— Не могу. И хоть это и так уже моё будет, как то не хочется, чтобы все на это таращились. Пойди ка девочка переоденься. На салат тоже все любуются, но есть то его мне.
— Это вы о чем, — улыбаюсь многообещающе.
Да, да типа, тебе меня есть, мечтай конечно.
— О том, что разговор у нас с тобой будет отдельный. Хорошо, что показала, а то я уже было засомневался, понравится мне там или нет. А ты сама. Сегодня Полина свяжет тебя, и будем наказывать плохую девочку Диану.
Мне кажется или разговор действительно принимает странный поворот.
И тут, как подтверждение, мне на ухо:
— Слюшай красивая, ты лучше дяде Лысому подчиняйся, а то совсем плёхо будет.
Я хотела с места подскочить, но тяжелая рука придавила к стулу.
— Не рыпайся дэвушка, а то хуже получится. Себе навредишь и своим дружкам барсуковским.
Медленно оборачиваюсь и вижу над своими плечом улыбающуюся физиономию… Рашида.
— Ну что, малая, заманил я вас дурачков в ловушку? Теперь всех и посчитаем.
Я дернулась встать и он меня снова к стулу припечатал.
— Не дергайся, ты нам ещё понадобишься. Марата твоего вертлявого, ещё поймать нужно. Сбежал куда — то. Так что без тебя никак. Заманить его можно только твоими титьками. Будешь у нас главной приманкой.
— Предатель, — говорю сквозь зубы.
И понимаю, что всё приготовления были липовыми и бесполезными. Зря я рисковала, зря Марат рисковал.
— Зачем так говоришь? Никакой не предатель. Я там, где мне нужно. Не прэдавал никого. Не надо так.
— Ты отца предал и Марата, — говорю гордо, со злостью.
— Да я никому из них и не служил. Я себе служу самому.
Он уселся за стол. Лысый посмеивается, доволен. Полина победоносно на меня уставилась.
Я то думала, сейчас всю операцию провернем. Дело не особой сложности.
— Вон смотри, — Рашид указывает на какой — то стол.
К нему подошли охранники, взяли разукрашенных девиц под локти и потянули. Девицы упираются, а их тянут.
Лысый усмехается:
— Вон, дружки твои, ряженые, пришли Барсука спасать. Все будете в подвале сидеть. А у тебя будет отдельный подвал. С тобой мы ещё поразговариваем.
— О чём? — что — то совсем мне ситуация перестала нравиться.
Пора бежать пока люди вокруг.
Привстала и тут же на плечо мне снова чья — то рука легла. Оборачиваюсь морда охранника. Взял меня под локоть.
— Пошли.
— Я никуда не пойду! — возмущаюсь, но пора кричать.
Начала дергаться вырываться. И снова всё внимание на меня.
— Руки скотина! — говорю.
— Девушка напилась, — поясняет охранник и тянет.
А люди вокруг понимающе кивают.
24
Вроде полегчало. Вложил назад, как полагается, по форме трусов. Укомплектовал, да посильнее затянул. Чтобы ни на один мой взгляд, этот чудо росток не посмел реагировать.
Это что же теперь и на улицу не выйди?
Скоре всего, дело заключается в половинке, которую я нашел. Искал долго и, пожалуйста, в тридцать два, встретил наконец. Надеюсь, это не ошибка природы, бывают же всякие ложные позывы.
Ладно, верю, этот не ложный. Самый настоящий позыв. И какой силы. Непреодолимой.
Успокоился мой член и затаился. Сделал вид, что ничего его больше потревожить не сможет.
И действительно. Иду себе из нужника, платье отряхиваю, чтоб красиво легло. Мне ещё Лысого соблазнять. Делаю шаг из — за угла, и как это я вовремя назад сука отскочил.
Вовремя. Мать его. А.
Вытягиваю на свет ламп один свой глаз и что я этим глазом вижу. Пацанов, моих сука пацанов и мою Диану, охрана повязала и ведёт. Руки им за спину закрутили.
Я за стеной так и остался пригвождённый неожиданностью подставы.
— Мать его, — проговорил потея.
А мысли в поисках выхода судорожно забегали.
Черт и охрану не успели опоить и отца не вытащили.
Сука, а где Прохор, где Рашид?
Выглядываю ещё раз. Вижу, Рашид сидит рядом с Лысым и что — то тому на ухо шепчет, а толстозадый смеётся во весь рот. Ржут, а сами глазками по гостям бегают. Меня сука ищут.
Снова я за стену спрятался. Прижался и в эти самые секунды понимаю — один я остался. Всё. Нет у меня ни помощников, ни Диана ничем не поможет. Один как перст, как монах, как инок, йог — медитатор. Один.
Что — то в животе от страха то забурчало. Да нет, не от страха. От опасного одиночества. Боятся то мне чего? Нечего.
— Так, тихо Марат, не паниковать, — говорю, к стене прижимаясь.
Из — под парика капельки пота потекли.
Как не паниковать, когда сука впервые в жизни, я вот так стою, в бабской одежде, чудило из чудил, по мозгам со всех сторон стукнутое. Чё делать не знаю.
И неожиданно, в этот самый момент понял я, что вообще, никогда и ничего в жизни этой толкового не сделал. А пора уже было сделать Марат, пора.
И сейчас получается, на меня одного вся сука надежда. Всех повязали, всех. А эти хмыри сидят сука и радуются.
А малая! Тут я вообще дернулся не по — детски, это же они её… мать твою.
Нет. Нет. Не допущу. Моя девка, убью каждого. Так там и отец мой. Папа. Мой папа. Растил меня, поил, кормил, а я … а я что?
И тогда внутри у меня как будто перевернулось. Как глаза открылись, ей — богу. Стою, смотрю на небо и вспоминаю одним махом всю бестолковую жизнь свою. И вот прямо сейчас нужно решать, что будет дальше. Как решу, так и будет.
Так, хорошо, один я в поле не воин. Нужно бежать за периметр и вызывать подмогу. Вот и ответ. Быстрый и беспроблемный.
Я кинулся в темноту парка, пробежал немного, где нет света фонарей и… остановился.
Нет Марат. Так не пойдёт. Получается кишка тонка. Обделался значит. Трус. Девка.
Что же я, как та дрожащая шавка хвост подожму?
Обернулся, глянул на дом, на огни вечеринки. Встал, прищурился, полной грудью вдохнул.
— Ты будешь делать это — именно один. Вот тогда они оценят твои старания и малая и …отец.
Да. Я всё решил. Меняю жизнь. Сейчас.
Завязываю. Хватит, нагулялся, настрелялся. Поржали и будет. Нужно человеком становиться. А когда как не сейчас.
Стану героем. И пусть это будет последний день моей жизни, но я спасу их всех.
Всех!
И моя невидимая тень скользнула в темноту.
В три погибели иду под домом. Чтобы охрана не раскусила, прежде чем всех спасу.
Что — то не то в ногах. А, ну конечно, если снять туфли на каблуках передвигаться будет легче. Сбросил чертовы шпильки сорок третьего размера. По — пластунски пролез под парапетом вечеринки. Вылез за дом.
На углу стоит один пингвин охранник. Вот мне бы сейчас в костюмчик и нарядиться. Как хочешь, нужно разжиться одёжкой. Хоть умри, а надо. Они — то все ищут бабу трансвестита, если переоденусь и очки Рембо заимею всё, считай — свой серди чужих.
Крадусь тихо как кот. Вспомнил своё погоняло. Если сейчас ловко не проделаю все нужные манипуляции, значит недостоин называться гордым именем — Барс. Сам с себя его сниму.
Ещё метр. Осталось расстояние вытянутой руки. Нападу сзади. Ловко. Бесшумно.
Я так думал.
Но это чучело что — то почувствовало, обернулось и от неожиданности и явного испуга начало хвататься за рацию.
Я, тоже с перепуга, юбку задираю и… парень от такой картины тормознул не по — детски. На долю секунды завтрыкал… и я оказался проворнее.
Мгновенно пуколку достал и чудиле под нос. Он пока в дуло пялился, я ловким захватом повернул его к себе задом и за угол потащил. Там по темечку огрел, чтоб он сильно не рыпался. Таким образом, я завладел костюмом размера Л. Самый брутальный размер. В самый притык пришлось. Как на меня шитый.
Проворно, как тот же барс, я обернулся по сторонам. Определил, что никто не наблюдал, за моим раздеванием и одеванием чувака в платье. Парик приложил к его башке. Вроде ничего получилось. Подумают что это я пришибленный, лежу в отрубе.
Ну вот, костюм Бонда, правда не Армани, но и в этом можно покорять мир. Две пушки как раз кстати, не зря я мучился с ними под яйцами. Грел, на победу настраивал.
