— Я не сразу понял, в чем дело. Я видел тело. Но потом все встало на свои места. Мне показали фотографии. Один удар забрал ее жизнь, а остальные — маскировка.
— Я должна поверить?
— Это просто прикрытие. В ранениях нет неуверенности, свойственной новичкам. В них также нет ни жажды познания, ни исследовательского интереса. В них нет и моей страсти. В них нет ничего. Пусто. Никакого удовольствия.
— У нас появился новый подозреваемый. Крутой ход.
— Я советую тебе проявлять осторожность. Если выйдешь на его след, то беды не миновать. Он не чувствует ничего, он тебя не пожалеет.
— «Его» — нет.
— Я бы хотел начать сначала. С чистого листа. Я бы убивал только плохих людей.
— Ты… ты…
— Ради тебя. Я бы смог. Я смотрел такой сериал.
— Обалдеть.
— Я не шучу.
— Я ухожу.
— Мы скоро встретимся с тобой.
— Нет, ни хрена подобного.
— Вот увидишь, я держу обещания.
Звук резко отодвигаемого стула.
— Ничего не скажешь на прощание? Даже не поцелуешь?
— Сдохни.
— Для тебя? С радостью.
Семь — падает занавес.
Спектакль обрывается.
Отыграли, расходимся.
Я слушаю запись. Опять и опять, безостановочно. Я понимаю, что иного пути не существует. Не сегодня, так завтра. Выбор очевиден.
Я закрываю глаза.
Я не хочу ничего видеть.
Нет. Иначе.
Я не хочу видеть мир.
Без нее.
Но разве есть другой выход?
Я понимаю все отчетливо. С первого раза. Как с Вероникой. Я осознаю грядущую неизбежность.
Этот гад заронил зерно сомнения на благодатную почву.
Слава начнет копать. Убийство Ники и раньше для нее выбивалось. А теперь возник повод прояснить обстоятельства.
Хотя… как она догадается? Компромат уничтожен, свидетелей нет.
Я понимаю, что это глупо, но я надеюсь. И буду надеяться до последнего. Это так по-человечески.
А он сдохнет.
Надо было давно его нейтрализовать. Принять превентивные меры.
Я найду способ поквитаться.
***
Очередное солнечное утро, стерильно-идеальное.
Выходной день. Мы на кухне. Завтракаем.
— Что ты сделал с игрушкой? — спрашивает она.
— С какой игрушкой? — демонстрирую легкое недоумение.
— С тем плюшевым мишкой, — поджимает губы. — Помнишь? Ника купила подарок.
— Я отдал его брату, — отвечаю ровно.
— Блин, странно, — хмурится. — День рождения Артура зимой. Я недавно выяснила.
Выжидаю молча.
— Понимаешь, я все чаще возвращаюсь к этому моменту.
Она вздыхает.
— Я о компромате.
Массирует виски.
— Просто такое совпадение. Маньяк опять сообщает про тот заказ, мол, Артур собирался убить Нику. А потом… сердечный приступ. Ну как ублюдок мог умереть от сердечного приступа?
— Видимо, здоровье подкачало.
— Но он умер сразу после допроса. Почти сразу. На следующий день.
— Случайность.
Действительно случайность.
Я не успел до него добраться.
— Очень подозрительно, — качает головой. — Что, если он говорил правду? Что, если убийца Вероники до сих пор на свободе? Он признался в ста девятнадцати убийствах. Так зачем отрицать причастность к данному преступлению.
— Он хотел тебя зацепить, и ему удалось, — констатирую факт.
— Да, но вдруг там реально был компромат? Давай проверим. Давай поедем и посмотрим.
— Собираешься разрезать игрушку? Что можно скрыть в том медведе?
— Карту памяти. Флешку. Я не знаю. Сама мысль сводит с ума. Понимаю, жесть. Только это реально не дает мне покоя.
— Хорошо, — киваю. — Я приму душ и отправимся.
Поднимаюсь, направляюсь в ванную комнату. Открываю горячую воду, затыкаю сливное отверстие. Склоняюсь над раковиной.
Я могу купить похожего медведя. Или даже подобрать идентичного. Я могу наплести брату всякой чепухи. После гибели Ники он пьет не просыхая, едва соображает. Будет легко представить все так, будто игрушка потерялась. Пропала.
Я много чего могу.
Но кого я пытаюсь обмануть?
Я смотрю прямо в свое отражение.
Существует только один способ все исправить. Раз и навсегда. Вернуть прежний порядок вещей.
Я не хочу.
Но я должен вернуть контроль.
Видит бог, я пытался держаться от нее подальше. Я предоставил шефу разгромную характеристику, уверял, Святослава не годится для работы в прокуратуре. Однако ее родители дали взятку, и шеф наплевал на мое мнение.
Я не могу позволить себе такую слабость.
Я обязан ее устранить.
Сейчас.
Я продумал план до мелочей. Никто ничего не заподозрит. Все будет выглядеть вполне логично. Закономерный исход.
Я улыбаюсь и ощущаю некоторое облегчение. Эмоциональный морок рассеивается, постепенно покидает мысли.
Нет худа без добра.
Я открою свою душу. Или что там у меня внутри?
Я отпускаю любимую женщину. К свету.
Дубль 6. Слава
— Я всегда любил тебя.
— Всегда и никогда.
«Город грехов»
Я действительно обезумела, превратилась в истеричку. Не удается спокойно сомкнуть глаза, забыться. Постоянно вижу его.
Льдистые глаза, ухмыляющиеся губы.
Гребаный урод.
Он продолжает резать меня. Каждую ночь, каждое утро.
Я думаю о нем. Сутки напролет, без сраного перерыва.
Вот дерьмо.
Я должна быть счастлива. Я же встречаюсь с мужчиной моей мечты. Я отправила преступника за решетку. Я справилась. Я преодолела.
Я?
Твою мать.
Меня больше нет. Разрываюсь на части, бьюсь о стальные прутья. Ощущение, будто в клетке заперт не он.
Почему я ему верю? Почему так цепляют его слова?
Ну откуда Ника могла получить компромат? Она ведь не шпионка, не специальный агент секретной службы.
Даже после смерти он держит меня за горло.
Как?!
Вот и теперь сорвалась, пристала к дурацкой игрушке.
Интересно, когда я пойму, что там ничего не спрятано, я успокоюсь? Или тронусь окончательно?
Блин.
Что за параноидальный бред?
Хотя не важно, волнуюсь о другом. О том, что больше ничего не чувствую к Градскому.
Моя любовь испарилась. По каплям. Растворилась будто марево, осталась только детская, безотчетная привязанность.
Чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я от него отдаляюсь.
Я точно ненормальная. Испортилась, сломалась. Морально покалечена, обречена на одиночество.
