как и те, к кому он привык.
Хватка стала жестче. Сердце колотило в груди, как птичка в клетке, а возбуждение росло все больше и больше с каждым качком головы. Противно не было совсем, разве что непривычно, немного неудобно и все еще страшно, но не противно. К тому же он так стонал…Я догадывалась, что Алекс меня щадил, двигал мою голову плавно, не на всю величину, не торопился, давал привыкнуть. Сто процентов обычно он предпочитает что-то более жесткое, а снова думает обо мне…и как подтверждение, Алекс вдруг перехватил мою руку, на этот раз как-то нежно, ласково и хрипло прошептал.
— Иди ко мне, не бойся…Тебе будет хорошо, обещаю…
* * *
Я решила попытаться. Он говорил одно, но делал другое, и мне показалось, что я возможно действительно единорог/исключение. Плюс ко всему очередное влияние поп-культуры: я как раз смотрела сериал «Клиника», и Боб Келсо выдал очередную мудрость именно после всего, что между нами произошло на диване в гостиной:
«Позволь открыть тебе суровую правду жизни: жить вообще страшно. Привыкай. Чудес не бывает. Всё зависит только от тебя. В этой жизни всё стоящее даётся очень нелегко.»
Я восприняла это, как знак, но с чего начать понятия не имела, поэтому…следующим утром обратилась на кафедру соблазнений, к декану и великому знатоку, мастеру и вообще хорошему человеку — своей сестре.
Мое любимое место в Москве — это мост Богдана Хмельницкого. Там на набережной был один закуток, скрытый от глаз за небольшим зданием. Скамейка, дерево и вид на этот самый мост, при этом с минимальной проходимостью людей — секретный и личный. Мой. Когда я приехала в Москву, мне было одиноко, а это было единственное место, где было спокойно. Там мне всегда казалось, что у такой чужой и холодной Москвы все-таки возможно есть душа. Туда я и поехала, чтобы поговорить с Лилей о том, кто так глубоко проник под кожу…
— Я знаю, что ты скажешь… — затараторила я, услышав заветное «алло», — Мы в ссоре и бла-бла-бла, обещали друг друга ненавидеть, и я бы не позвонила, серьезно, потому что все еще злюсь, но мне…мне нужна твоя помощь, Лиль.
— Что произошло?! — тут же испуганно выпалила сестра, — С тобой все в порядке?!
— Да, да! Все нормально!
— Ты же сказала, что что-то случилось! Ты мне врешь?! Тебя кто-то обидел?!
— Нет! Дай мне сказать, а не психуй, господи ты боже мой!
— Точно? — тихо переспросила, на что я невольно улыбнулась, прикрыв глаза.
Волновалась…выпендривалась, а все равно волновалась…
— Точно. Могу начать?
Самое сложное — это начать. Сбито, краснея, тупя взгляд, но кое как мне удалось выдать почти целую, логичную историю, а когда я закончила, смогла молча выслушать ее почти минутный смех. Плевать, я вполне осознавала на что иду, главное для меня сейчас — получить совет, и я его получила…
— Просто дай ему, что он хочет, — протянула она, лежа в купальнике под палящем солнцем.
Красивая…Черт, какая же Лиля была красивая. Приподняв солнечные очки от именитого бренда, ее ярко-янтарные глаза сияли, как звезды, в обрамлении пышных ресниц. Плевать, что они были не ее, а наращенные, это не выглядело плохо или дешево, а напротив. Хотя кому я вру? На ней ничего не выглядело дешево. Даже подкаченные губы, которые у массы девушек смотрелись вульгарно, на ней смотрелись так, будто она с ними родилась. Ровный тон кожи, золотистый купальник, что выгодно подчеркивал высокую, упругую грудь, гораздо больше моей и данная ей от природы, украшала внушительная подвеска с бриллиантом (в чем я была уверена на все сто процентов, зная ее любовь к дорогим подаркам) и парочка золотых цепочек разного диаметра. А волосы…она давно красилась в платиновую блондинку, но и это выглядело так естественно, что даже раздражало. Мне кажется, что я со своим светло русым-пепельным не выглядела также естественно, хотя в жизни волос не красила. Моя двоюродная сестра была живым воплощением зависти — модельная внешность, высокий рост, длинные ноги. Не дура, хитрая и умная… «прошаренная».
— Ты же, как понимаю, хочешь большего, чем просто секс? — с улыбкой спросила очевидное, перевернувшись на живот, а я, смутившись, опустила глаза на то, как нервно теребила края простенького платьица.
— Да…
Признание было тихое, но правдивое. Это была правда, я хотела быть с ним, потому что влюбилась. Если бы это было не так, я бы в жизни Лиле не позвонила. А она предлагала…как-то увидела меня у Академии с другом Ромы, когда забирала на шоппинг и в ресторан, все донимала, а потом бросила с хитрой, загадочной улыбкой: если тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти.
Как чувствовала, что понадобиться. Ее хлебом не корми — дай поделиться опытом, блин.
— У меня был такой однажды. Все вокруг трепались, что он не встречается ни с кем. Слово «верность» в его лексиконе отсутствовало напрочь, но… — блаженно вздохнув, она улыбнулась шире, — Я смогла это изменить. Даже не так: я стала единственной, кто это изменил. Ни до меня, ни после, так и не появилась другая девушка — он все также полигамит, только теперь с более грустным взглядом.
Вот он ее звездный час. Я прямо через экран видела, как она светиться от самодовольства, рассказывая о своих победах, будто я и без этого не знала, что любой мужик, который ее видел, не мог не посмотреть ей в след, а если она решала кого-то захомутать…пиши пропало. В ней было что-то такое, что окручивало мужчин, делало их ее рабами на бессрочный период или проще сказать навсегда.
— И как же? — помотав головой, чтобы снова не начать сравнивать себя и ее, выпалила я, на что сестра снова звонко засмеялась.
— Надо просто дать ему то, что он хочет. Поверь, он ловит кайф от того факта, что за ним носятся наперегонки — это тешит его самолюбие, а если ты покажешь, что тебе в принципе то и плевать, его зацепит. Это наша цель — зацепить.
— Хор…хорошо. Поняла. Зацепить.
— Именно, родная моя. Никаких истерик, будь легкой, улыбайся побольше и не грузи разговорами об отношениях и чувствах. Вообще об отношениях не говори ни при каких раскладах, пусть думает, что тебе они не нужны.
— Но…
— Знаю, что нужны, Лия, дай договорить, — строго остановила меня сестра, и я слабо кивнула, — Это двойная игра. Ты одновременно ведешь партию с ним, и ведешь свою.
— Эм…
Я не поняла. Ну вот вообще не поняла, уставившись на сестру, как дура, а та в свою очередь
