мы въехали в огромную лужу, откатив всю машину грязной водой.
– Опасная женщина, – хрипло вздохнул, – придется теперь сторожить, чтобы такое сокровище не увели.
– Ну еще бы, – Ангелина вытащила из сумочки какой-то проспект и внимательно вчиталась, – почти приехали. Машину придется бросить в кустах.
– Точно похищение, – качаю головой, – насиловать можно только тебе и кормите хорошо, пожалуйста. Для меня это важно.
– Еда будет, – с улыбкой оторвавшись от проспекта, малышка сложила его пополам и спрятала в карман брюк, – и выпивка тоже. Приехали.
– Мда, – я с тоской посмотрел на здание старого заброшенного завода, – реально страшно.
– Не бойся, я с тобой, мой мальчик, – томно выдохнула Ангел, – бросай тачилу у забора. Оставшиеся пятьдесят метров пройдем пешком. Нельзя, чтобы нас охрана заметила.
– Мы вламываемся? – я замедлил ход и проехал мимо нескольких сияющих машин, неаккуратно брошенных вдоль забора. Не один я такой лошара, оказывается. Уже легче.
– Да, – Ангел ткнула в подходящее для парковки место, – тут еще и собаки, так что хорошо, что мы оба в кроссовках.
– Не знаю как ты, а я стометровку бегаю легко, – заезжаю в высокую и высохшую траву, – так что меня за зад не покусают.
– И что, бросишь меня на съедение? – Ангел оборачивается ко мне и составляет бровки домиком.
– Прости, но тут каждый спасает свой зад сам. И кем-то определенно придется пожертвовать, так почему бы не одной милой девчушкой, что заманила меня в какую-то тьму тараканью и пообещала засунуть в погреб?
– Справедливо, пошли, – она бросила сумочку на сиденье и выбралась наружу. Потянулась своим стройным телом во весь рост и бросила на меня вопросительный взгляд.
Ну не похитят же меня в самом деле… глушу машину и хлопаю водительской дверью.
– Веди, – обхожу машину, приминая траву и выхожу на дорогу. Завод справа вообще воодушевления не вызывает. Полуразрушенные цеха, ржавое железо и запустение вокруг. Лучше бы в итальянский ресторан поехали, как я предлагал.
– Нужно найти вход, тут метрах в двадцати должна быть дырка в заборе, – она резво пошла вперед, осматривая покосившийся забор из сетки.
– Любишь заброшки? – нагоняю Ангела на пыльной дороге и обнимаю за талию, – я думал вы в своих штатах такими развлечениями не балуетесь.
– Еще как, – она азартно тыкнула в найденную дыру, – пошли.
– А если собаки?
– Насчет них пошутила, – схватив меня упирающегося за руку, потащила на охраняемую территорию, – я не знаю, если они или нет. Но тебя взяла с собой на всякий случай.
– Так я и понял, – нагнулся и скользнул в дырку в заборе следом за Ангелиной, успев при этом шлепнуть ее ладонью по заднице, – будешь наказана сегодня.
– Да я в любом случае буду наказана, – буркнула она из-за плеча, – у тебя так член скоро сотрется.
– Не сотрется, не переживай, – сжимаю ее ладонь и осматриваюсь. Перед нами здание цеха с закрытыми воротами и выцветшей цифрой четыре на них.
– Нам сюда, – Ангелина подвела нас к двери и трижды постучала в металлические ворота. В ответ была тишина.
– К похитителям еще и проситься нужно? – скептически поднимаю бровь.
– Ну вот такие они, современные бандиты, – пожала она плечиками и небольшая дверь, вырезанная внутри огромной, со скрежетом отоварилась.
– Пароль? – раздалось глухо из темноты.
– Великолепный век Людовика четырнадцатого, – совершенно серьезно выдала Ангелина. Меня он диссонанса сказано ею и нашего местонахождения пробило на смех. В Версаль, блядь, заехали....
– Заходите, – дверь открылась шире и Ангел юркнула в нее первой, я шагнул в прохладу большого помещения вторым. В нос врезался запах ржавчины и пыли, после некоторого привыкания к полумраку помещения я рассмотрел заброшенные станки и разрушенные стены. А так же парнишку в современных джинсах и майке, что не сильно вписывался в общую атмосферу, – два билета?
– Да, – Ангел нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
– Простых или хотите оказать спонсорскую помощь?
– Какие варианты? – она взяла в руки протянутые ей цветные буклеты и пробежалась по заголовкам, – еще взнос в приют для бездомных кошек и собак, на шприцы наркоманам и питание бездомным. Да, и на помощь жертвам домашнего насилия тоже. Все в двойном размере и платит он.
– Карточки берете? – перехватываю у Ангела стопку для благотворительности и быстро просматриваю. Дело хорошее, на такое грех не раскошелиться.
– Мы все берем, – парниша вытаскивает из кармана ветровка небольшой терминал.
– Подготовленные, – хмыкая я и прикладываю к нему карту.
– Спасибо, всегда будет рады новым пожертвованиям или встрече с вами в одном из центров помощи, – парень с улыбкой посмотрел на переведенную сумму, – даже разрешим покормить бездомных.
– Всю жизнь мечтал, – переплел свои пальцы с Ангелиниными, – показывай уже свой подвал, сил теперь нет.
– Повелся, – усмехнулся она и забрала из рук парня проспект с нарисованной картой, – что-то мне подсказывает, что на обычную выставку современного искусства, что тут организовали, тебя бы уговорить так просто не получилось.
– Значит не похищение? – цокнул я языком и притянул Ангела к себе, чтобы поцеловать. Всего каких-то пара недель, а я чувствую, что она мне почти родная. Хорошо с ней, легко и понятно. И даже все эти забабоны ее творческие не раздражают.
– Обещаю как-нибудь устроить, – закатила она глаза, – раз так сильно хочется.
– Чтобы со связыванием и кляпом, – подмигнул малышке, – куда идем?
– Первая экспозиция уже в соседнем цеху, тут они внутренне почти все соединены. Дверь там, – она указала проспектом на дверь в конце ряда станков.
– Мы медленно прошлись по цеху, где температура была прилично прохладнее, чем на улице и накинул на плечи Ангелу свою толстовку.
– Спасибо, не догадалась, – она закуталась в нее плотнее и втянула запах. Меня от этого пробрало. Я ей нравлюсь и Ангел не боится этого показывать. Но пока все у нас сводится к физиологии.
– И как называется выставка? – перешагиваю высокий порожек и вхожу в следующий цех. Тут крыша обвалилась и солнце светит в образовавшийся наверху проем.
– Трагедии обыденности, – Ангелина осматривается вокруг, – жертвы, о которых особенно никто не помнит, но их много.
– Жертвы несчастных случаев на производстве? – высказываю свое предположение и беру
