Она такая позитивная и доброжелательная, что я невольно тоже начинаю улыбаться и ощущать себя проще.
Наверняка, она не москвичка. Слишком просто, слишком душено себя ведет. Гостья. Может, командировочная из провинции? Спросить неловко, не мое дело это. Но интересно. Очень.
Выхожу, невольно улыбаясь и изо всех сил надеясь, что рыженькую русалочку не постигнет моя судьба, и ей не придется разочаровываться в столице. И, особенно, в мужчинах, живущих здесь.
Она слишком славная, чтоб ее можно было обидеть…
Когда через день, утром, я вижу эту девушку на руках у Тимура, то от шока не могу удержать в руках баллончик с чистящим средством.
Сдавленно ахаю, словно в стоп-кадре, подмечая бледное испуганное лицо рыжей немой гостьи, ее беспомощно упирающиеся в широченные плечи тонкие пальцы… И жесткое лицо Тимура, которое прорезает тень неудовольствия, когда он разворачивается на мой слабый «ах», и наши взгляды встречаются.
Он хмурится, кривит губы, а затем… Затем просто заходит со своей беспомощной ношей в квартиру генерального директора, собственника компании, в которой я работаю.
Раздевайся…
Картина, которую только что наблюдала, до того ужасная, что пару секунд стою, заторможено хлопая ресницами и не понимая, что делать дальше.
Убегать? Подальше от Тимура, непонятно, каким образом оказавшегося здесь?
Может, наоборот, нестись на помощь Майе? Она явно была не в себе, когда Тимур в номер ее тащил…
Вспоминаю бледное лицо, красные, будто искусанные, губы, панику и отчаяние в зеленых глазах… Что он с ней там… Да, понятно, что! Как так можно? Как можно ее, такую… Она же… Господи, да это все равно, что котенка маленького обидеть!
Не думала, что Тимур настолько… Хотя, что я про него знаю? Я его вообще, оказывается, не знаю… После того, как он, совершенно не стесняясь и даже не пытаясь меня найти, просто привел в нашу (Черт! Его! Его квартиру!) женщину… Я вообще могу полностью признать, что дура и в мужиках ничего не понимаю. В одном конкретном мужике…
Но это не значит, что теперь позволю так обращаться с беспомощной девушкой!
Поднимаю с ковра средство для уборки, решительно направляюсь в квартиру генерального директора. Не знаю, каким образом сейчас буду добиваться, чтоб открыли, мои-то ключи не подходят, я вообще на этом этаже сегодня случайно, администратор отправила пятно на ковре в дальнем конце коридора отчистить…
Но я не могу, просто физически не могу оставить это дело просто так! Пусть увольняют меня потом! Такие гадости, такие несправедливости видеть и закрывать глаза… Нет уж!
Меня буквально топит изнутри ярость, настолько неожиданная для меня, боевая, можно сказать, что в голове вообще нет никаких стопоров. Нет идей, как я буду отбивать Майю у Тимура, как вообще собираюсь с ним воевать. Просто одно чистое, незамутненное бешенство.
Именно оно движет мной, когда со всего размаха влетаю в Тимура, резко распахнувшего дверь и вышедшего навстречу.
Не успеваю затормозить и, словно мелкое, но крайне злое торнадо, сношу здоровенного мужчину с пути!
— Ох, нихера себе! — выдыхает он, машинально по-боксерски уклоняясь и одновременно перехватывая меня за плечи, — Мышь, ты с ума сошла?
Я яростно рвусь из его лап, рычу на пониженных оборотах:
— Убери руки! Ну!
Он, уже придя в себя немного от моего напора, молча сжимает плечи и толкает в сторону соседней двери, которая как раз оказывается за моей спиной.
Как-то очень быстро, так, что не успеваю толком воспротивиться, активирует вход ключ-картой и запихивает меня в квартиру.
Захлопывает дверь. И прислоняется к ней спиной, молча глядя в мое лицо.
Не осматриваюсь, не до того. Понимание, что неожиданно оказываюсь наедине с ним, глушит все рецепторы разом. И воздуха не хватает. Это все… Это все чересчур… И вообще… Что с этой девушкой? Что с Майей?
— Что с Майей?
Тимур хмурится, смотрит на меня… Так непонятно. С пренебрежением? Злобой? И в то же время как-то… Пошло очень. Оглядывает… Словно клиент проститутку, прикидывая, подходит ли она ему.
Мне его взгляд непонятен и неприятен. Это я должна на него так смотреть! Это он плохо со мной поступил!
— Откуда ты здесь? — голос у него сухой, такой… Жутковатый… И сам он. Чужой.
Пожалуй, я только теперь до конца осознаю положение вещей.
Кто я. Кто он.
Кто тут игрушка временная, зверек, которого было интересно потискать. Посмотреть за реакцией… И кто тут ленивый игрок-наблюдатель…
Сердце неожиданно колет. Так остро, так больно, что невольно морщусь.
И выдыхаю… Все. Никаких эмоций. Неважно, как он смотрит и что думает.
Я на работе. И Майя… Что с ней?
— Я здесь работаю, — сухо отвечаю ему, сжимая в руках средство для чистки, — что с Майей?
— И давно ты здесь… работаешь? — все так же лениво осматривая меня с ног до головы тягучим пошлым взглядом, продолжает он допрос, полностью игнорируя мои вопросы.
— Не очень… Не важно. Мне нужно… Продолжать работать. И узнать, что с Майей. Может, ей нужна помощь…
— Не нужна. С ней все нормально. Бурная ночь, так бывает, знаешь ведь?
Бурная ночь…
От понимания, еще одного, буквально вещественного, осязаемого доказательства его скотства, пересыхают губы. И сердце давит. Черт, я ведь так приступ словлю…
Тимур выпрямляется, внимательно глядя на меня, сует руки в карманы. Только и успеваю заметить, что кулаки сжаты добела.
Он сдерживается.
Вроде как, хохмит, привычно прячась за маской шута и балагура… А глаза… Дикие. Жестокие такие. Жгут…
Я все же очень неуютно себя чувствую рядом с ним. Всерьез рассматриваю возможность отступить, хотя это и покажет мой страх и неуверенность, оглядываюсь нервно.
Квартира, обставленная богато и в то же время строго. Мужской стильный интерьер, классические бежево-серые холодные тона. Большая студия с кухонным островком и необъятным диваном ближе к панорамным окнам.
Светло-бежевые шторы.
— Что это за квартира? — вопрос вырывается непроизвольно, на самом деле, я не хочу знать, что это за квартира. Я просто хочу выйти отсюда.
— Моя.
— Твоя? — Боже… Это как так? — Но… Ты разве имеешь отношение к ИП Векторович?
Название юрлица вспоминаю с трудом, конечно, но вспоминаю. И с ужасом вижу, как по губам Тимура скользит ленивая снисходительная усмешка.
— Да, некоторым образом… Тебе разве не сказали, что это юрлицо входит в большую группу компаний?
— Сказали, но… Черт… — до меня, наконец-то, доходит. Боже, вот идиотка! Тупая, слепая! Безмозглая! — Это все в «Булат-Строе», да?
— А ты не в курсе, можно подумать? — он усмехается, а затем отрывается от двери и идет ко мне. Все так же, не вынимая рук из карманов. Это выглядит на редкость угрожающе.
Шагает, а я, не сумев сдержаться, синхронно отшагиваю назад. Он большой такой… Как я раньше-то… Или по-другому просто воспринимала? А сейчас его поведение — угроза. Буквально на клеточном уровне.
— Я… Уволюсь. — Слова даются с трудом, но все же говорю. Понятное дело, что работать больше тут не смогу. Да я в одном с ним здании не смогу находиться!
— Зачем? — Тимур делает еще шаг. Ко мне. Я — тут же назад. — Ты разве не за этим пришла? Что? Попробовала вольной жизни, сорвалась? Пожалела? И хочешь вернуться? Искала меня?
Чудовищность слов даже не с первого раза доходит. О чем он вообще? Какая вольная жизнь? Какое «вернуться»?
— Знаешь, — он шагает еще, по пути расстегивает пиджак, я залипаю на кровавых пятнах на белом полотне рубашки. Откуда он… Такой? Избитый? Костяшки тоже сбиты… Дрался? О чем я вообще думаю сейчас? Зачем? — Знаешь… Я думал, что ты — другая…
— Другая? — эхом повторяю я, не в силах вникнуть в разговор.
Он слишком близко. Он слишком… Все слишком, Боже… Сердце выскочит сейчас…
Пальцы на баллончике немеют от напряжения.
— Да… — Тимур достигает своей цели, загоняет меня в угол. Вернее, это не угол, а стекло. Окно, огромное, панорамное, за моей спиной. И вся столица — внизу. Прижимаюсь, распластываюсь буквально по стеклу, задираю подбородок, заставляя себя твёрдо встретить его черный жестокий взгляд. У него ссадина на виске. И кровь на щеке. И это все странным образом только больше притягивает внимание. Завораживает.
