- И в мыслях не было.
- Вот и правильно, - Глория окидывает меня взглядом, а потом подхватывает правую руку. - Кольцо? - спрашивает она. - Обручальное?
Помолвочное?
- От кого?
С заминкой, но приходится признаться:
- От Юлиана. - Правда, я все-таки добавляю: - Оно не настоящее. Просто небольшая инсценировка для бывшего мужа.
Однако Глория глядит мне прямо в глаза и говорит:
- Бриллианты в кольце точно настоящие. Чувства, уверена, тоже... - Мне хочется возразить, мол, Юлиан не из тех, кто делает предложение руки и сердца, но Глория продолжает: - Уж поверь мне, я хорошо изучила своего внука: так просто он подарки не делает, особенно такие дорогие. Держись этого и не отступай!
От ее слов делается теплее на сердце... Полностью оледеневшее, оно спотыкается на миг, а потом впервые за последние дни бьется в нормальном ритме.
- Так я и сделаю. Спасибо!
- Я в тебя верю, - улыбается собеседница, сжимая мою ладонь.
Шарлотта тоже приходит в мою комнату на второй день после случившегося с Юлианом и говорит:
- Даже не думай уезжать - Юлиан сам не понимает, что говорит. Это все шок, и со временем он одумается.
Я тоже на это надеялась... и сейчас надеюсь, хотя ежедневные визиты в больницу так и не принести положительного результата. Юлиан не хотел меня видеть... Начинал неистовствовать при одном упоминании моего имени. Все, что мне оставалась, это сидеть в коридоре и надеяться на чудо... Они все-таки бывают, эти чудеса, я знаю.
Адриан привозит Юлиана домой сразу после обеда, и мы собираемся в холле, чтобы поздравить его с возвращением. Напрасная трата времени... Он не произносит ни единого доброго слова, только велит подвести себя к лестнице, мол, дальше он справится сам, и идет вверх с высоко поднятой головой.
Мы молча переглядываемся: никто особо не шокирован - Юлиан и слепым остается верен самому себе.
- Я прослежу, чтобы ничего не случилось, - произношу, направляясь следом за ним и настигаю парня уже у двери.
- Следишь за мной? - спрашивает он недовольным тоном. Теперь он со всеми только так и общается...
- Просто хотела помочь.
- Помогла уже, спасибо, - так и сечет насмешкой. - Сам справлюсь. Благодарю.
Входит в комнату и захлопывает дверь. Я остаюсь за порогом, припадая к двери щекой и вслушиваясь в царящую за ней тишину...
Что делает этот упрямец? Один... в окружающей его темноте...
Не скажу точно, как долго я так стою, только вскоре включается вода в душе, и тогда уж я не выдерживаю: поворачиваю ручку - не заперто. Вхожу и иду в ванную комнату... Стараюсь особо не топать, едва ли скольжу над поверхностью пола, однако Юлиан слышит и это. Верно говорят, что одно чувство заменяется другим...
- Чего тебе снова? - спрашивает он.
И я удивляюсь:
- Откуда ты знаешь, что это именно я?
- Просто, кроме тебя, меня больше некому донимать, - ворчит он в своей привычной манере. А потом все-таки добавляет: -А еще ты пользуешься одними и теми же духами. Итак, чего тебе надо?
- Помочь, как я и сказала.
- Мыть меня станешь? - кривит он губы в насмешке.
- Если ты хочешь.
Я почти замираю в ожидании его ответа, однако Юлиан припечатывает:
- Как-нибудь обойдусь.
- Не обойдешься, - приходится возразить мне. - По крайней мере, первое время. Если не хочешь моей помощи, тогда Адриан наймет кого-то другого. Ты этого хочешь?
- Хочу. Пусть нанимает. Все лучше, чем твое присутствие...
- Не будь дураком! - не выдерживаю я. - Я хочу быть рядом... хочу тебе помогать.
Почему ты меня отталкиваешь? Казнишь из-за всей ситуации с Карлом? Так я и сама себя казню ежечасно. - И почти с криком: - Думаешь, тебе одному плохо?
Потом подхожу и кладу ладонь Юлиана на ближайшую бутылочку с шампунью.
- Это шампунь, - объясняю ему другим, более уравновешенным голосом. - У нее круглая крышечка... Я подумала, так тебе будет лучше разобраться. - Перекладываю его ладонь на другую бутылочку: - Это гель для душа. У него крышечка овальная... Чувствуешь разницу?
Юлиан молчит, словно воды в рот набрал, но по крайне мере не гонит, как обычно.
- Губка вот здесь, справа.
- Мне нужно побриться. - Эти простые слова, первые нормальные слова после случившегося, даже дезориентируют меня. Не ожидала, что он так быстро смягчится... Если это вообще то, что я думаю.
- Я бы могла... тебя побрить.
- Ты даже ноги не можешь побрить без порезов, - насмешничает он. - Добить меня хочешь?
- Ты пока не умираешь.
- А кажется иначе.
- Не преувеличивай.
После этого притаскиваю из комнаты стул и устанавливаю его перед зеркалом. Как будто бы Юлиан может себя видеть... И приступаю к делу: размазываю по Юлианову лицу пенку для бритья и начинаю сбривать порядком отросшую щетину.
-Ты похож на Николауса, очень хмурого, злого Николауса, - пеняю ему в надежде развеселить. Вот только он никак не реагирует: сидит, не шелохнувшись, словно обратился в камень, кажется дышит и то через раз.
Хочется поцеловать его в губы, снять это жуткое проклятие, обратившее его сердце в камень, а глаза - в незрячую пустоту. Ах, будь это сказкой, я так бы и поступила!
- Готово.
Юлиан проводит ладонью по лицу:
- И ни одного пореза, - констатирует он вроде как с насмешкой. - Чудеса, да и только.
- Вот, - отзываюсь на это. - А ты говорил, чудес не бывает.
Он хмуро молчит, демонстрируя видимое презрение: вроде как на такой бред и отвечать нет смысла.
Сноб. Самый настоящий сноб!
Демонстрация снобизма сопровождается раздеванием - хочет сказать, ему наплевать на мое присутствие - и погружением в воду...
- Так мне потереть тебе спинку?
- Подашь полотенце, когда я закончу.
Ну что ж, сама напросилась: хотела помогать, вот и помогай. Похоже, у Юлиана новая тактика по выведения меня из себя... Ничего, я из терпеливых. Еще посмотрим, кто кого...
Сижу на стуле битый час кряду, пока этот засранец подливает и подливает горячей воды в ванну... Кто вообще способен лежать в таком кипятке?
Уже собираюсь было пойти проверить Ангелику, когда Юлиан-таки начинает тереть себя мочалкой. С таким остервенением, словно собирается содрать себе кожу... На это даже смотреть страшно.
- С тобой все в порядке? - робко интересуюсь я, и получаю заслуженное:
- А ты как думаешь? - Он даже оборачивается в мою сторону. - Я слеп, словно новорожденный котенок, и, черт возьми, даже не знаю, изменится ли это когда-нибудь.
- Нужно верить в лучшее.
- Только не надо вот этого, ладно? - Он замолкает, крепко сцепив зубы и тыча в меня указательным пальцем. - Лучше подай полотенце. - Я подаю. - А теперь уходи, - велит мне командирским голосом. - Считай, твоя миссия окончена.
Только она не окончена, и мы оба это знаем. Просто кто-то не собирается давать мне ни единого шанса, ни мне, ни кому-либо другому...
Две последующие недели Юлиана на осмотр в больницу возит Глория - только не я. Не потому, что я не хочу этого - хочу, просто стоило только мне заикнуться о возможном извозе, как этот упрямец, буквально брызжа слюной, начал кричать, что никуда со мной не поедет.
- Только не Катастрофа, - буквально взвился он на дыбы. - Только не она. С ней я скорее всего попаду в аварию и останусь и вовсе без рук, ног и других важных органов в придачу.
- И с особым сарказмом: - Нет уж, увольте меня от подобного «счастья»!
Этим же утром он и вовсе отказывается от чьей-либо помощи... Велит бабушке оставаться дома.
Мы с Глорией в недоумении переглядываемся, и я спрашиваю:
- С кем же тогда ты готов ехать?
Так и хочется треснуть упрямца по его неугомонной макушке...
- Ни с одним из вас, - отвечает бесстрастным голосом. - Обойдусь без сопровождающих. -И как бы с насмешкой над самим собой: - Если уж мне суждено быть слепым до конца моих дней, так стоит привыкать обходиться своими силами.
Мы снова молча переглядываемся. Хорошо, что Юлиан этого не видит.
