Какая прелесть! Только трус может прятаться за девчонкой.
— Поговорим? — хрипло сказал я.
— Зуев, не надо, — испугано протараторила Машка.
— Успокойся, женщина, все будет нормально, — я закатил глаза.
Машка вопросительно на меня смотрела, пытаясь понять, блефую я или нет и продолжала сжимать руку додика.
— Я тебя хоть раз обманывал?
Кораблеву стало не удобно, что я отпрашиваю его, как у мамы, он сделал шаг в мою сторону, отцепившись от Соколовской, и мы пошли вдоль дачного домика.
Я обернулся на Машку, она за нами не шла, хорошо, значит доверяет.
— Не знаю, зачем ты это сделал, но спасибо.
Мы остановились под яблоней, и я стал рассматривать землю под ногами, чтобы не смотреть ему в глаза.
— Если бы у меня был выбор, ты бы сел в тюрьму, — жестко ответил Кораблёв
— Зачем тогда ты забрал заявление? — я ничего не понимал.
— Маша настояла.
На душе сразу стало тепло. Я знаю, что куколка меня любит, не совсем так, как мне хотелось, но все же любит.
— Как раз об этом, — я хищно на него посмотрел, — Машка знает, что ты любишь девушек постарше?
Додик испугался, по-настоящему испугался, я видел как расширяются его зрачки и подрагивают губы.
— Будешь меня шантажировать? — неуверенно спросил он.
— Не знаю.
Я не мог скрыть злорадство и пакостно улыбался.
— Все закончилось… — додик осекся, — Вернее, на самом деле и не было ничего, но теперь точно не будет. Я сам потом все расскажу Маше.
— Слушай сюда, Кораблёв! Если ты ее обидишь, если она из-за тебя будет плакать, или твоя чокнутая ещё раз что-нибудь выкинет, тебя даже по кусочкам не соберут! — я говорил это с таким остервенением, что у меня напряглись мышцы на шее.
— Ты же понял схему? Пусть меня посадят, но ты получишь! Если ты опять собираешься бегать от одной юбке к другой- тебе конец!
— Да мне правда нравится Маша, — устало произнёс додик.
— Ну, тогда совет да любовь! Но помни, я за тобой приглядываю.
Я похлопал его по плечу и пошёл назад. Машка стояла рядом с Таней, прижимала палец к губам и нервно дергала ногой.
— Расслабься, Соколовская! Все живы и здоровы. Вас благословить?
— Не надо, — буркнула она и стала искать глазами додика.
Я подошёл к ней вплотную, наклонился к ее уху и прошептал, касаясь губами ее волос:
— Я знал, что ты меня не оставишь… Ты все равно никуда от меня не денешься!
Уходя, я еле заметно чмокнул ее в ушко и не стал оборачиваться, чтобы не выхватить за это люлей.
Глава 34
Маша
25 мая
— Дорогие ребята! В этот прекрасный весенний день, вы стоите на пороге взрослой жизни. Этот учебный год был особенным, важным и решающим для каждого. Расставаясь с вами, мы ощущением грусть, но одновременно и гордость за вас. Пусть, та дорога, которую вы для себя выбрали ведёт только вперёд. Не сходите с пути, даже если этот путь будет нелегок и тернист. Сегодня для вас прозвучит последний звонок. Пусть этот звонок станет отправной точкой в путешествии в счастливую, насыщенную жизнь! С праздником!
Наш директор Татьяна Александровна закончила свою речь и вокруг раздался громкий шквал аплодисментов.
Мы стояли на школьном дворе, украшенном разноцветными шарами и плакатами, одетые в нарядную черно-белую форму.
— Я сейчас заплачу, — Таня поправила красную ленточку на груди и прижалась головой к моему плечу.
— Не реви, макияж потечёт.
Татьянина громко вздохнула, и мы продолжили слушать песню первоклассников.
Родители и учителя тихонько перешептывались в толпе пока шла торжественная линейка. Я с грустью смотрела на ребят. Мы прожили бок о бок с самого детства, ссорились, мирились, одалживали друг другу деньги на обед, клеили подорожник на разбитые коленки, выгораживали перед родителями, первый раз вместе пробовали пиво и сбегали с уроков. Мы прожили целую жизнь вместе. А сейчас, каждый из нас пойдёт по своему пути. Многие разъедутся по разным городам, и возможно, мы никогда больше не увидимся. Все мои самые яркие воспоминания связаны с ребятами. И с Зуевым, которого сегодня не пустили на линейку, отправив туда, где он сейчас учится. Ему пришлось развернуться у школьных ворот и идти домой. Это не честно, сегодня он должен быть рядом с нашим классом.
Выпускного не будет, из за карантина нам запретили собираться в кафе или в школьном актовом зале, поэтому Последний звонок останется единственным воспоминанием об окончании школы.
— Наступает торжественный момент! Дорогие ребята, сейчас для вас прозвучит ваш последний звонок, — Татьяна Александровна очень волновалась, ее голос дрожал, — Право дать последний звонок предоставляется ученику 11 «А» класса Игорю Золотухину и ученице 1 «А» класса Сорокиной Ксении.
Золотухин посадил малышку на плечо, она вскинула вверх колокольчик с красной лентой, и в воздухе разошёлся громкий перезвон.
Меня посетило яркое дежавю. Первое сентября, школьный двор, линейка, Игорь несёт девочку, Зуев тычет мне в спину, я оборачиваюсь, он прячет глаза и хихикает, указывая на Воронцова. Этот день хорошо и подробно отпечатался в моей памяти. Надо же, как много изменилось за этот год, сейчас Кораблёв стоит рядом со мной и крепко сжимает мою руку.
Я оборачиваюсь и шарю глазами по толпе, хотя знаю, что Зуева там быть не может. Сзади меня стоят Воронцов, Игошин и Юля, которая была готова зарыдать в любой момент. Я чувствовала тоску и грусть.
Когда линейка закончилась, выпускникам раздали гелиевые воздушные шары, чтобы мы загадали желание и отпустили их высоко в небо.
Я зажмурилась и стала проговаривать про себя свои самые заветные мечты. Я, конечно, не верю в силу подобных вещей, но вдруг это сработает.
— Раз! Два! Три! Отпускаем!
Шары плавно поднимались, и мы стояли задрав голову, провожая их взглядом.
— Это судьба!
Максим улыбнулся и чмокнул меня в щеку, показывая пальцем в небо. Веревочки наших шаров переплелись, и шары летели вместе.
Мы стояли обнявшись и смотрели вверх, щурясь от солнца, до тех пор, пока шары не улетели так высоко, что стали похожи на едва различимые точки.
— Твоя бабушка психует, — шепнула я, заметив невольный взгляд Марины Юрьевны.
— Пусть психует, мне все равно.
Максим прижал меня крепче к своей спине, и мне стало спокойнее.
— Эй, вы долго тут будете обжиматься? — Игошин встал прямо передо мной, — Только вас ждём!
— Уже идём, — ответила я.
Сегодня наш последний день в штабе, и мы хотели провести его на полную катушку. Впереди экзамены, бессонные ночи и нескончаемый стресс. А пока, у нас был последний официальный день детства. Максим, конечно же, не хотел никуда идти, но уступил, зная, что это для меня очень важно. За тот месяц, который мы провели вместе, он и правда вёл себя, как идеальный бойфренд, и я ни разу не пожалела, что дала ему шанс.
Мы зашагали по улице, встречая по дороге выпускников других школ, с такими же белыми бантиками на головах и красными ленточками на груди, приветственно им улыбались и махали руками.
— Шире шаг! Пиво само себя не выпьет! — скандировал Игошин, мы смеялись и делали вид, что маршируем.
— Ну, наконец- то! — заорал Лёха, встречая нас на пороге штаб-квартиры, — Я думал, что один тут весь день просижу!
— Ты ничего не пропустил, не переживай, — успокоил его Золотухин.
— Крутые банты, Машка! Больше твоей головы, как в первом классе! — заржал Зуев.
— Это оскорбление или комплимент?
— Комплимент высшего порядка!
— Тогда спасибо, — сказала я и пошла к девчонкам помогать накрывать на стол.
Мы много смеялись, шутили, вспоминали весёлые истории из школьной жизни и перемывали косточки учителям. Некоторые ребята принесли с собой старые фотографии, рассматривать которые, было отдельное удовольствие. Все очень сильно изменились, девочки похорошели, мальчики возмужали, только Игошин, как был самым мелким, так и остался.
— Машка! Посмотри на эту фотку! — Зуев протянул мне снимок с другого конца стола.
