Жозефина и Дэвид сидели в машине молча, прислушиваясь к ночным шорохам. Девушка не сводила глаз с сидевшего за рулем Дэвида: лицо сосредоточенное, задумчивое… Никогда Жозефина еще не любила его так, как в эту минуту. Ей хотелось сделать для Дэвида что-нибудь необыкновенное, принести волшебный дар, чтобы тот понял, как велика ее любовь. И внезапно девушка поняла, что сейчас сделает.
– Пойдем купаться, Дэвид, – прошептала она.
– Но у тебя нет купальника.
– Не важно…
Он обернулся к Жозефине, хотел что-то сказать, но она, выскользнув из автомобиля, побежала к берегу, на ходу сбрасывая платье. Сзади послышались шаги Дэвида. Жозефина быстро нырнула в теплую воду. Через мгновение Дэвид очутился рядом.
– Джози…
Она повернулась и оказалась в его объятиях, сгорая от любви, томясь от неутолимого голода. Вода мягко обтекала их тела; Жозефина ощущала, как горячее, твердое, как железо, древко упирается в ее живот.
– Нельзя, Джози, нельзя, – хрипловатым от желания голосом прошептал он.
Девушка опустила руку, нежно дотронулась до любимого.
– Да, Дэвид. Да…
Они не помнили, как оказались на берегу, и он был на ней и в ней, и оба стали единым целым с землей, звездами и бархатной ночью.
Они долго лежали, прижавшись друг к другу, и только позже, гораздо позже, когда Дэвид отвез ее домой, Жозефина вспомнила, что он так и не сказал ничего о свадьбе. Но это больше не имело значения. То, что произошло сегодня, то, что они разделили вдвоем, связало их больше, чем любая брачная церемония. Завтра он попросит ее стать его женой.
На следующий день Жозефина проснулась только в полдень, счастливо улыбаясь. Улыбка все еще светилась на лице, когда в спальню вошла мать, осторожно неся на вытянутых руках прелестное старое подвенечное платье:
– Иди сейчас же к Брубейкеру, купи двенадцать ярдов тюля. Миссис Топпинг только сейчас принесла свое подвенечное платье. Нужно переделать его для Сисси к субботе. Она выходит замуж за Дэвида Кеньона.
Дэвид отвез Жозефину домой и решил немедленно поговорить с матерью. Она была уже в постели – маленькая, хрупкая, когда-то очень красивая женщина.
Когда Дэвид вошел в полутемную спальню, она открыла глаза и улыбнулась:
– Здравствуй, сынок. Ты сегодня поздно.
– Я был с Жозефиной, мама.
Она ничего не ответила, неотрывно наблюдая за Дэвидом умными серыми глазами.
– Я хочу жениться на ней, – сказал Дэвид.
Мать медленно покачала головой:
– Не могу позволить тебе сделать такую ошибку, сын.
– Но ведь ты совсем не знаешь Жозефину. Она…
– Я уверена, она прекрасная девушка, но неподходящая жена для Кеньона. Сисси Топпинг сделает тебя счастливым. Если ты женишься на ней, я буду счастлива.
Дэвид сжал тонкую руку:
– Я очень люблю тебя, мама, но считаю, что должен все решать сам.
– Разве? – мягко спросила она. – И ты никогда не ошибаешься?
Дэвид молча смотрел на мать. Она продолжала:
– Неужели всегда можно положиться на твои суждения, Дэвид? Знать, что ты не потеряешь голову? Не сделаешь ужасную…
Дэвид резко отдернул руку.
– И ты всегда уверен, что прав, сынок? – еще тише спросила мать.
– Ради Бога, мама!
– Ты уже и так немало глупостей натворил, Дэвид. Не прибавляй еще забот. Я не вынесу тяжести этого бремени…
Лицо Дэвида побелело.
– Ты ведь знаешь, я не… ничего не мог поделать.
– Тебя больше не отошлешь из дому – слишком повзрослел, стал мужчиной. Так и веди себя как мужчина!
– Я… Я люблю ее, – с мучительной болью выдавил он.
У матери начались судороги, и Дэвиду пришлось срочно вызывать врача. Позже, когда все успокоилось, доктор покачал головой.
– Боюсь, Дэвид, вашей матери недолго осталось жить.
Итак, решение было принято за него.
Дэвид отправился к Сисси Топпинг.
– Я полюбил другую, – признался он. – Мать всегда думала, что мы с тобой…
– И я тоже так считала, дорогой.
– Поверь, я понимаю, что скажу сейчас нечто ужасное… но не согласишься ли ты выйти за меня, а когда… когда мамы не станет, дать развод?
Сисси подняла глаза и тихо ответила:
– Если ты этого хочешь, Дэвид.
Он почувствовал себя так, словно с плеч упала невыносимая тяжесть.
– Спасибо, Сисси. Не могу передать, как…
– Для чего же существуют старые друзья? – улыбнулась Сисси.
Как только Дэвид ушел, она немедленно позвонила его матери и сказала только одну фразу:
– Все в порядке.
Дэвид не смог предположить только одного: что Жозефина узнает о свадьбе прежде, чем он успеет ей все объяснить. Когда он пришел к девушке, дверь открыла миссис Цински.
– Я бы хотел поговорить с Жозефиной, – сказал Дэвид.
Женщина уставилась на него полными злобного торжества глазами.
– Господь наш, Иисус Христос, повергнет и сметет с лица земли врагов своих, а грешники будут прокляты во веки веков.
– Я хочу поговорить с Жозефиной, – терпеливо повторил Дэвид.
– Она уехала! – объявила миссис Цински. – Уехала навсегда!
Пыльный автобус, следовавший по маршруту Грейхаунд – Одесса – Эль-Пасо – Сан-Бернардино – Лос-Анджелес, подкатил к автобусной станции Голливуда ровно в семь утра. Где-то на протяжении двухдневного утомительного путешествия Жозефина Цински превратилась в Джилл Касл. Внешне она выглядела точно так же: перемены произошли только в ее душе. Что-то ушло навсегда. Умер смех…
Услышав о предстоящей свадьбе, Жозефина в ту же секунду осознала: необходимо исчезнуть, скрыться. Она беспорядочно побросала вещи в чемодан, не зная, куда поедет и что будет там делать. В голове билась только одна мысль: нужно бежать, бежать из этого места как можно скорее.
Только выходя из спальни, девушка заметила фотографии кинозвезд на стенах и неожиданно поняла, где найдет пристанище. Два часа спустя она уже сидела в автобусе, который отправлялся в Голливуд. Одесса и все, с ней связанное, постепенно тускнело в памяти, исчезало все быстрее, по мере того как автобус мчал девушку к новой судьбе. Может, лучше бы посоветоваться с доктором? Но теперь ей было все равно. Боль – это часть прошлого, и Жозефина была уверена, что все пройдет. Отныне жизнь станет необыкновенной и счастливой. Жозефина Цински умерла.
Да здравствует Джилл Касл!
Тоби Темпл стал суперзвездой благодаря трем, казалось бы, нелепым, не связанным между собой явлениям – иску об установлении отцовства, воспалившемуся аппендиксу и президенту Соединенных Штатов.
