руки полотенцем, заглядываю в кастрюльку.
- Не старый ещё, обойдусь, - отмахивается он от меня. Перед зайкой приосанился, засуетился, оглядывает ее тонкую фигурку и строго смотрит на меня, - барышню почему не кормишь? С голоду упадет вот-вот.
- Саша кормит, - вступается зайка, ловко выхватывает у него стопку тарелок, - это я сама мало ем.
- Как жена моя, - вспоминает он бабушку, достает из холодильника трехлитровую банку с молоком.
Алена кусает губы. На лице сомнение, взглядом шарит по комнате, будто ищет, кто тут может упасть, если его задеть.
Да никто. Бабушки тут нет. И очень давно. Вдвоем мы с дедом.
- Ну ешьте давайте, - приказывает дед и ставит на стол кувшин с молоком. - Все свое, домашнее.
Двигаю для Алёны стул, сажусь сам.
- А ты? - киваю.
- А я в огород пойду, ты мне ветряки обещал, пугала, рассаду надо, подготовлю, - на ходу перечисляет он.
Алена смотрит ему вслед.
- Налетай, зайка, - предлагаю, из большого блюда с круглыми картофелинами перебрасываю несколько штук себе в тарелку, - как в ресторане тут. Деревенская кухня называется.
Маринованные огурцы, масло, пышный хлеб - дед ничего магазинного не признает.
- А мы насколько приехали? - Алена осторожно берет вилку.
- А что?
- Да я тут растолстею, похоже, - она облизывается и, не колеблясь, тычет вилкой в картошку.
Усмехаюсь.
Красотка.
Моя девочка.
Она с аппетитом ест, переглядываемся. Глазами показываю в потолок.
- На втором этаже одна комната жилая, я там ночую, когда приезжаю. Кровать большая, зеркало есть.
- Саш, - она краснеет.
Как маленькая смущается, перестаю жевать и румянцем ее любуюсь. Сам не понимаю, откуда на меня эта рыжая девчонка свалилась.
И ведь только моя.
Не считая тени Володи, что на горизонте маячит.
Но теперь-то мы быстро этот вопрос уладим.
- Мне сейчас надо будет деду по огороду помочь, - залпом допиваю холодное молоко и встаю из-за стола. - На веранде лежанка удобная, пока поваляться можешь, телик посмотреть, поспать. А ближе к вечеру, - сверяюсь со временем. - Шашлык сделаем. Вино попробуешь, дед сам делает, вкусное.
- Очень заманчиво, - она тоже встает, топливо огибает стол. Встаёт на носочки, тонкими руками шею мою обвивает и чмокает в губы. Быстро шепчет. - Спасибо, что привез сюда. Мне здесь нравится.
Да, мне здесь нравится. Так нравится, что я не хочу представлять, что мы с Сашей вернемся в город с его шумом, заботами, проблемами.
Остаться бы здесь, с добродушным, но немного ворчливым дедушкой Герой.
И с Сашей, который так тепло ко мне относится. Может, потому что маленькой считает? Или…
- Чего грустишь, девица-красавица? – деда Гера шутливо щелкает меня по кончику носа. – Саша быстро управится, рукастый он. Не успеешь соскучиться – вернется.
Вернется, и мы сделаем шашлык. А затем поднимемся в комнату наверху, где останемся наедине.
Без прикрас.
И наутро Саша проснется не с ухоженной рыжеволосой красоткой, а с конопатым Антошкой. Хотя, если встать пораньше, и успеть привести себя в порядок до его пробуждения, может, он не будет от хохота покатываться?!
- Я пойду, помогу Саше, - заканчиваю мыть посуду, и киваю дедушке, благосклонно и по-доброму на меня глядящему.
- Иди, иди. Ох и молодежь, ни минуты на месте усидеть не можете…
- Саш, я к тебе, - делаю вид, что закатываю рукава. – Командуй: что делать.
- Отдыхать, зайка.
Весело мотаю головой, и мужчина зачарованно глядит, как мои волосы на ветру развеваются, и на солнце блестят – красивой зрелище, часами глядеть можно.
- Деятельная моя, - фыркает Саша, и указывает на маленькие ростки, - вишневые ростки повыдергивай, раз уж так хочешь трудиться на благо процветания хозяйства моего деда. Только с корнями тяни, насеялись, как сорняк, а деду недосуг было их убрать.
Это я легко.
Это я с радостью.
И я помогаю, насколько это возможно. Хотя, если уж быть честной, больше под ногами путаюсь.
- Саш, а какой ты цвет любишь?
- Рыжий, - подмигивает он. – Теперь это мой любимый цвет.
Чувствую, что краснею, хотя подозреваю, что кое кто меня безбожно надувает.
- Что-то я не видела тебя в оранжевых рубашках. А блюдо какое любишь больше всего?
- Всеядный я, Аленка.
Угу, все вы всеядные. А потом начинается: «это я не ем, мяса можно и побольше, зелени поменьше, вареное не люблю, только жареное».
- А если серьезно?
- Борщ уважаю. Жаркое. Ребрышки под кисло-сладким соусом, - с намеком добавляет Саша, напоминая о нашей встрече в ресторане. – А ты какие блюда любишь?
Ээээ… и как ему признаться, что люблю я фастфуд, чипсы и шоколадки? И ими питаться могу всю жизнь, пока не скончаюсь от гастрита.
- Да я, в общем-то, тоже всеядная, - дипломатично заканчиваю я разговор.
Постепенно вытяну все из Саши, а то допрос с пристрастием устроила.
День проходит быстро и весело: Саша споро вскапывает огород, затем латает крыши дома и сарая, а я все в огороде вожусь, выдирая редкие сорняки.
- Тебя родители не потеряют? – интересуется мужчина, пока маринует шашлык. – Эй, зайка, ты так кровожадно на мои пальцы смотришь, что мне страшно становится.
А у меня слюнки текут, так мяса хочется. С уксусом, хрустящим луком и красным перцем. Ммммм, вкуснотища!
- Не потеряют. А скоро шашлык будет?
- Скоро, - веселится Саша. – Расскажи мне про свою семью. Какие они – твои родители?
Ох, только сейчас поняла. Саша ведь познакомил меня с дедушкой, значит, и мне нужно отвезти его к своим.
- Папа молчаливый, а мама примерно, как я, - начинаю рассказывать свою короткую историю. – Они ссорятся часто, и папа из семьи уходит. Знаешь, я в детстве так переживала, что он не вернется, пока не поняла, что у родителей игра такая. Отношения подогревают: ссорятся, разводом грозят, а через пару месяцев мирятся. И медовый месяц.
Им от этого хорошо, а мне не очень: выслушивать от мамы, какой отец неблагодарный свин, и от папы – какая мама истеричка. Но раз им нравится – кто я такая, чтобы запрещать родителям жить так, как им нравится?
Яйца курицу не учат.
- А у тебя какие родители? – интересуюсь, и лишь когда слова произнесены понимаю – зря.
- Они были прекрасными людьми.
