Первой. Это по правилам или нет?
— Мария Владимировна, — представилась она.
Осип удивился, как обычно не внешне, вроде очевидно, что он охранник при начальнике, хоть и лицо приближенное. С ним не обязательно знакомиться, да и не принято это, ни одна из Диминых дам не знакомилась с Осипом лично и не здоровалась за руку — в той среде обитания, в которой вращался Победный, с подчиненными, тем более с охранниками, не знакомятся, только если сам хозяин представит.
— Осип Игнатьевич, — пожал он протянутую руку.
А Маша неожиданно пожаловалась ему:
— Я что-то совсем растерялась, и мне ужасно неудобно! — понизив голос, как заговорщица.
Осип развеселился! От души, как давно, не вспомнить когда, веселился, испытывая радость! Само собой, про себя.
— Придется потерпеть, — вступая в заговор, тихо посочувствовал он.
— О-хо-хо! — вздохнула, пожаловавшись еще раз, Машка и двинулась дальше, знакомиться с гостями, уводимая хозяином под локоток.
«Ни хрена я ее не отпущу! Чужая не чужая!» — понял Дмитрий, как только увидел входившую в дверь Машу.
Словно плеснул бензинчика в тлеющий костер интереса — огонь полыхнул в паху, обдал его жаром до головы.
Он придержал себя, поостудил страсти властным окриком и приказом: «Еще неизвестно, что из девочки выросло!»
Каких только метаморфоз не наблюдавший в изменениях женских характеров и сути, Дмитрий Победный с выводами никогда не спешил.
Он откровенно ее рассматривал — серое серебро глаз, особенно ярко оттеняемых платьем, подчеркнутая естественная красота лица, минимум косметики, точеные ножки на высоких каблучках, поднятая копна волос, открывающая изящную шейку, с акцентом на это изящество несколькими незакрепленными локонами, отсутствие украшений, лишних при одеянии, выдержанном в серебристых тонах.
Класс! Вот это класс!
Не приобретенный годами глубокого изучения навыков и прививания вкуса — врожденный! Как дыхание.
Он почувствовал удар тока, когда здоровался с ней за руку, пришлось еще раз приказать себе остыть, по крайней мере не разогреваться до поры.
Он уже все решил.
Осталось понять, будет ли это непродолжительная интрижка для удовлетворения телесного любопытства и того вирусного незабытого желания или нечто более продолжительное, чин-тересное.
По привычке, приобретенной за годы в бизнесе и ставшей второй сутью, Дмитрий Победный подвергал все анализу, сомнению и расчету, игнорируя чувства, отодвигая их на далекий и незначительный план.
Ему понравилось, что она представилась Осипу и что пожаловалась ему.
Она вела себя очень естественно, смутилась от неожиданного преувеличенного внимания, признавалась в своем смущении. Где-то под горлом у Дмитрия Федоровича Победного, не обращая внимания на его окрики и игнорирование, закопошилось теплотой подзабытой нежности.
Представив Марию Владимировну гостям, хлебосольный хозяин широким жестом пригласил всех за стол. Почетным гостям и виновникам данного торжества отвели центральные места за , длинным столом, Мария Владимировна слева от господина Победного, Осип Игнатьевич справа, господин Конев, он же устроитель чествования, с подругой напротив.
Под хвалебные тосты разливающегося в благодарностях и прославлении «подвига» Игоря Алексеевича Дмитрий с удовольствием принялся за еду. Обнаружив, что проголодался, теплея левым боком от постоянного осознания Машкино-го присутствия, он не забывал о необходимости время от времени произносить малозначимые реплики, словеса ни о чем, сопровождающие начало любого банкета, до третьей рюмки и первого насыщения присутствующих.
Игорь Алексеевич Конев, надо отдать ему должное, расстарался — стол был богат и изыскан, обслуживание на самом высоком уровне.
Впрочем, это скорее заслуга Дмитрия Федоровича, владельца пансионата.
Так получилось.
Увидев предлагаемый ему участок земли, он с ходу почувствовал — да, это то, что он хотел!
Но рядом располагался труп некогда лечебно-оздоровительного пансионата для партийной областной верхушки, в последней стадии разложения, и что-то с ним требовалось решать.
Иметь под боком неиспользуемую территорию, обозревая из окон останки, в перспективе грозящие быть выкупленными и превращенными во что угодно... Это грозит мгновенно образовавшимися коттеджами соседей, — так уж повелось, стоит выстроить на пустыре один добротный дом, как тут же присоединятся другие — поближе к престижу и из привычных русскому человеку соображений, что богатые неспроста это место приметили.
Или того хуже: вложатся дельные ребятки в курорт, и тогда прощай спокойствие!
Выкупать самому такой кусок земли для присоединения к усадьбе редко наезжавшему сюда Дмитрию было совсем ни к чему: вкладываться в демонтаж, приведение в порядок территории, ее охрану, заранее зная, что не пустит ни метра ни под какую распродажу.
Правила он привык диктовать свои, например запрещение проката скутеров, раздражавших его тарахтением и повышенным риском для пловцов. Вот и пришлось построить пансионат, который к тому же стал приносить неплохой доход.
О хозяйской принадлежности данного заведения знали немногие, например главный управляющий, приглашенный на нынешний обед в качестве гостя, вполне толковый молодой человек, с которым Дмитрий успел перекинуться парой фраз.
Банкет двигался своим привычным курсом: отгремев первым бравуром, разбил гостей на переговаривающиеся о своем группы до следующего призывающего к объединению тоста.
Мария Владимировна, призадумавшись о чем-то, крутила в руке столовый нож, взвешивала на ладони, сжимала в пальцах.
Бдительный Осип, развернувшись корпусом, якобы наклонился к ней через Диму, незаметно для всех и ощутимо для Победного надавив ему локтем в ребра, что означало требование откинуться на спинку стула, отодвинуться от опасности.
Он послушно откинулся, усмехнувшись.
— Мария Владимировна, а что вы ножиком играете? — спросил Осип.
Вполне миролюбиво и доброжелательно спросил, но как-то по-особому, как у душевнобольного, поигрывающего гранатой.
— А, я?.. — вернулась из своих мыслей в застолье Маша. — Да так, задумалась.
— О чем же, если не секрет? — вел «беседу» Осип, очаровательно улыбаясь.
Машка положила нож на тарелку и повернулась к Осипу:
— Да это по работе. О холодном оружии.
— О чем? — переспросил озадаченный Осип.
Дима усмехнулся еще раз — кому-то удалось озадачить Осипа! Дела-а!
