мое настроение. Или не улавливает.
– Так, карамелька, что уже случилось? – спрашивает меня деловым тоном.
Я поднимаю на его взгляд. Он серьезно? Что случилось?
– А то, что к вам приехала девушка, которую вы ждали, это ничего не случилось? – тихо спрашиваю я, стараясь унять дрожь в голосе.
– Бывшая любовница, – тут же говорит он.
Я сглатываю комок, застрявший в горле. Бывшая любовница. А расстались сейчас или давно? Так и рвется вопрос, но я не решаюсь его озвучить. Не могу. Чувствую, что разрывает грудь от боли.
А Лесницкий смотрит. Так смотрит. Давит будто монолитной плитой.
– Я так не могу. Думала, что смогу, но не получается, – качаю головой. – И требовать тоже не вправе.
– Как так, Аня? – спокойно спрашивает он.
– Вот это все. Просто наслаждаться. Не могу. Особенно когда знаю, что у тебя уже есть с кем, – говорю я.
– Аня… Давай поговорим и обсудим все. Я понимаю, что для нас обоих эта беременность неожиданное событие. От ребенка и от тебя я не отказываюсь. Если я не могу…
Он берет меня за руку. Внутренности будто начинает разрывать. Мне так больно. Даже жар его руки не спасает меня от того, что творится в моей душе.
– Нет. Не надо. Я не хочу сейчас что-то еще поднимать, – говорю я. – Если надо, то я съеду. Не хочу мешать. И всего этого не хочу.
Игорь смотрит тяжело на меня.
– Ты остаешься, – цедит Игорь. – Аня, ты мне нравишься. Да, в моей жизни были женщины, много женщин. Но я сейчас с тобой.
Он поглаживает большим пальцем кожу на моей руке. Только я не могу поверить. Ему было все равно после нашего того раза.
– Да и вообще, не будь я беременной, вряд ли бы ты меня просто так сюда взял, – продолжаю я.
Прикусываю язык и не говорю, что могло вообще произойти. Надавил бы и отобрал бы мою фирму.
– А кто сказал, что мне мешает беременность? Там мой ребенок, а я хочу тебя, – говорит Игорь. – Слышишь? Только тебя. И все.
– Что все?
Мужчина стискивает зубы. А я понимаю, что это все не так. И хочу ему верить – и не могу. Он не искал встречи со мной после той ночи, хоть я и поставила такое условие. И понимала, что так и будет. Один раз, одна ночь. Но на самом деле я надеялась – где-то там, в глубине души, что он все же позвонит. А теперь только беременность. Он испытывает лишь желание защитить своего ребенка. Я вообще ему не нужна… Или у него просто выискался такой фетиш – секс с беременной. А для меня чем дальше, тем хуже.
– Ты мне не настолько сильно нравишься. Это все гормоны. Прости, – выдыхаю.
Сердце будто лавой обливается. Слишком больно в груди.
Мою руку тут же выпускают,. Сердце лихорадочно бьется в груди. Верь ему. Ага, вчера со мной, а сам в кровать с другой!
И взгляд у Игоря такой.
Будто больно ему. И его боль отзывается и во мне.
– Значит, вот как, – тихо говорит он. – Не нравлюсь. А чего ж тогда в кровать прыгала?
– Гормоны! – тут же выпаливаю я. – Секса мне хотелось.
Сама от себя такого не ожидала. Но пора все рвать и разрывать.
– Так если хочешь, можем и продолжить. Только секс, и ничего больше, – на его лице появляется оскал.
Страшно становится смотреть на него. Не этого я ждала.
– Или не нравлюсь настолько? – продолжает он.
А в глазах столько ярости и боли одновременно. Меня и саму сносит на эмоциях. Я никогда не была такой. Никогда. Но тут увидела ту девушку, услышала, что он ее ждал. И не могу поверить Игорю.
Да потому что все равно между нами ничего не может быть.
Кладу руки на живот, потому что ребенок будто улавливает мои эмоции и начинает толкаться.
Даже Лесницкий этот видит. Вмиг эмоции на его лице затухают.
– Тебе плохо? – продолжает он уже спокойно.
Или пытается спокойно, но его голос подрагивает. Я улавливаю это.
– Все нормально, – чуть ли не всхлипываю.
Понимаю, что саму выворачивает наизнанку. Плохо мне. Плохо от своих же слов. Зато Игорь подходит опять ближе и кладет руки поверх моих. Сжимает и ощущает толчки.
Его дыхание сбивается. Пот стекает со лба.
– Все в порядке. Он иногда толкается, – говорю я.
– Я так и понял, – садится рядом.
И вновь его жар передается мне. Пылаем вместе в обоюдном огне. А он не уходит. Держит руку на животе. А сам напряжен.
Даже после того, что наговорила ему. Становится стыдно.
Малыш перестает пинаться.
– Вот все. Все в порядке, – говорю я тихо.
Слезы скапливаются в глазах. Вот-вот заплачу. Не хочу при нем.
– Ладно, – Он встает с кровати. – Отдыхай.
– Я серьезно. Давай на этом все, – говорю я.
Лесницкий замирает возле двери. Его широкие плечи вновь находятся в напряжении. Он будто сам не хочет уходить. А мне так и хочется крикнуть, чтоб не выходил, чтоб остался. Но не скажу я ему такое. Не смогу.
Лучше все реально прекратить, а то, что я влюбилась – пройдет. Точно пройдет.
Хотя я ни с кем и никогда не ощущала таких сильных чувств, как с Лесницким.
Замираю, пытаясь унять собственное дыхание. Нас разделяет каких-то несколько метров. Можно встать, податься вперед и обнять его. Можно. Определенно можно. Если он только повернется.
Время замирает между нами. Сердце отбивает удары, а я жду. Просто обернись. Просто обернись, и я забуду. Все забуду и снова пущу к себе. Не выдержу без него. Но Лесницкий даже не смотрит на меня, когда выходит из комнаты.
Вот и все. Действительно все.
Я откидываюсь на кровать и позволяю слезам вырваться из глаз. Меня накрывает очень сильно.
Даже не сразу соображаю, что служанка стучится в дверь. Забираю ужин. Кусок не лезет в горло, но я все равно ем. Нельзя не есть.
Ради ребенка.
В голове какая-то пустота. Хочется забить на все и броситься к Лесницкому, но я сдерживаю себя. Я же решила идти до конца. Вот, значит, так и надо.
Все остальное пройдет.
Я все переживу. Мы переживем.
Но с Лесницким пока точно не буду связываться.
А утром я решаю все же вернуться домой. Так будет правильно. Только остается это донести до Игоря.
Так будет лучше всем.
Конечно, утро меня накрывает болью. Она ни капли не притупляется. Не хватает мне Лесницкого рядом.
Я машинально собираю вещи
