этом мире нас, девушек, всегда недооценивают? Неужели ты думаешь, что мой парень страшнее меня?
— Да.
Я держу его твердый пенис в своей ладони.
— Не знаю, Бенни. Мне кажется, что я тебе очень нравлюсь. — Слегка сжав его, я свободной рукой подбираю с земли ножницы.
— Вот черт, — бормочет один из солдат под нос. — Она не собирается…
— Да, я думаю, она собирается.
Оглянувшись через плечо, я вижу, как оба солдата моего брата обхватывают руками свои причиндалы.
— Ты мне нравишься, Бенни, поэтому я даю тебе последний шанс сказать мне, где Ренцо, прежде чем я отрежу твой крошечный член и засуну его тебе в глотку. — Мой голос спокоен, даже сладок.
— Я не могу, — говорит он.
Опять меня недооценивают. Он не верит, что я доведу дело до конца.
— Ну тогда…
Я не делаю больше никаких других предупреждений, просто беру ножницы и начинаю резать прямо у основания его члена. Приходится приложить немного усилий, чтобы прорезать его насквозь. Кровь выплескивается наружу и заливает мои руки.
— Есть! — говорю я, вскакивая на ноги и поднимая свой трофей, как рыбак, демонстрирующий первый улов сезона.
Бенни облегчает мне работу. Он кричит — пронзительный звук, который эхом отражается от стен, — и мне даже не приходится разжимать ему рот, прежде чем засунуть его собственный член ему в глотку.
— Не волнуйся, Бен, большинство парней мечтают о том, чтобы отсосать себе. Теперь ты сможешь. — Я несколько раз засовываю его член в горло. Он задыхается и пытается закрыть рот. Проталкивая кусок плоти внутрь, я заставляю его сомкнуть челюсти. Он умрет, задохнувшись собственным членом. — Тебе действительно стоило просто сказать мне, где он, — шепчу я ему на ухо, зная, что мой голос будет последним, который он когда-либо услышит.
Наблюдая за тем, как из его жалкого тела стремительно вытекает жизнь, я оборачиваюсь и вижу, что двое солдат выглядят намного бледнее, чем раньше. А мой брат улыбается так широко, что это пугает.
— С ними все в порядке? — спрашиваю я Тео, указывая на его людей.
— Они выживут, — говорит он. — Мы можем идти домой?
— Конечно. — Я опускаю взгляд на себя. Я вся в крови, мое платье изрезано и практически уничтожено.
— Вот, надень это. — Тео снимает пиджак и накидывает его мне на плечи.
Не знаю почему, но я всегда чувствую вину после того, как отнимаю жизнь. И усталость. Как будто я могу проспать неделю подряд. Но пока я это делаю, я чувствую себя сильной. Живой.
— Вот, поговори с ним, пока он не сошел с ума.
— Нео? — спрашиваю я, поднося телефон к уху.
— Ангел.
Нео
Бл*дь… Я чертовски запутался. Когда я смотрю, как Анжелика пытает и приканчивает этого ублюдка, мой член напрягается в штанах. Но когда я вижу ее после этого… как она погружается в себя… выглядит изможденной. От этого дерьма мне хочется заключить ее в свои объятия и никогда не отпускать. А потом я вспоминаю, что злюсь на нее за то, что она пошла и сделала это сама.
Однако в тот момент, когда она произносит в трубку мое имя, все эти чувства исчезают во мраке.
— Нео? Ты еще здесь?
— Да, Ангел. Я здесь.
— Мне жаль, — шепчет она.
— Просто возвращайся домой, Ангел. Мы можем поговорить об этом позже. — Я завершаю звонок, зная, что Ти подбросит ее сюда. И это заставляет меня подняться на ноги и направиться обратно в комнату с кинотеатром, чтобы подхватить спящую Иззи и уложить ее в кровать.
Она шевелится, когда я несу ее в комнату.
— Нео, мама уже вернулась?
— Она уже в пути, Бел. Спи, малышка. Она будет здесь, когда ты проснешься.
— Ладно, спокойной ночи, папа.
Я замираю. Она явно полусонная и не понимает, что говорит. Но она только что назвала меня папой. Интересно, позволит ли мне Анжелика удочерить ее до свадьбы?
— Спокойной ночи, Бел. — Вернувшись в гостиную, я наливаю себе стакан виски и пытаюсь придумать план, как заставить Анжелику согласиться стать моей женой.
Через полчаса Анжелика проскальзывает через парадную дверь. Я жду ее в холле.
— Тяжелый день? — спрашиваю я.
— Чрезвычайно.
Мы оба стоим и смотрим друг на друга. Я так много хочу сказать, нам так много нужно обсудить. Но в этот момент все, чего я хочу, — это трахнуть ее. Подхватив ее на руки, я прижимаю ее спиной к двери, а ее ноги обхватывают мою талию. Я прижимаю ее к стене бедрами и стягиваю пиджак с ее тела.
— Я больше никогда не хочу видеть тебя в одежде другого мужчины. — Я прикусываю ее плечо.
Голова Анжелики откидывается назад и ударяется о дверь.
— Это пиджак моего брата, Нео.
— Мне. Все. Равно. Хоть чертова Папы Римского. Он принадлежит другому мужчине. А ты, мой маленький темный ангел, принадлежишь мне. Только. Мне. — Мои губы впиваются в ее губы, наши языки переплетаются, и мы теряемся друг в друге.
— Нео, мне нужно принять душ. Я вся в крови, — возражает она, разрывая поцелуй.
— Я знаю. Я чертовски возбудился, наблюдая за тобой, Ангел. Мне нужно трахнуть тебя сейчас. — Потянувшись вниз, я расстегиваю штаны и освобождаю свой член. Я знаю, что должен отнести ее в постель, поклоняться ее телу так, как оно того заслуживает, но это подождет. Я отодвигаю ее трусики в сторону. — Ты готова ко мне, Ангел?
— Да, поторопись и трахни меня уже, — выдыхает она.
Я прижимаюсь к ее входу и тут же чувствую, как из ее киски вытекает влага прямо на головку моего члена. В том, как я вбиваюсь в нее до упора, нет ничего нежного.
— О, черт, — кричит она.
— Ты знаешь, я весь день сходил с ума. Думал, где ты. Что ты делаешь. — Я выхожу из нее и снова вхожу.
— Я знаю, — говорит она.
— Думаю, нам с тобой пора кое-что прояснить. — Я скрежещу зубами, продолжая агрессивно врезаться в нее.
— Сейчас? Нео, мне нужно кончить.
— Я знаю, что тебе нужно, Ангел. — Мои руки сжимают ее ягодицы, пока я вхожу в нее, удар за другим. — Сначала, прежде чем я позволю тебе кончить, мне нужно, чтобы ты признала, что ты моя. Только моя.
— Я твоя. — Она смотрит мне в глаза, и я не вижу в них ничего, кроме правды.
— Наконец-то, бл*дь. — Я прижимаюсь губами к ее губам, проникая языком внутрь и трахая ее рот, в то время как мои толчки в ее киску становятся все более яростными. — Я уже говорил тебе, как сильно
