Он повернул на площадь: руки в карманах куртки с капюшоном, голова втянута в плечи.
Услышав визг тормозов на мокром асфальте, Фокс повернулся. Он узнал пикап Блока Колера и успел выругаться еще до того, как тот выскочил из машины.
—Вот ты где, маленький сукин сын.
Черт возьми, мысленно произнес Фокс при виде Блока. Огромные кулаки крепко сжаты, ботинки сорок шестого размера шлепают по лужам.
—Притормози, Блок, и успокойся. — Они были знакомы еще со школы, и Фокс знал, что шансы на то и другое невелики. В обычном состоянии Блок был довольно покладистым, но, разозлившись, мог превратить тебя в котлету.
Превращаться в котлету Фокс совсем не хотел. От первого удара он уклонился.
—Перестань, Блок. Я адвокат Шелли, и тут ничего не поделаешь. Не я, так другой.
—А мне сказали, что этим дело не ограничивается. — Он снова махнул кулаком и снова промахнулся; Фокс успел пригнуться. — И давно ты ухлестываешь за моей женой, сволочь?
—Ничего у нас с Шелли не было. Ты же меня знаешь, черт возьми. Если тебе напел Нэппер, вспомни, что это за птичка.
—Меня выгнали из собственного дома. — Голубые глаза Блока горели яростью, широкое лицо покрылось красными пятнами. — Чтобы получить приличный завтрак, мне приходится ходить в «Ма Пантри», и все из-за тебя.
—Это не я запускал руку под блузку свояченицы. — Фокс напомнил себе, что разговаривать — его профессия. Нужно уговорить Блока. Поэтому, уклоняясь от очередного удара, он старался, чтобы голос звучал ровно и спокойно. — Не пытайся свалить вину на меня, Блок, и не делай того, за что придется платить.
—Сейчас ты у меня за все заплатишь.
Фокс был проворен, но и Блок не утратил сноровки, приобретенной в юности на футбольном поле. Одного удара оказалось достаточно, чтобы сбить Фокса с ног. Он ударился об увитую мокрым плющом каменную ограду газона и, морщась от боли, сполз на тротуар, беззащитный перед яростью бывшего полузащитника.
Блок был тяжелее на добрых пятьдесят фунтов, большую часть которых составляли мышцы. Прижатый к земле, Фокс не мог уклониться от короткого тычка кулаком в лицо или безжалостных ударов по почкам. Перед глазами все поплыло от боли, но Фокс успел заметить безумие на лице Блока, и его охватила паника.
Мысли Блока тоже были безумными и кровожадными.
Оставалось только одно. Грязные приемы. Фокс пустил в ход ногти, целясь в горящие безумием глаза. Блок взвыл и откинул голову, и Фокс ударил кулаком в открывшееся горло. Блок задохнулся, закашлялся, и у Фокса появилось пространство для маневра. Он двинул коленом Блоку между ног, нанес несколько ударов, целясь в лицо и горло.
В мозгу Фокса пульсировала единственная мысль. Бежать.Но когда он попытался откатиться в сторону, отползти, снова встать на ноги, Блок с силой припечатал его голову к тротуару. Стальной носок ботинка вонзился в бок, и Фокс почувствовал, как внутри у него что-то лопнуло. Потом мясистые пальцы сжали ему горло, не давая дышать.
Умри.
Фокс не знал, чьи мысли, его или Блока, переполняют разрывающийся от боли мозг. Но понимал, что теряет сознание. Охваченным огнем легким не хватало воздуха, перед глазами все плыло и двоилось. Он пытался проникнуть в сознание этого человека, которого он знал с детства, любителя грязных шуток и гениального автомеханика, который любил автогонки и болел за «Редскинз», болвана, изменявшего жене с ее сестрой.
Ничего не выходило. Фокс не мог разглядеть ни себя, ни человека, который дождливым воскресным утром убивал его на тротуаре в нескольких шагах от площади.
Потом все заволокло красной, словно кровавой, пеленой. Фокс видел только собственную смерть.
Хватка на горле внезапно ослабла, неимоверная тяжесть, давившая на грудь, исчезла. Фокс перевернулся, содрогаясь от рвотных спазмов. Ему показалось, что он слышит крик, но в ушах стоял оглушительный рев сотен клаксонов. Он сплюнул кровь.
—Фокс! Фокс! О'Делл!
Перед глазами всплыло чье-то лицо. Фокс лежал поперек тротуара, и холодные капли дождя падали ему на лицо, принося облегчение. Сосредоточившись, он узнал в размытом изображении начальника полиции Уэйна Хоубейкера.
—Не двигайся, — сказал Уэйн. — Я вызову «Скорую».
Жив, подумал Фокс. Хотя красная пелена все еще плавала перед глазами.
—Нет, подожди. — Хриплым голосом выдавил из себя Фокс и с трудом сел. — Не нужно «Скорой».
—Тебе здорово досталось.
Один глаз у Фокса заплыл и не открывался, но взгляд второго он сумел сфокусировать на Уэйне.
—Ничего со мной не станется. Где Блок?
—В наручниках, на заднем сиденье моей машины. Черт возьми, Фокс, мне пришлось его вырубить, чтобы оторвать от тебя. Что тут произошло?
Фокс вытер кровь с губ.
—Спроси Нэппера.
—А он тут при чем?
—Именно он довел Блока до белого каления, заставил думать, что я сплю с Шелли. — Фокс с трудом выдохнул. Такое ощущение, что в горло насыпали толченое стекло. — Ладно, это неважно. Лгать идиоту не преступление, правда?
Уэйн помолчал.
—Давай хотя бы позвоню пожарным, пусть пришлют парамедиков, чтобы тебя посмотрели.
—Не нужно. — Фокс уперся окровавленной рукой о тротуар. Бессильный гнев в его душе смешивался с болью. — Не хочу.
—Я арестую Блока. Потом, когда сможешь, ты должен прийти и написать заявление о нападении.
Фокс кивнул. Скорее, попытка убийства, но нападение тоже сойдет.
—Давай помогу сесть на переднее сиденье. Я отвезу тебя, куда скажешь.
—Езжай. Сам доберусь.
Уэйн провел ладонью по ежику седеющих мокрых волос.
—Ради всего святого, Фокс, ты хочешь, чтобы я бросил тебя тут, на тротуаре, избитого и окровавленного?
Фокс снова сфокусировал на нем взгляд здорового глаза.
—Ты же меня знаешь, шеф. На мне все быстро заживает.
В глазах Уэйна мелькнули понимание и сочувствие.
—Дождусь, пока ты встанешь. Я не уеду, пока не буду точно знать, что ты можешь стоять и идти.
Он смог, хотя каждый дюйм его тела кричал от боли. Три сломанных ребра, подумал Фокс. Он уже чувствовал, как срастаются кости, и боль была невыносимой.
—Запри его. Я приду, как только очухаюсь.
Прихрамывая, Фокс двинулся по тротуару. Услышав, как отъехал Хоубейкер, он повернулся и посмотрел на ухмыляющегося мальчишку на противоположной стороне улицы.
—Я поправлюсь, а когда придет время, расквитаюсь с тобой, ублюдок.
Демон в облике ребенка рассмеялся. Затем открыл рот, широкий, как пещера, и проглотил себя самого.
К тому времени, когда Фокс приковылял к дому, который снимали женщины, одно ребро уже срослось, второе начало срастаться. Расшатанные зубы встали на место, большинство мелких порезов и царапин затянулись.
