идти лесом от дома, где предположительно держат Катю, всего два километра. Два километра в темноте, по снегу, в лесу, с девушкой, которая будет дрожать от страха, спотыкаться каждые три метра и падать. Я поморщилась и отказалась от этой затеи. К тому же, не известно, сколько времени пройдет с того момента, как похитители обнаружат, что их пленницу увели из-под носа: может, час, а может, пять минут.
В идеале, они даже знать не должны, что кто-то еще был в доме. Если они решат, что Катя сбежала сама, искать ее будут совсем иначе и такая путаница мне на руку. План родился мгновенно, но был сопряжен со столькими переменными, которые от меня не зависели, что мне понадобиться вся помощь, на которую был только способен мой ангел-хранитель. То, что он у меня есть, сомнений не вызывало, раз я до сих пор топчу эту землю при моем образе жизни.
- Рискованно, - пробормотала я и решительно начала собирать джентельменский набор: отмычки, фонарик, складной нож, карта. Пистолет бы тоже лишним не был, но он на квартире и времени за ним ехать не было. Переоделась в темный спортивный костюм, под одев под него термобелье, прихватила из шкафа кроссовки и сунула в рюкзак такой же набор одежды. Катю умыкнули из дома, то, что она без обуви было совершенно очевидно, не удивлюсь, если она вообще в одном халатике. – С Богом! – сказала громко, подхватила рюкзак и спустилась вниз, где меня с нетерпением ожидала Солнце.
- Ты куда в таком виде? – ее брови стремительно набирали высоту.
- На дело, - хихикнула я в ответ, обулась, и, подмигнув, пошла на веранду. Быстрым шагом дошла до причала, отвязала лодку, забралась в нее и, не опасаясь, что буду услышана, завела мотор.
Мне нужна была помощь человека, который может находиться в деревне, не выглядя при этом пришельцем. И такого человека я знала всего одного: Степан Васильевич Кораблев, которого я с момента, как научилась говорить никак иначе, кроме как дедом не называла. Среднего роста, с веселыми умными глазами и совершенно седой головой лет с сорока, он неизменно вызывал улыбку на лице. Всегда был добродушен, гостеприимен и мог часами напролет рассказывать уморительные истории своей бурной молодости, не стесняясь в выражениях. Но все это можно было отнести только к людям, которых он считал порядочными, а таковых он определял на глаз, молниеносно и безошибочно: долгие годы службы в разведке даром не прошли. Для всех остальных дед был жестким и бескомпромиссным чудаком, живущим отшельником в убогой лачуге без света, водопровода и прочих благ цивилизации.
- Дед! – громко крикнула я, входя в дом без стука. Он вынырнул из-за печки, радостно улыбаясь:
- Душа моя! – а он называл меня только так. – Чего вырядилась, как на помин?
- Может и на помин, как карта ляжет, - хмыкнула я, обняла старика и села за стол. – Помощь нужна.
- Собираюсь, а ты пока рассказывай.
- Машину вернули?
- Мордастый твой? – хихикнул дед. - Вернул, как же не вернуть. Ты ж поди предупредила, что он, враг себе?
- На ходу?
- На ходу, чистая, да с полным баком, - довольно хмыкнул он. - Так что мне тебе еще спасибо надо сказать, почаще таких присылай.
Я фыркнула и покачала головой:
- Не могу с тобой согласиться.
- Неприятности? – нахмурился он.
- Скорее головная боль и некрепкий сон.
- Ну это ерунда, - отмахнулся он. - Ну, излагай, что за помощь?
Я разложила на столе карту:
- Вот сюда меня надо доставить, - и поставила точку на карте, на объездной за лесом, - а вот тут ждать, - и ткнула в дом баб Маши.
- Легко! – и хлопнул в ладоши. – По коням!
Мы загрузились в «Ниву», дед лихо тронулся с места, а я, подумав немного, пристегнулась: после последней поездки с ним я обнаружила у себя несколько совершенно не красящих молодую особу седых волос.
Я мысленно перебирала в голове детали операции, продумывая действия в зависимости от ситуаций и совершенно не следила за дорогой. Очнулась только когда машина остановилась, взглянула на часы и поняла, что на дорогу ушло ровно столько же времени, что и у меня. Порадовалась, что погрузилась в раздумья и не поседела еще сильнее: все-таки «Нива» не Людкина красавица «Ауди». Скорость в сто шестьдесят километров воспринимается так, будто машина идет на взлет, с неминуемым приземлением, от которого ждать ничего хорошего не приходится.
- В доме, в котором тебе предстоит меня ждать, живет некая Мария Павловна, расскажешь ей все как есть, – дед с удивлением посмотрел на меня. – Увидишь - сам поймешь, - улыбнулась и полезла из машины.
- Душа моя, самое главное не сказала, - окликнул он меня, а я задумалась, пытаясь вспомнить, что такого могла упустить. - До которого часу мне считать, что все под контролем?
- До утра.
И отправилась в лес, старательно загребая ногами, чтобы не было понятно в какую сторону ведут следы. Еще в машине я одела на кроссовки плотные тканевые бахилы, потому как предполагается, что Катя босиком и отпечаток подошвы с красивым узором увидел бы даже совершенный идиот, которыми, впрочем, я надеюсь они и являлись: опытного охотника эти детские уловки не проведут.
Я добиралась до дома около часа: идти было трудно. Незнакомая местность, приходилось немного петлять, обходить буреломы и падать в снег, изображая жертву, бегущую от погони. В целом, осталась довольна оставленными следами и вышла прямо к дереву, которое заприметила еще в первый осмотр.
Могучий старый дуб стоял вплотную к забору со стороны соседнего заброшенного дома, положив одну ветвь прямо на нужную крышу. Не могу сказать, что эта ветка выглядела особенно надежно, но внушала определенные надежды, тем более что других вариантов попросту не было. Я с легкостью залезла на высоту метра над забором и замерла, приглядываясь и прислушиваясь. В щели между досками на первом этаже виднелся свет, а вот на втором его не было, что только подтверждало мою гипотезу о комнате, в которой держат Катю - с другой стороны дома.
Посидев минут пятнадцать и растирая руки, я продолжила движение вверх, достигла нужной ветви и с опаской на неё надавила. Она слегла шелохнулась, сбрасывая комья снега. Я выдохнула, уцепилась за нее руками и ногами, свесившись вниз, и поползла, как панда, попеременно передвигая то
