Он положил руку на спинку сидения и пристально посмотрел на Лени.
— Я подозреваю, ты заранее знала, что собирается дождь?
— В общем, да! — снова засмеялась она.
— Интересно, как это тебе всегда удается так безошибочно определять погоду?
— Рэнд! Большую часть дня собирались тучи, небо темнело на глазах, и, наконец, недавно гремел гром. Почему бы мне не догадаться, что приближается дождь?
Он не сводил с нее глаз и едва сдерживал желание дотронуться до ее волос, погладить их, чтобы убедиться, такие ли они шелковистые, какими он их помнит. Он боялся спугнуть ее.
— А я бы не догадался, — улыбнулся он.
— Джесси прав, — снова рассмеялась Лени. — Ты действительно живешь на другой планете.
Он минуту безучастно посмотрел на нее, а потом улыбнулся.
— Боюсь, что он по-своему прав. Так оно и есть в определенных условиях, в определенное время.
— Как сегодня? — поддразнила она.
— Как все последнее время. У меня своя планета, где живешь только ты.
Ее сердце подпрыгнуло и учащенно забилось. Боже! Она не должна допускать, чтобы перемена в его поведении так волновала ее.
— Ну и зря! Это пустая трата времени.
— Я считаю, что должен сам решить, пустая она или нет. Ты согласна?
— Послушай, почему бы тебе не сходить за бумагами и машинкой? — холодно спросила она, стараясь скрыть свою нервозность. — А я подожду здесь.
— Здесь? Нет! Нет! — Одной рукой он схватил ее за руку, а второй — открыл дверцу машины и потянул ее через сидение к выходу. — Ты не можешь оставаться здесь. Разве ты не видишь, идет дождь!
— У тебя хороший дом, — проговорила Лени, еще не понимая, как это она так быстро очутилась здесь. — Он такой ухоженный, но я ни разу не видела тех, кто следит здесь за порядком.
— Я хорошо плачу им, поэтому они прекрасно понимают, когда им надо исчезать.
— Хм… «Вся эта ситуация весьма щекотлива, — размышляла она. Им надо как можно скорее выбираться отсюда».
— Где бумаги?
— Прошу сюда, — указал он ей дорогу.
Минуту спустя Лени стояла посреди его кабинета и восхищенно озиралась. Она еще никогда здесь не была и догадалась, что именно в этой комнате Рэнд проводит большую часть своего времени. И ей захотелось изучить ее. Взглянув на него украдкой и убедившись, что он сидит за столом и перебирает какие-то бумаги, она начала медленно обходить кабинет.
Здесь не было центрального освещения, но Рэнд включил несколько бра, отчего комната сразу заполнилась мягким янтарным светом. Там, за стенами дома, серый день плавно перешел в ненастный вечер, а здесь, внутри, все дышало уютом и теплом.
Вдоль стен стояли полки, выполненные на заказ и заставленные книгами. У большого выступа с окном стоял гигантский глобус… Она медленно провела рукой по гладкому мрамору камина… затем по замше, которой были обиты кресла… Пальцем дотронулась до корешка книги в кожаном переплете… Каждый предмет в этой уютной, хорошо обставленной комнате, несет на себе печать яркой индивидуальности Рэнда и дышит его теплотой, его умом и чувственностью.
Она снова взглянула на него украдкой… и встретилась с парой золотисто-карих глаз. Рэнд уже давно и внимательно наблюдал за ней. Бумаги, которые он собирался перебрать, лежали в первоначальном положении.
— Ты знаешь, Лени? Однажды глубокой ночью, вскоре после того, как мы встретились, я сидел в этой комнате и думал о тебе. Я осознал, что только ты, своим присутствием, сможешь превратить мой дом в семейный очаг.
Его голос приобрел тот же очаровывающий тембр, что и в тот первый день, когда он успокаивал Джои перед уколом. Она еще тогда подумала, что он умеет захватить человека врасплох, если тот не будет осторожным.
— Рэнд, пожалуйста, не надо.
— И тогда я позвонил своим самым близким друзьям и сообщил им, что встретил наконец женщину, на которой женюсь.
— Теперь, когда все так повернулось, твое утверждение выглядит глупо, не так ли?
— Нет, не думаю. Я еще не сдался.
— Но тебе следует.
— Я не смогу.
Его тихая решимость взволновала ее, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Возьми бумаги и отвези меня домой, — приказала она.
Он поднялся и медленно обошел стол.
— Неужели ты еще не догадалась, Лени? Ты у меня в плену до тех пор, пока я не решу отвезти тебя домой.
Она изо всех сил старалась справиться с нарастающим в ней сладким волнением и стояла, боясь двинуться с места.
— Рэнд, ты не можешь держать меня здесь…
— Думаю, что могу. Еще как могу, — поправил он ее вежливо.
— Роза будет переживать…
— Я предупредил ее, что ты вернешься очень-очень поздно.
— Но Джои…
— Она обещала позаботиться о нем.
— Ты не имеешь права. — Ее изумрудные глаза потемнели от негодования, но ее возмущение не произвело, казалось, ни малейшего впечатления на Рэнда.
— Думаю, что имею. И еще я хочу сообщить тебе, что сделал большее. Я предупредил Розу, что ты не вернешься до утра, и попросил ее присмотреть за Джои. И, между прочим, она с радостью согласилась.
— Чего ты хочешь добиться этим? — Она вдруг осознала, что дрожит. «Интересно, — подумала она, — давно ли это началось?»
— Добиться? Может быть, успокоения, может быть, передышки.
— И как всегда ты делаешь все по-своему, — горячо возразила она, теряя все точки опоры.
— Может быть, я так и поступал до того, как вошла в мою жизнь ты. Но потом я действовал по твоим правилам, не так ли?
Его рука скользила по черному шелку ее волос. Лени теряла сознание. Ее разум приказывал бежать, ее тело — стоять.
— Пожалуйста, Рэнд! Не делай этого.
— Хорошо! — Он наклонился, и она почувствовала его дыхание на своих губах. — Если ты мне скажешь, что не хочешь меня, я остановлюсь.
— Я не хочу тебя, — простонала она из последних сил, надеясь, что слова смогут убедить его.
— И скажи это так, как ты имеешь в виду, — добавил он хрипло. Его язык коснулся ее губ и начал медленно очерчивать их контур, потом плавно добрался до их середины, нежно раздвинул и проник во влажную мягкость ее рта. Страсть охватила ее.
— Я не хочу… — она подняла руки и обвила его шею.
Рука его проникла под ее свитер и осторожно скользнула по ее спине.
— Убеди меня, Лени, — шептал он. — Я не… — он крепко прижал ее к себе, и рука его медленно приближалась к ее груди. Она почувствовала, как ее кожа, нагреваясь и нагреваясь, вспыхнула огнем страсти.
— Я…
— Замолчи, Лени, — хрипло шептал он. — Умоляю тебя, замолчи. — Его губы впились в ее, и во всем мире остались только они вдвоем.
