И во сне был он.
Макар слишком медленно приближался, и взгляд его обжигал как расплавленное серебро в тигле. Мне хотелось спрятаться от этого слишком откровенного взгляда, но я замирала под ним, наблюдала за скользящими шагами, чтобы в один момент оказаться прижатой к сильному телу. Его телу. С легким ароматом табака и ванили.
Граница сна растворилась. Я не понимала, что сплю, и просто делала что хотела. Цеплялась за плечи мужа, вынуждая его дышать чаще. Грубо поддевала ногтями пуговицы на его рубашке, чтобы уже без стеснения прижиматься к горячему телу.
Мы молчали.
Лишь неправильное, острое, почти до боли, желание заставляло нас действовать. Я прикусывала губы Макара, чтобы его дыханием насытиться. И мне было в этот момент всё равно, что подумает обо мне супруг, потому внутри всё зудело, пламенело, заставляя кровь лететь по венам с невообразимой скоростью.
Его пальцы слишком нежно проходились мне по спине, повторяя контуры позвонков, и я вздрагивала, вся возгоралась от тепла Макара. Проводила языком ему по шее, ощущая и запоминая вкус. Муж аккуратно приподнимал мою кофту, особенно нежно касаясь кожи на животе: там, где пояс джинсов, и я разжимала объятия, чтобы он повторил эти невесомые прикосновения, что будили внизу живота желание.
Макар стянул с меня кофту и гладил сквозь бельё грудь. От одних его рук я млела и плавилась, как сливочный пломбир на летнем зное. Мне хотелось ещё больше чувств, ещё сильнее его.
И он давал всё, что беззвучно просила. Расстёгивал мне джинсы, чтобы ладонью едва задеть кружево белья, убирал чашечки лифа и касался губами груди. Я терялась в пространстве, заводила руку ему в волосы, путаясь в них.
И это мне нравилось.
И холодная, стерильная постель меня не оттолкнула. Я просто потянула Макара за собой, чтобы он своим огнём быстрее согрел её. И муж навис надо мной, прокладывая острые, жгучие дорожки поцелуев от груди до пояса, чтобы зубами подцепить кружевной низ белья. От горячего дыхания кожа покрывалась мурашками, что разбегались по всему телу, затрагивая даже корни волос, и я забывалась от наслаждения. Пальцы мужа незаметно проникли внутрь меня, и я рефлекторно сжалась. Казалось, если я повторю это сжатие, то прямо сейчас от одного этого касания кончу. Макар, видимо, что-то подобное понял по моим реакциям и убрал руки, а я чуть не закричала: «Нет, нет, нет! Постой, сделай так ещё раз! Умоляю!».
Макар отстранился, и я заёрзала по простыне, чуть ли не начиная ныть от сбежавшего желания. Муж окинул меня слишком откровенным взглядом, который не только разжёг костёр внутри, но и заставил все нервы напрячься. Макар дотронулся до моего белья и потянул вниз. Кружево царапало кожу, но мне так важно, чтобы он сам меня раздел, завёл руку мне за спину, расстёгивая бюстье, и отбросил его в сторону. И он, словно без слов понимая меня, сделал это. А потом упёрся одной рукой в постель, вторую опуская между нами.
Я вся замерла в нетерпении. Вся сжалась, потому что догадывалась, что как только Макар коснётся меня там снова…
Одно долгое, безумно долгое, сводящееся с ума ощущение наполненности. Я застонала, прикрывая глаза. Внутри всё запульсировало, воспламенилось. Я ловила ртом воздух, чтобы не сорваться в бездну, но как только Макар отдалился, по телу прошлась острая судорога, которая сосредоточилась внизу живота. Муж снова приблизился, и я вцепилась в его плечи, чтобы он больше не смел выходить, слегка приподняла бёдра…
Мир разлетелся осколками. Огненный ток прокатился по телу, выплёскиваясь наружу моими криками. Я забилась мелкой дрожью, поймав свой самый острый оргазм. Макар дважды качнул меня к обрыву, и я заметалась по постели, не в силах бороться с подкатившим наслаждением. Внутри меня всё пылало и сжималось. Я продолжала стонать и приподнимать бёдра до тех пор, пока очертания незнакомой комнаты не развеялись.
Я проснулась на кровати в своей спальне. Бёдра почему-то сильно сжимала, но уже и так понимала, что оргазм был не во сне. Волосы прилипли к шее, и я дёрнула рукой, чтобы убрать их, но наткнулась на…
Александр наклонился надо мной и распахнутыми глазами смотрел. На спутанные волосы, на задравшуюся кофту и наоборот излишне съехавшие вниз штаны. А потом восторженно выдохнул:
— Полина, ты так стонала…
Милый Алекс…
Глава 51
— Это было что-то невероятное… — тихо шепнул Александр, а я распахнула глаза ещё шире, понимая, что случилось что-то непоправимое. Я дёрнулась к изголовью, натягивая на себя одеяло. В ушах пульсировало, в горле саднило, а между ног — мокро.
Господи. Это позор. Это грязь.
Это…
Слёзы наполнили глаза неимоверно быстро. Я сглатывала слюну, чтобы не удариться в истерику, чтобы прям при Александре не начать умирать от стыда.
Бабушка права. Её лицо стояло перед глазами, а узкие чёткие губы бросали в меня обидные слова про грязь, беспутство и что никогда не смогу выйти замуж, потому что пропащая. А если выйду, всё равно о меня все ноги будут вытирать, потому что совсем испорченная.
— Полина… ты… вы? — не мог определиться Александр, а я вжалась в спинку кровати, боясь любого движения с его стороны. — Это невероятно. Я никогда не…
— Что вы делаете в моей спальне? — дрогнувшим голосом спросила я. Александр сидел в одних боксёрах и упирался ладонями перед собой, словно старался приблизиться ко мне. Я прошлась по нему взглядом и…
Чёрт!
Я грязная. Я настоящая шлюха. Правильно. Всё закономерно.
У Александра внизу…
Я резко отвела глаза, чтобы не паниковать ещё сильнее. Алекс словил всё же моё смущение.
— Простите, Полина. Вы… Я… — он резко дёрнул одеяло на себя, прикрывая возбуждение. Я сморгнула слёзы. — Вы так кричали… нет, стонали. Полин, это было так красиво. То есть…
— Прекратите, прошу вас… — попросила я и свесила ноги с постели. В ванную. Мне срочно надо в ванну. Я не могу. Это всё грязно. Сама ситуация неправильная, противоестественная.
— Я испугался! — воскликнул Александр, кутаясь в моё одеяло. — Вы беременны, и вдруг там у тебя… у вас что-то не так пошло. Я пришёл. А вы тут…
— Замолчите, — выдавила я, не зная, куда спрятаться от стыда, как не смотреть в глаза. — Не надо. Это ужасная ситуация…
— Какая же она ужасная, вы так красивы были… — подорвался с кровати Александр, и я всё же вышла в коридор. Шагнула к лестнице. — Это было безумно. Я никогда подобного не видел…
— Хватит, Александр, — резко оборвала я и быстрым шагом спустилась с лестницы. Почти вбежала в ванную и, щёлкнув замком, стала истерично стаскивать с себя одежду.
Всё в грязи.
Меня чуть ли не вывернуло вечерним чаем, и я впопыхах шагнула в ванну, дёрнула шторку и включила горячую воду. Кожа горела под струями. Меня била крупная дрожь. Я схватила гель для душа и вылила на себя чуть ли не половину банки. Мочалка жёстко царапала кожу, но мне было мало. Мне надо ещё чище, чтобы наверняка, чтобы точно смыть позор.
Перед глазами стояла бабушка, которая читала нотации, что нельзя мужчинам ничего своего показывать. Нельзя быть перед ними полностью голой, нельзя позволять трогать себя пальцами, нельзя целовать…
Нельзя, нельзя, нельзя!
Я упёрлась лбом в кафель и заревела.
Нельзя.
Никому нельзя показывать своё женское. Поэтому Макар отдал мне документы. Я столько лет неосознанно прятала своё наслаждение, потому что боялась, что как только муж узнаёт всё, я стану ему неинтересна. И я стала. И ещё хуже того, чужой человек стал свидетелем самого сокровенного, что есть в жизни любого человека.
— Полин, отзовитесь, — крикнул из-за двери Александр. — Не молчите, вы меня пугаете.
Я выкрутила горячую воду на полную и стала смывать с себя липкую пену.
Всё это ужасно.
Я поэтому никогда не смогу нормально что-то в личной жизни сделать. Я изначально ненормальная. Это просто кара, возмездие за то, что я испорченная.
