дому, у входа стояло с десяток вооруженных людей.
Все остальные братья ждали нас — Дарио, Никколо, Адриано и Роберто.
Один из вооруженных людей открыл мне дверь лимузина.
Как только я вышла, Дарио оказался рядом.
Он нежно коснулся моей щеки и спросил.
— Ты в порядке?
Нежность и забота в его голосе…
… это было так на него не похоже.
Внезапно все пережитое снова обрушилось на меня.
Звуки выстрелов и бьющегося стекла.
Ужас от мысли, что я сейчас умру.
Глаза заслезились, и я кивнула.
Дарио притянул меня к себе и обнял за плечи.
— Теперь ты в безопасности, — прошептал он мне на ухо. — Ты в безопасности.
Адриано помог Массимо выбраться из задней части лимузина. Ларс попытался помочь ему вернуться в дом, но Массимо отмахнулся от него.
— Пошел ты, — сказал он с улыбкой. — Я не девяноста восьмилетняя бабушка.
— Да, я не знаю ни одной девяноста восьмилетней бабушки, которая весила бы двести восемьдесят фунтов, — ответил Ларс.
Дарио отошел от меня на достаточное расстояние, чтобы обнять Валентино и Массимо.
— Я рад, что вы оба в порядке.
Массимо отмахнулся от него.
— Да уж… Бывали у меня ситуации и похуже этой.
— Он спас мне жизнь, — сказала я.
Все повернулись, чтобы посмотреть на меня. Покраснев от того, что оказалась в центре внимания, продолжила.
— Они оба спасли, — сказала я. — Валентино побежал за машиной, а Массимо встал между мной и преступниками. Только благодаря ему я еще жива.
— Тогда мне вдвойне есть за что тебя благодарить, — произнес Дарио, похлопав Массимо по щеке.
— Ничего страшного, — застенчиво ответил здоровяк.
Валентино шутливо кашлянул, чтобы разрядить обстановку.
— Я бы сказал, что машина была абсолютно решающим фактором.
— Не забывай, что ты бежал как испуганная белка, — ответил Массимо.
— И это тоже, — согласился Валентино.
Дарио похлопал Валентино по плечу.
— Отличная работа.
Валентино сделал вид, что отмахивается от комплимента… затем усмехнулся.
— Я знаю.
Дарио вернулся и обнял меня.
Я была шокирована его открытым проявлением любви ко мне в присутствии его братьев…
… но все равно мне было приятно услышать от него эти слова.
— Ну что, консильери? — сказал Массимо. — Ты непривычно молчалив.
— Это потому, что Дарио считает возможным начало войны, — сказал Никколо.
— Да, — вздохнул Массимо, — мы так и подумали.
— Что произошло на встрече? — спросил Валентино.
— Пойдемте в дом, обменяемся историями, — сказал Никколо. — Есть о чем поговорить.
Пока мы шли в дом, Дарио держал свою руку на моей талии и не отпускал ее.
Оказавшись дома, братья проговорили больше часа.
Все это время я сидела рядом с Дарио, и он обнимал меня за плечи.
Только так я чувствовала себя в безопасности.
Я почти не слушала их разговоры об Агрелла и какой-то загадочной фигуре, которую они называли Турком.
— У этого ублюдка шрам от уха до самого рта, — сказал Адриано. — Похоже, он проиграл нападение с ножом.
— Давайте убедимся, что он проиграл и в этой схватке, — сказал Никколо.
В какой-то момент Роберто настороженно посмотрел на меня и спросил.
— А она должна быть здесь?
— В нее тоже стреляли, — ответил Массимо. — Я считаю, что любой, в кого стреляли, может остаться.
Я была тронута его ответом.
Больше до конца вечера вопрос о моем присутствии не поднимался.
Наконец мы удалились в столовую, где для нас был накрыт простой ужин из макарон и холодных закусок.
Однако я был измотана и совсем не хотела есть.
— У меня действительно нет аппетита, — сказала я. — Пожалуй, я пойду наверх.
— Ты в порядке? — спросил Дарио с искренним беспокойством в глазах.
— Да, просто… это было немного слишком.
— Приятных снов, Алессандра, — сказал Никколо, и все остальные в комнате повторили его слова.
Дарио смотрел, как я уходила. А я в это время видела только его глаза.
Я пошла в свою комнату, разделась и надела пеньюар.
Но стоило мне лечь в постель, как снова нахлынули образы и звуки того дня.
Выстрелы…
Крики толпы.
Абсолютный ужас, который я испытала.
Уверенность в том, что я умру…
Меня начала бить неконтролируемая дрожь.
Вдруг раздался стук в дверь.
— Войдите, — произнесла я, взяв себя в руки.
Я подумала, что это Филомена зашла проведать меня.
Но это было не так.
Это был Дарио.
Он подошел и сел на кровать рядом со мной.
— Ты в порядке?
— Я в порядке, — отозвалась как можно увереннее.
Он посмотрел на меня своим пронзительным взглядом.
— Не морочь мне голову. Ты в порядке?
Я попыталась сохранить самообладание…
Но мое лицо сморщилось, навернулись слезы, и я отрицательно покачала головой.
Он снял ботинки, сел на кровать рядом со мной и раскрыл объятия. Я прижалась к его сильной груди, и он обнял меня.
Я сразу же расслабилась.
Как сильно испугалась его, когда впервые увидела в кафе отца…
И продолжала бояться в течение следующих нескольких дней.
Но теперь он был единственным, кто помогал мне чувствовать себя в безопасности.
Единственным, кто заставлял меня чувствовать себя защищенной.
Он прижимал меня к себе, пока мои слезы не утихли.
Затем Дарио заговорил.
— В первой перестрелке я участвовал, когда мне было пятнадцать лет. В дом пришли мужчины, чтобы убить моего отца. Он отослал мою мать с Адриано, Никколо, Роберто и Валентино. А мне он дал пистолет и сказал, что этот день рано или поздно наступит. Пришло время встретить его.
Я отпрянула назад и уставилась на него.
— Твой отец отправил тебя в перестрелку, когда тебе было пятнадцать?!
Он улыбнулся.
— Там были не только я и мой отец, но и дюжина его людей. И я много лет готовился именно к этому моменту. Мы все готовились… но Адриано было всего тринадцать, Никколо и Роберто — по десять, а Валентино — всего семь. Они были еще детьми.
— Ты тоже был ребенком, — настаивала я.
— Не в этой семье, нет. Мой отец готовил меня к тому, чтобы я заменил его, с самого рождения. В том бою я впервые понял, насколько страшной может быть жизнь. — Дарио осторожно отвел прядь волос от моего лица. — Я хочу сказать, что понимаю, что сегодня тебе было ужасно страшно. Мне жаль, что это случилось… и я сожалею, что поставил тебя в такую ситуацию.
— Ты не знал… не знал? — спросила я, внезапно почувствовав беспокойство.
— Не знал, иначе я бы никогда не позволил тебе выйти из дома.
Я снова прижалась головой к его груди.
— Ну… теперь я в безопасности… верно?
— Абсолютно, — пробормотал он. — Я даю слово.
Он гладил
