уже знаю, что это, как всегда, приходят какие-то скидки, реклама и прочий спам.
Мы останавливаемся возле одного из самых дорогих торговых центров города. У меня голова кружится от пестроты и помпезной роскоши внутри.
– Эля, какая встреча, – раздается писклявый голос позади нас.
Мы стоим возле витрины с елочными игрушками. У меня глаза на лоб лезут от их стоимости, но я стараюсь не подавать вида, чтобы не выглядеть как обезьяна, которую в первый раз выпустили из клетки.
– Надин, – Элеонора разворачивается с приторной улыбкой.
К нам подходит брюнетка в шубе из белой норки. Средиземноморский загар, нарощенные ресницы и ногти, губы уточкой, четко прорисованные брови и скулы – полный набор. А длинные черные волосы такие блестящие, будто их лаком покрыли.
Эля с ней обнимается, они картинно целуют друг друга в щеки, не касаясь кожи накрашенными губами.
– А это кто? – Надин обводит меня пристальным взглядом.
– Это – Катя. Наша мамочка, – довольно отзывается Эля.
Взгляд Надин скользит к моему животу.
– Так это правда. Я думала, ты шутила. Мы тоже сейчас ищем себе суррогатку, – поясняет она.
– Решили ребеночка завести? Ну и правильно. Стоит недорого и фигура не портится, – усмехается Эля.
Я делаю шаг в сторону от них. Слушать такое – удовольствия мало. Чувствую себя вещью, которую оценивают покупатели.
– Элеонора, я пойду, детям присмотрю подарки, – показываю на соседний магазин.
Представляю, какие там цены, но хочется сбежать подальше от этих двух кумушек.
Она небрежно кивает.
Да, соседний магазин игрушек пестрит не только ценниками, но и количеством выбора. Прохожу по рядам с мягкими игрушками. Беру большого медведя. Следом выбираю машинки и куклы. Мечтаю, что подарю детям, и как они будут счастливы.
– Катя? – слышится удивленный знакомый голос.
Я замираю. Это мне или не мне? Но все же разворачиваюсь.
И натыкаюсь на знакомое лицо в толпе посетителей.
Это же моя одноклассница – Ирка Березкина. Мы вместе учились в сельской школе до девятого класса. Потом Ира пошла учиться на зоотехника, а я в город поехала, поступать в колледж. Мы столько лет не виделись…
Откуда она здесь?
– Привет, – машу ей рукой.
Она не одна. Вместе с родителями и молодым мужчиной. Видимо, это муж.
– Катенька, – говорит Татьяна Петровна, ее мать, придирчиво осматривая меня. – Надо же, какая встреча! А твоя мама говорила, что ты в Италию на заработки поехала.
Мои руки рефлекторно дергаются прикрыть живот. И это не скрывается от ее взгляда.
– О, да ты никак в положении, – тянет она. – И кто счастливый отец?
Я нервно улыбаюсь, не понимая, что они делают в этом магазине. Он же не дешевый. Может, Ира после замужества тоже в город перебралась? Видимо, решила вытащить маму в дорогой магазин, поглазеть на витрины.
– Да, пришлось вернуться, планы поменялись, – отзываюсь я, игнорируя ее вопрос.
– Вот как, – прищуривается Ирка и что-то шепчет матери на ухо.
Та не сводит с меня хищного взгляда. Надо же было с ними столкнуться! Татьяна Петровна – самая ярая сплетница в деревне.
Позора не оберешься.
– Катя, ты идешь? – меня окликает Эля, выплывающая из соседнего стеллажа.
Кажется, она слышала разговор.
Взгляды Ирины и Татьяны Петровны устремляются на нее. Ситуация та еще.
– Ладно, мне пора, – я обхожу их и устремляюсь на кассу с покупками.
Руки и ноги дрожат. Ситуация так себе. Мать хоть и знает, но слухов в деревне не оберешься. А я хочу сохранить это все в тайне. Ведь, когда правда вскроется, будет очень неприятно.
Расплачиваюсь за покупки на кассе. Руки дрожат, в голове полный сумбур, и я не с первого раза ввожу код от карты. До сих пор чувствую спиной любопытный взгляд Ирки и ее матери. Можно не сомневаться, что уже завтра сплетни по деревне пойдут.
Хочется сбежать и скрыться от всех и вся. Но мне недоступна даже такая малость.
Наконец, оплата проходит. Я облегченно выдыхаю и отхожу от кассы, сжимая пакет с игрушками.
– Это кто? – Эля оглядывается на моих деревенских знакомых и морщит нос.
– Одноклассница, – говорю уклончиво.
А самой хочется провалиться сквозь землю. Теперь вся деревня будет гудеть, что я бросила ребенка с мамой, а сама залетела от другого. Еще и второй ребенок непонятно где.
– Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы не распространяться среди своих знакомых, кем и на кого ты работаешь. Если ты все еще помнишь о договоре, – холодно замечает Эля.
М-да. Ее перепады настроения уже начинают тревожить. Она то играет в дружелюбие, то строит из себя снежную королеву. Непонятно, какая она настоящая. Никогда не знаешь, что можно ей сказать и что получишь в ответ: то ли дружескую поддержку, то ли суровую отповедь. Но в одном я уверена точно: Эльвира Барковская мне не подруга. Если ей что-то не понравится, она меня просто сожрет.
– Я действую в рамках нашего договора, – говорю ровным тоном, не выдавая эмоций. – Это вы пригласили меня в магазин. Хотя тут могли быть и журналисты.
Эля угрожающе надвигается на меня. Смотрит презрительно сверху вниз.
От ее взгляда хочется сжаться.
– И что? Я просто гуляю со своей беременной подругой, – фыркает она.
– Извините, но даже по нашей одежде видно, что мы не подруги.
– Смеешь мне указывать? Знай свое место!
Да, точно, место. Я никто и звать меня никак. Просто живой инкубатор, который вынашивает чужого ребенка.
Эля вызывает мне такси, напоминает, чтобы я была дома к ужину, а сама уезжает в неизвестном направлении. Я только успеваю услышать, как она кому-то говорит по телефону, что все договоренности в силе.
На миг становится жалко Виктора. Не знаю, насколько он любит жену и любит ли вообще, учитывая его поведение, но уж слишком открыто она ему изменяет. Вообще ни во что не ставит.
Но стоит вспомнить, как он приставал ко мне – и вся жалость мигом проходит. Они с Элей друг друга стоят.
Следующие несколько часов я провожу с Ильей и в кабинете психолога. Стараюсь не показывать сыну, что у меня тяжело на душе. Но от психолога труднее скрыть свое состояние. Она сразу замечает, что со мной что-то не так.
– Мне вы можете рассказать все, – с мягкой улыбкой говорит
