приёму следующей партии детей, я был рядом с ней. Всякий раз, когда она делала глоток кофе, она посылала мне улыбку. Всякий раз, когда она сталкивалась с вожатым, она без промедления представляла меня. Улыбка не сходила с её лица. Может быть, отдыхающие и забудут эту улыбку, но я никогда.
В воскресенье вечером, после того, как она убедилась, что новоприбывшие дети устроились в лагере, она пришла в бар на поздний ужин. К тому времени усталость, наконец, улеглась, так что я налил ей колу и приготовил пиццу. После того, как она поела, я отправил её домой, чтобы она немного поспала.
Вчера всё было примерно так же. Кофе. Работа. Пицца. И поцелуй в баре, прежде чем я отправил её восвояси до того как стемнело. И теперь я наконец-то получил своё свидание. Это были только она и я, отправившиеся что-то делать вместе.
— Как дела у Теи? — спросила Уилла.
— Неплохо. Грустит, как и Чарли. Я думаю, она рада быть дома, но они скучают по Логану.
— Я надеюсь, что они смогут это уладить. Как ты думаешь, Тея когда-нибудь переедет в город?
Я пожал плечами.
— Я сомневаюсь в этом. У нас обоих не так много приятных воспоминаний об этом месте. — Хотя, как бы тяжело мне ни было, когда они уехали, я бы предпочёл, чтобы Тея была счастлива в городе с Логаном, чем с разбитым сердцем в Монтане.
Уилла промычала, но не стала настаивать на большем. Я мог бы оставить всё как есть, но на этот раз я почувствовал необходимость объясниться. Я хотел предложить Уилле нечто большее, чем обобщённую, скрывающую за собой очень многое, фразу.
— Ты знала, что именно там мы и встретились? Я, Тея и Хейзел?
Она покачала головой.
— Нет. Наверное, я никогда не слышала историю о том, как вы нашли друг друга.
Вряд ли кто-нибудь знал эту историю. Мы с Теей мало рассказывали о прошлом посетителям бара, точно так же, как не сплетничали о других жителях города. Вероятно, мы были некой загадкой, и, честно говоря, нам это нравилось.
Но Уилле я был готов выложить всё. Я чувствовал себя в безопасности, рассказывая ей всё, что угодно. Я понятия не имел почему, но я доверял своей интуиции.
— Тебе интересно?
Она улыбнулась, сильнее вжимая свою ладонь в мою.
— Только если ты хочешь поделиться.
Я глубоко вздохнул, не отрывая глаз от дороги, и начал с самого начала.
— Моя мама вела себя дерьмово. Ну или продолжает быть таковой. Не знаю. Я не видел её больше двадцати лет. Когда мне было девять, она собрала наши вещи, засунула их в машину и отвезла нас из Пенсильвании в Нью-Йорк. Потом она высадила меня у дома моей тети, и я больше никогда её не видел.
Вздох Уиллы был едва слышен из-за шума шин грузовика по асфальту.
— Я прожил у своей тёти около недели, прежде чем она передала меня государству. Не знаю почему, потому что её я тоже никогда больше не видел. Всё, что она оставила мне, — рюкзак, который моя мама набила одеждой, и несколько помятых бумаг.
Одной из которых было моё свидетельство о рождении. В то время я этого не понимала, но, наверное, это был мамин способ сказать, что она никогда не вернётся. Я хотел найти её в течение многих лет. Пару раз я пытался сбежать из приёмных семей и добраться автостопом обратно в маленький городок в Пенсильвании, где мы жили. Согласно моему свидетельству о рождении, именно там я был рождён. Но каждый раз, когда я пытался бежать, власти ловили меня и возвращали в систему. К тому времени, когда я стал достаточно взрослым, чтобы совершить успешную попытку побега, мне уже было всё равно. К тому времени я нашёл Тею и Хейзел и списал со счетов свою мать.
— Что потом? — спросила Уилла.
— Приёмная семья. Я побывал во многих.
Семьи не хотели взрослого ребёнка с проблемами заброшенности и отношения, поэтому я переезжал из дома в дом до первого года обучения в средней школе.
— Дольше всего я оставался в семье, когда учился в средней школе. И это было не из-за дома. Это было из-за Теи и Хейзел.
— Почему? — спросила она.
— Как много ты знаешь об истории Теи?
Она пожала плечами.
— Не так уж много. Она скрытный человек.
Я усмехнулся. Это было правдой. Мы оба были такими. Но так же, как я доверил Уилле свою историю, ей можно было доверить историю Теи. И поскольку наши истории были переплетенные, я не мог отличить одну от другой.
— У Теи тоже нет родителей, но она не росла в приёмной семье. Она жила в приюте.
— Они всё ещё существуют? — спросила Уилла.
— Сомневаюсь, но в то время, да. Насколько я помню, это был один из последних в городе. Думаю, что после того, как Тея закончила школу и переехала, он закрылся. Какое-то время, пока мы учились в выпускном классе, она была единственным ребёнком там.
— Держу пари, ей было одиноко.
— Да, так и было.
Хотя в то время я завидовал ей. Тее не нужно было делить комнату или дом с другими людьми. Я был так же одинок, как и она, даже с приёмной семьёй, полной людей, и почти без личного пространства. Я немного поёрзал на своём месте, не выпуская руки Уиллы.
— Мы с Теей ходили в одну среднюю школу, но встретились мы не там. На самом деле первой я встретил Хейзел. Я был в продуктовом магазине и пытался стащить шоколадный батончик. Она поймала меня до того, как это удалось сделать клерку.
— О-о, — Уилла поморщилась, доказывая, что она хорошо знала Хейзел. — Держу пари, она была в бешенстве.
Я усмехнулся.
— Можно и так сказать. Она схватила сникерс и потащила меня к кассе. Я был уверен, что она собирается сдать меня полиции, но вместо этого она просто положила его в свою корзину с продуктами. После того, как она купила его, она сказала мне, что я могу съесть его, но только после ужина. До сих пор я не был уверен, почему я пошёл с ней в приют. Мне было пятнадцать лет, и мой рост уже достиг метра восьмидесяти. Я не был таким высоким или мускулистым, как сейчас, но мне не потребовалось бы много усилий, чтобы убежать от Хейзел. Я даже не попытался. Я просто без вопросов последовал за ней по нашему бруклинскому району.
— Хейзел работала поваром на полставки в приюте, поэтому
