— Хватит его выгораживать, — зло одергиваю футболку. — Я, конечно, понимаю, он тебе платит зарплату.
— Да дело не в деньгах, — следует за мной.
— да ты что?
— Любят они страдать фигней.
— И я должна понять и принять эту фигню? — оглядываюсь. — Как ты ловко переобулась. А как же твои советы быть холодной стервой?
— В тебе этой стервы нет, Уля, — Дина вздыхает. — Я ошиблась. Ты его любишь.
— А толку-то?
Торопливо спускаюсь на первый этаж. Я хотела забежать к Артему в детскую, но возьму его на руки и расплачусь, а мне нельзя. Я сейчас должна удержаться за свою злость и возмущение, чтобы они мне помогли не усугубить свое положение, в которое меня загнал Макар.
— Ты куда? — спрашивает Дина, когда я спешно сую ноги в кроссовки сажусь на корточки и завязываю шнурки.
— Уля.
— Прогуляться, — встаю. — Подышать свежим воздухом.
— Лжешь.
— Без обид, Дина, но ты мне не подруга, а няня.
— Ты сейчас на эмоциях, — Дина скрещивает руки на груди, — поэтому обижаться не буду. И выкладывай, что задумала.
— Ничего.
Я выскакиваю за дверь.
— Я позвоню Макару! — Дина выходит на крыльцо.
— Ты отвратительная няня! — оглядываюсь я.
— Я знаю, — упирает руки в боки. — Куда собралась? На жопу искать приключения? Или решила клин клином?
— что?
— Вздумала отомстить Макару тем, что прыгнешь на первого встречного?
У меня челюсть ползет вниз, а брови — на лоб. Вот это да.
— А можно узнать, что тебя натолкнуло на такую мысль?
Налетает ветер, треплет волосы и ныряет под ворот футболки. Ежусь. Может, вернуться и накинуть тонкую курточку.
— Ошиблась, да? — Дина тушуется под моим разъяренным взглядом. — Прости
У тебя просто такой вид.
— да! Ошиблась! — на грани крика отвечаю, всплеснув руками. — Я сейчас не о мужиках думаю и не о мести, а о том, как не загнать себя еще в более глубокую задницу, Дина! И зная то, какая я удачливая, то я опять, мать твою, буду ползать беременная! На радость Макару! Он с новым азартом на мне отыграется!
Дина молчит, нахмурившись, и шепчет:
— Так у вас.
— Да! — сжимаю кулаки. — И я иду в аптеку! А ты сейчас вернешься к Тёме без лишних разговоров.
— Уля.
Шагаю к калитке. Я все делаю правильно. Я защищаю себя. Рисковать и надеяться, что пронесет, я не могу. Я и так уязвима, а незапланированная беременность сыграет на руку Макару.
— Уля! — меня нагоняет Дина, хватает за руку и разворачивает к себе.
— Не смей меня отговаривать.
А она и не думает отговаривать. Она меня обнимает прижимает к себе и всхлипывает, будто она сама в прошлом прошла по пути к аптеке за отравой.
— Я сделаю тебе какао, когда вернешься, — отстраняется, смахивает слезы с щек и улыбается, — и буду рядом.
Сглатываю жгучий и распирающий глотку ком и медленно отступаю:
— У меня нет выбора, Дина. Я должна себя защитить.
— Я понимаю, — кивает и опускает взгляд, закусив губы.
— И я рада, что ты будешь рядом со мной с горячим какао, — открываю калитку и оборачиваюсь. — Все могло быть иначе, но с другим мужчиной.
Покидаю территорию дома. С каждым шагом моей уверенности становится все меньше и меньше, и мои тихие уговоры, что я бубню себе под нос, как умалишенная, не успокаивают меня.
Я и подумать не могла в день свадьбы, что я однажды буду идти по улице с таким черным отчаянием и липким одиночеством в душе. И за этой чертой, к которой сейчас плетусь, не будет надежды на светлое и доброе с Макаром.
Звенят колокольчики, когда я вхожу в пустую аптеку. Гудит у потолка кондиционер, в воздухе пахнет немного хлоркой. Несколько секунд медлю и шагаю прилавку, за стеклом которого меня ждет худая высокая женщина в белом халате. Хочу развернуться и сбежать.
— Добрый день, — женщина за стеклом вежливо и отстраненно улыбается, — чем могу помочь?
Глава 53. Ее не любили
— Где Ульяна?
Дина трясет перед Артемом, который обложен подушками, маленьким плюшевым слоником. Тот ответ улыбается, ножками и ручками сучит от восторга.
— Погулять вышла.
Прямого взгляда избегает, а голос —официально равнодушный.
— Дина, где Ульяна?
Поднимает взгляд и тихо отвечает:
— Погулять вышла.
А в глазах такое осуждение, будто я свою жену выпотрошил, набил соломой и выкинул. И я не думаю, что дела в утреннем разговоре. Дина не та женщина, которая будет так реагировать на скандалы семейной пары. Что-то тут не так. Ее осуждение глубокое и личное.
— Говори, куда пошла моя жена
— Я сказала.
И губы поджимает и щурится, будто хочет меня сжечь живьем. В ней сейчас играет что-то женское, и меня накрывают нехорошие подозрения.
— Дина, — я тоже щурюсь в ответ, — ты премию хочешь получить.
— обойдусь без премии.
— Да чтоб тебя, — цежу я сквозь зубы, и Артем кривится и пытается повторить мои интонации.
Когда Дина переводит на него изумленный и возмущенный взгляд, он хрюкает довольный и смеется, поджав к груди пухлые ножки.
Дина молчит минуту, поглаживает Артема по ножке и закрывает глаза:
— В аптеку пошла.
— Что? — недоуменно переспрашиваю я.
— Больше ничего не скажу.
— В какую аптеку?
— не знаю.
И опять с черным женским осуждением смотрит на меня.
— Да тут аптек в округе с десяток.
— Вышла из калитки направо.
— А говорила, что ничего больше не скажешь, — разворачиваюсь и широким размашистым шагом иду прочь.
— Она не заслужила такого мужа, — шипит мне в спину.
Оглядываюсь. Отлично. Пусть меня теперь отчитает няня, какой я мерзавец и негодяй. Только что-то мне подсказывает, ее злобные претензии адресованы сейчас не мне.
— И самое печальное во всем этом, — продолжает она, — вы же не особенный среди прочих. Сколько вас таких эгоистичных дураков, которые не ценят своих жен?
— Если я напомню о субординации, то ты проигнорируешь мои слова?
— И никто ведь из вас в итоге счастливым не бывает, — Дина вздыхает.
— Что-то работа стала для тебя слишком личной, — тихо отзываюсь я.
— А я не думаю, что вам сейчас стоит со мной тратить время за пустой болтовней.
— С затаенной угрозой отвечает Дина. — Возможно, уже поздно.
Меня пробирает озноб от ее холодного, как сталь, голоса. Мозги отказываются работать и не воспринимают намеков няни, но мне ясно, что Уля что-то задумала.
Она вышла не прогуляться и не подышать свежим воздухом, чтобы прийти в себя или поплакать в одиночестве на лавочке в безлюдном сквере.
Во мне опять поднимается волна ярости. Что она бегает и никак не успокоится?
Сиди, мерзавка, дома и жди мужа! зачем она испытывает мое терпение и проверяет его на прочность. Или она специально выводит меня из себя, чтобы я вызверился и пошел на радикальные меры?
Врываюсь в одну из ближайших аптек, решительно иду к прилавку, за стеклом которого меня ждет высокая и тощая женщина.
— здравствуйте, чем могу помочь?
— Очень надеюсь, что вы сможете мне помочь, — недобро щурюсь я.
Описываю Ульяну и вежливо, как только умею, интересуюсь, была ли она тут
— Не припомню.
Лжет. Ох уж эта женская солидарность. Делаю медленный вдох и выдох, сдерживая в себе желание разбить стекло.
— Что купила моя жена? — с наигранным спокойствием спрашиваю я.
— Боюсь, я не знаю, потому что вашей жены тут не было, — холодно улыбается и смотрит на меня, как на идиота. — Чем я еще могу помочь?
Заржавевшие от похмелья шестеренки в голове начинают поскрипывать. В аптеку пришла молодая женщина, что-то купила, и фармацевт за стеклом не желает раскрывать, что она продала. И смотрит на меня, как на врага, который убил ее котенка.
Я, кажется, знаю ответ за чем Уля так внезапно сорвалась. Скандал, дикая близость на полу с укусами и криками, а после - побег в аптеку. Да, я знаю ответ, но если я его приму, то я сорвусь с цепи.
