— Они не наши родители. У нас общая только одна мама.
Эти слова навсегда изменят наши отношения. Мне было все равно, что он пьян. Мне было все равно, что он огорчен тем, что состояние, которое он считал своим, не принадлежало ему, холодность в его тоне что-то отняла у меня. Что-то, что я никогда не получу обратно.
— Тогда ему повезло. Мне бы очень не хотелось, чтобы у него был шанс стать таким же, как ты, — сказала Уилла с заднего сиденья.
Я взглянул на нее в зеркало заднего вида. У меня был кое-кто на моей стороне. Я не заслуживал ее, но был благодарен, что она у меня есть.
Я была испорчена на всю жизнь
ГЛАВА 39
УИЛЛА
Когда я запрыгнула в грузовик, я не думала о том, что буду делать, когда мы доберемся до дома Гуннера. Если я войду внутрь в самый разгар этой огненной бури, то Нонна придет в ярость. Я не могла расстроить ее, она была всем, что у меня было.
Послать Гуннера внутрь, чтобы он столкнулся с этим в одиночку, тоже казалось невозможным. Когда мы проезжали по подъездной дорожке к дому Нонны, и он не остановился, я знала, что он ждет, что я пойду с ним, чтобы справиться с этим беспорядком. Наверное, он разрешил бы мне жить в домике на дереве, если бы Нонна выгнала меня. Это была шутка, но все же. Возможно, мне скоро понадобится жилье.
Гуннер припарковался перед своим домом и повернулся к Ретту.
— Убирайся, — приказал он, но не двинулся с места.
Мы собирались высадить его. Это было намного лучше. У меня не будет никаких проблем из-за этого. Ретт пробормотал несколько ругательств, затем открыл дверь и вывалился наружу.
— Где моя машина? — спросил он, оглядываясь по сторонам.
— В школе. Ты слишком пьян, чтобы сесть за руль. Заберешь его утром.
Затем Гуннер повернулся и посмотрел на меня.
— Ты хочешь пересесть сюда?
Я отстегнулась и перелезла через сиденье, затем закрыла дверь, которую Ретт оставил открытой.
— Мы возвращаемся на танцы? — Растерянно спросила я.
Гуннер покачал головой.
— Нет, я не могу сейчас с этим разобраться. Ты не против поехать куда-нибудь еще?
Я бы согласилась с чем угодно. Гуннер нуждался во мне, и мне нравилось быть с ним. Я вернула его. Быть проигнорированной им последние несколько дней было тяжело.
— Конечно, — ответила я и тут же почувствовала укол вины за Эйсу. Я сбежала от него. Наверное, мне следовало бы вернуться, но что-то удерживало меня здесь.
— Я бы хотел просто уехать из этого города и не оглядываться назад. Ни родителей, ни фамилии, вообще ничего. Просто бежать. Понимаешь?
Я понимала, почему он хочет этого сейчас, но это не навсегда. У него еще не было времени, чтобы все это осознать. Приспособление ко всему этому было только началом для него.
— Ты хорошо поработал сегодня, имея дело с Реттом. Если бы я не знала тебя лучше, то подумала бы, что ты старше него.
Гуннер ухмыльнулся и посмотрел на меня.
— Спасибо. Это было впервые. Обычно это Ретт вытаскивал мою задницу из ситуаций. Не я такой уравновешенный во всем.
Я мало что помнила о Ретте, кроме того, что он тогда был избалованным человеком, принадлежащим к элите. Я не знала, как описать его, когда была ребенком, но оглядываясь назад, я поняла, почему меня это мало заботило.
— После того, как он вел себя на прошлой неделе, мне интересно, не была ли история с Райли полным дерьмом, — сказал Гуннер, больше для себя, чем для меня.
Я не была уверена, о чем он говорит. Но я оживилась при упоминании имени Райли.
— Они с Райли встречались? — Спросила я, удивляясь, почему она предостерегла меня от них и почему ее здесь ненавидят.
— Нет. Мы с Райли встречались. Пока она не обвинила Ретта в том, что он изнасиловал ее и сделал беременной.
О. Вау. Не то, что я ожидала услышать.
— У нас с ней даже не было секса. Она боялась этого, и мы были молоды. Потом она начинает говорить, что Ретт изнасиловал ее, и она беременна. Мои родители, или, скорее, родители Ретта, все замяли. И заставили её уехать. Но все равно какое-то время он был в подвешенном состоянии. Это едва не стоило Ретту его стипендии. Она призналась, что солгала, и уехала из города.
Девушка, которую я встретила, не была похожа на тех, кто лжет о чем-то подобном, но ведь я почти её не знала. Ретт, с другой стороны, мог бы запросто сделать это.
— Она вернулась, так ведь?
Гуннер пожал плечами.
— Да, наверное. Я не знаю. Она подвезла тебя, так что, думаю, мне тогда повезло. Я бы не хотел, чтобы ты шла по этой темной дороге много миль.
Похоже, у нее было такое же грязное прошлое, как и у меня. Я не видела ее с той ночи. Из всех девушек в этом городе, которых я встречала до сих пор, я думаю, что Райли будет той, с кем я буду связана лучше всего.
Лицо Поппи тут же прочно засело у меня в голове, и я подавила эту мысль. Когда-то у меня была лучшая подруга, и меня не было рядом, когда она нуждалась во мне. Я не спасла ни ее, ни Куинн. Мне не нужен был еще один такой друг, как Поппи. У меня это не очень хорошо получалось.
— Куда мы едем? — Спросила я, желая сменить тему.
— К озеру, — ответил он.
Озеро, которое я помнила, было закрыто для нас, когда мы были детьми. Это было далеко от дома Нонны, на противоположной стороне собственности Лоутонов. Дом Нонны находился в одном заднем углу. Озеро по другую сторону.
По-видимому, у «отца» Гуннера была младшая сестра, когда они были детьми, которая утонула там после укуса змеи.
— Я слышала об озере, но никогда его не видела, — сказала я, внезапно заинтересовавшись.
Гуннер пожал плечами.
— Не настолько грандиозно. Но у там есть водопад, который мой дед... или отец... кто бы он ни был, соорудил там в память о моей тете Вайолет. Или я думаю, что она была моей сестрой. Черт, — закончил он бормотанием.
— Когда вы впервые туда вернулись? — Спросила я, надеясь отвлечь его мысли от того направления, в котором они сейчас двигались.
— Когда мне было двенадцать. Нэш, Брэди, Уэст и я решили разбить там лагерь. Все закончилось не очень хорошо, когда мои родители нашли нас. Мама все плакала и плакала. Я был удивлен, что она так волновалась. Это был первый раз в моей жизни, когда я действительно почувствовал, что она любит меня. Наверное, поэтому я до сих пор прихожу сюда.
Он свернул с главной дороги, огибающей резиденцию Лоутонов, и мы поехали по травянистой тропинке, по которой раньше уже ездили. Я была уверена в нем. Луна была почти полной, и вода впереди искрилась. Я подумала о девушке, которая утонула здесь, и сколько ей было лет. Собиралась ли она в тот день улизнуть, чтобы искупаться, или кто-то привел ее сюда? Маленькая девочка, которой так и не довелось повзрослеть и испытать жизнь, всегда интриговала меня. Но у Гуннера никогда не было таких ответов, и он слишком боялся спросить. Мы говорили об этом, когда были моложе, и задавались вопросом, какова была ее история.
— Здесь очень красиво. Мирно.
Я не знала настоящего отца Гуннера. Он ушел из жизни, когда Гуннер был молод, но, если он увековечил память своей дочери таким образом, я подумала, что он, должно быть, был хорошим человеком. Не то что его старший сын, который никогда не говорил мне доброго слова.
— Это мое место, чтобы сбежать. Они не знают, что я здесь, а если и знают, то им уже все равно. Думаю, мне было бы полезно утонуть. Они оставят все деньги и власть Лоутона при себе. А не отдадут все незаконнорожденному сыну.
Его слова были такими грубыми, что у меня защемило сердце. Даже сейчас этот самоуверенный подросток все еще чувствовал себя ненужным. Нелюбимым. Я ненавидела это. Гуннер был особенным. Он не был фальшивым. Он был ранен, но в глубине души был добр. Ему было не все равно. Он был слишком напуган, чтобы показать это кому-нибудь.
— Брэди и Уэст будут в отчаянии, если ты утонешь. Как и другие парни. Они любят тебя. Нонна будет в полном беспорядке. Она всегда любила тебя... и я тоже буду опустошена.
