попробует заняться поисками золота среди ее холмов. – Обе женщины рассеянно ткнули пальцами в воображаемое табло и покатились со смеху. – Милая, мой выход через пять минут. Увидимся после выступления.
Когда Сара вернулась в зал, Билл уже занял столик, к счастью, далеко от Китти Шелби. Огни погасли, и в свете единственного прожектора, сверкая блестками элегантного платья, появилась Джини. Как только она запела, наступила абсолютная тишина, а когда первая песня закончилась, все вскочили на ноги и разразились бурей аплодисментов.
– Спасибо, вы так добры, – сказала Джини, когда публика притихла. – Следующая песня посвящается двум моим близким друзьям, присутствующим здесь, Саре и Биллу. – Фамилии называть не было нужды. Все собравшиеся прекрасно знали, о ком идет речь, и снова громко зааплодировали. – Как это ни банально, но сегодня у меня сентиментальное настроение.
Джини запела «Ту старую черную магию», и Билл обнял Сару и страстно поцеловал ее, забыв о наблюдающей за ними публике.
– Я люблю тебя.
Ближе к полуночи, когда Джини взяла перерыв, Билл встал и взял Сару за руку.
– Выйдем. Мне надо тебе кое-что сказать.
– Но мы пропустим встречу Нового года.
– Это не последний наш Новый год. – Билл вывел ее в холодный замусоренный переулок. – Я хотел остаться с тобой наедине.
По серьезности его тона Сара догадалась, что он собирается сказать. Она зябко обхватила себя и стала растирать обнаженные руки, не совсем уверенная, от чего дрожит: от мороза или нервного возбуждения.
– Сара, ты знаешь, что я тебя люблю. И я не сомневаюсь, что ты меня тоже любишь… – Билл с трудом подбирал слова. – Понятия не имел, что это так трудно сказать.
Теперь Сара точно знала, что дрожит от волнения, а не от холода. Ей хотелось сказать что-нибудь, чтобы помочь Биллу, но она не могла вымолвить ни слова.
Билл сунул руку в карман и вынул золотое кольцо с крупным изумрудом.
– Сара, ты выйдешь за меня замуж?
Прошло несколько секунд, прежде чем Сара смогла ответить. Пытаясь сдержать слезы радости, она прошептала:
– Да.
В этот момент из клуба раздались радостные крики, и эхо, отражаясь от домов, помчалось по переулку. Начался 1989 год.
Середина марта казалась Саре лучшим временем года в Нью-Йорке: между суровыми зимними ветрами и невыносимой летней жарой, угнетающе действующей на людей. И в это утро у нее была еще одна причина для счастья. С минуты на минуту должны были появиться Кейти и Джозеф. Сара не видела лучшую подругу больше года и не ожидала ее до своей свадьбы, запланированной на июль, поэтому пришла в восторг, когда Кейти позвонила и сказала, что приезжает с Джозефом на съемку.
Билл не хотел тянуть со свадьбой, но не мог до лета бросить работу на целый месяц раньше. Руководство его компании считало, что пышное торжество послужило бы хорошей рекламой, но Сара не уступила: скромная свадьба в присутствии лишь близких друзей и семьи. Билл легко с ней согласился, но свою семью он приглашать не собирался. О двух старших сестрах Билл упоминал редко, говорил только, что они не дружат. Своим единственным близким человеком он считал Мэри.
Сара взглянула на часы. Самолет приземлился несколько часов назад. Она предложила встретить друзей в аэропорту, но Кейти, всегда стремящаяся создать соответствующую любому событию атмосферу, отказалась, объяснив, что не хочет омрачать первое впечатление после долгой разлуки транспортной пробкой.
Слоняясь бесцельно по квартире, Сара, наверное, уже в двадцатый раз проверила, все ли в порядке. В ванной она взглянула на себя в зеркало: обтягивающая светло-коричневая футболка, короткая юбка в коричневую клетку, аккуратные концы спадающих до талии волос, свидетельствующие о дорогой стрижке, и ее любимый «едва заметный» макияж.
Сара подумала, не стоит ли надеть что-нибудь более модное, но в этот момент раздался звонок, и она побежала к домофону.
– Пропустите их наверх, – сказала она швейцару, чувствуя, что нервничает.
Год – большой срок. Во время телефонных разговоров она представляла себе Кейти такой, какой видела ее во время последней встречи, но люди меняются, а Кейти меняется каждую неделю. Дело даже не во внешности. Что, если у них не осталось ничего общего?
Сара открыла внушительный набор замков на входной двери – абсолютно необходимое условие жизни в Нью-Йорке и полная противоположность единственному ржавому замку дома Билла на озере Уиннипесоки – и выглянула в коридор, ожидая прибытия лифта.
– Сара! – взвизгнула женщина в солнечных очках, красном шарфе, намотанном в виде тюрбана, и огромных серьгах-кольцах, бросившаяся ей навстречу так быстро, как только позволяли красные туфли на высоких платформах. Короткая шубка из искусственного меха упала с ее плеч, открыв взору мини-платье из американского флага.
– Кейти? – Сара попыталась скрыть свое изумление.
– Я говорил ей, что это слишком, – крикнул Джозеф, гораздо более узнаваемый в неизменном черном костюме. Его длинные белокурые волосы были зачесаны назад, но в остальном он казался прежним.
Пока он тащился по коридору с чемоданами, Кейти влетела в распростертые объятия Сары и расцеловала ее.
– Как чудесно снова видеть тебя! – Кейти сняла солнечные очки. – Это называется «Пеппер Андерсон приветствует Америку». Таможенникам понравилось, а ты что думаешь?
Сара внимательно осмотрела подругу. Даже без солнечных очков ее трудно было узнать под перламутровым макияжем в стиле семидесятых.
– А кто такая Пеппер Андерсон?
– Энджи Дикинсон в «Женщине-полицейской». Ты что, не знаешь культуры своей приемной родины?
Сара поцеловала Джозефа и засмеялась.
