— Зови своего Зуева, будем пить чай вместе.
Леха
Самое грустное место на свете- это вокзал. Вокруг торопливо снуют люди, спотыкаясь о чемоданы и толкают тебя плечом, под монотонный голос динамика, объявляющего прибытие поезда. Кто-то покидает свой дом ненадолго, уезжая в гости или в командировку, а кто-то прощается навсегда. Обычно таких людей можно сразу заметить в толпе, они напряжённо переминаются с ноги на ногу и пытаются наглядеться друг на друга, перед тем, как сказать последнее «прощай».
Машка висла на моей шее, вкрадчиво вглядываясь мне в глаза.
— Ну, пожалуйста, ты должен передумать!
Она надувала губы и делала жалостливое лицо.
— Ты должен поехать со мной!
— Не могу, Маша!
Я сжимал ее, как можно крепче в своих объятиях и вдыхал запах ее волос, стараясь запомнить его аромат.
— Как же я буду без тебя?
— Все будет хорошо.
— Ну почему ты такой упрямый? — канючила Машка.
— Потому, что так будет лучше для всех, — я замялся, — Что я буду делать в Москве? Я ничего не умею, ничего из себя не представляю, я буду лишним балластом для тебя.
— Не говори глупости! — вспыхнула Соколовская.
— Я должен чего-то добиться, понять чего хочу в этой жизни и стать настоящим человеком, а не мелким жуликом, ворующим металл. Пока, это единственное, что я умею.
— Просто представь, сколько в Москве металла, — засмеялась Машка.
— Заманчиво, конечно, но — нет! — я засмеялся в ответ.
Диспетчер обьявил, что поезд прибывает на третий путь, и мы заспешили вдоль железной дороги, волоча за собой сумки. Внутри меня все горело от беспросветной тоски, я знал, что вижу ее в последний раз и пытался запомнить каждую черточку ее лица, ее голос, жесты и аромат духов.
Когда я занёс в вагон ее сумки и расположил их под сиденьем, мы снова вернулись на перрон, пока поезд не тронулся к следующей станции.
— Обещай, что приедешь при первой же возможности.
— Обещаю, — соврал я.
Машка обхватила меня руками, приблизилась к моему лицу и нежно поцеловала. Ее губы были влажными и горячими, она касалась ими моего языка, и у меня перехватывало дыхание от трепета. Я жадно целовал ее, иногда очень нежно, а иногда слишком напористо, слегка прикусывая ее губу.
— По вагонам! — закричала проводница, — отправление через две минуты.
Я еле отлепился от Машки и ещё раз чмокнул ее в приоткрытый рот.
— В честь чего такая щедрость, куколка? — я расплылся в блаженной улыбке.
— Разве ты не помнишь, что я должна тебе поцелуй? — Соколовская игриво подмигнула мне.
Я шёл за поездом, прижимаясь рукой к пыльному стеклу, Машкина рука держала мою с противоположной стороны. Поезд начал набирать скорость, и я ускорял шаг до тех пор, пока не понял, что пора ее отпускать. Мне пора ее отпускать…
Глава 40
Куколка часто мне звонила и писала длинные смс, рассказывая о каждом своём шаге, присылала мне счастливые фотографии и голосовые сообщения. Я знал, что у неё все хорошо. Она почти сразу нашла себе подружку, белобрысую девочку небольшого роста. Потом устроилась на работу в какое-то маленькое кафе, рядом с общагой. Учеба Машке нравилась, она часами могла рассказывать про свои лекции и коллоквиумы, про смешных преподавателей и интриги одногруппников. Я видел, что сейчас она находится на своём месте и наслаждается жизнью. Я был безумно за неё рад. Она достойна такой жизни, достойна только самого лучшего! И я прекрасно понимал, что ничего не смогу ей дать. Не могут такие девочки, как Маша Соколовская, встречаться с такими парнями, как я.
И я пропал. После того, как меня забрали в армию, сразу же сменил номер телефона и больше никогда ей не звонил.
Ребята сообщали мне, что Машка потеряла меня, очень волнуется и обзванивает всех, чтобы узнать, не выходил ли я на связь, но я запретил давать ей мой номер.
Перед Новым годом написал ей длинное письмо без обратного адреса, где рассказал о причинах своей пропажи, сказал, что нам пора отпустить друг друга и пожелал ей добиться успехов и быть счастливой.
Я жил своей привычной жизнью, ранние подъемы, караулы, отжимания и бег в противогазах, отработка «строевой» на плацу в любую погоду, сухие макароны и жесткая кровать.
Иногда я заходил на страницу Маши в социальных сетях, чтобы убедиться, что у неё все в порядке, хотя она редко добавляла новые снимки. С той стороны экрана на меня смотрела моя милая куколка, нежно улыбалась или хитро щурила глаза. И в эти моменты я был ужасно счастлив. Ведь, если у неё все хорошо, значит и у меня все хорошо.
Эпилог
Три года спустя
В большом зале ресторана- караоке, расположенного в центре города, царила праздничная атмосфера. Подвыпившие весёлые люди, сидели за столиками, дожидались своей очереди исполнить песню, пили вино или шампанское и поедали нарядные закуски. В помещение освещалось только лучами софитов и яркой светомузыки. Я закончила свой блок и вернулась в техническое помещение, чтобы передохнуть и дать возможность зрителям от души покричать песни Лепса и Ирины Алегровой.
Я присела за будуарный столик, налила стакан воды и осушила его до дна.
— Машуль, там гости спрашивают, ты исполняешь песни на заказ?
Ко мне подошла Катюша, официантка нашего заведения.
— Смотря какие… Если им нужен рэп или шансон- это точно не ко мне.
— Эх, название совершенно вылетело из головы, — Катя задумалась, — слово такое сложное, английское.
Она вскинула голову вверх и застучала пальчиком по подбородку, пытаясь вспомнить название.
— Там ещё девочка в клипе танцевала, странная такая, дерганая, в белом парике.
— Chandelier? — я сразу поняла про какую песню идёт речь.
— Точно, она! Споёшь?
— Да, после перерыва.
Катя вернулась к работе, а я посмотрела на себя в зеркало и окунулась в воспоминания о школьных временах, о своих мечтах стать певицей, одноклассниках, ссорах с мамой, о Кораблеве и Зуеве. Эта песня была моим саундтреком в последнем учебном году перед поездкой в Москву. Я вспоминала сколько раз исполняла ее перед зеркалом, как первый раз решилась показать ее Максиму, разбившему мне сердце впервые, и как пела ее для Лехи, разбившему мое сердце второй раз.
Ностальгия охватывала меня, заставляя возвращаться в те дни, когда я была юной, неуверенной в себе девчонкой.
Свой последний на сегодня блок, я завершила этой песней, сорвала громкие аплодисменты, поклонилась, пожелала гостям хорошего вечера и спустилась со сцены. Нужно как можно скорее бежать в общежитие, пока дверь не закрыли. Я схватила сумочку и поспешила к служебному выходу, параллельно вызывая такси. Уже на пороге меня догнала запыхавшаяся и раскрасневшаяся Катя с большим букетом розовых кустовых роз в руках.
— Еле успела! — она громко выдохнула и протянула мне цветы, — Вот, просили тебе передать.
Я взяла букет, вдохнула запах благоухающих бутонов и улыбнулась.
— Держи, ещё записка, наверно опять оставили номер телефона, — Катя подмигнула мне и заспешила в зал.
Я развернула бумажную салфетку.
На ней корявым знакомым почерком была выведена надпись:
«Куколка! Ты прекрасна, как всегда.
Жду у выхода».
