— Чего пялимся? — Дима грозно оглядел своих пташек. — Вспомнить не можем, где мы ее видели? Это актриса, детки. Я ее прямо со съемок умыкнул. Она там в первой серии полотерша, а во второй — звезда Бродвея!
— О-ой! — защебетали детки, сгрудившись вокруг Нины, рассматривая ее жадно. — Правда?.. Так вы — прямо из кадра?.. Это у вас… Как это… Реквизит?
Нина благодарно улыбнулась Диме.
— А мы с тобой какую серию играем? Первую? — спросила она его негромко. — И вторая тоже будет?
— А как же, — пробормотал Дима. — Будет тебе и Бродвей, и Дворянское собрание, и небо в алмазах… Так, детки! — Он повысил голос, похлопал в ладоши. — Быстро, быстро, подсуетились! Чего-нибудь понаряднее — у нас прием.
Щебеча вразнобой, продавщицы потащили Нину мимо сказочной красы одеяний, снимая с кронштейна «плечики» с какими-то костюмами и платьями всех фасонов и расцветок.
У Нины рябило в глазах, она не слишком вслушивалась в хор голосов, предлагавших ей обратить внимание вот на эту вещичку… Ваш цвет… Или — вот эту… Изюминка сезона… На осеннем показе в Париже… А может быть, вот это платье?..
— Да, — кивала Нина вымученно, — да, может быть… Конечно…
В голове шумело. Этот нестерпимый, слепящий свет… Просто она не выспалась после ночной смены, глаза болят. А где Дима? Она встревоженно огляделась.
— Дмитрий Андреевич ждет вас в машине. — Продавщицы улыбались предупредительно, мягко. — Так что вы выбрали?
— Вот это, — сказала Нина, беря первое из того, что попалось ей в руки.
— Замечательно! — заверещали феи Диминого бутика. — У вас прекрасный вкус!
Нину препроводили в примерочную. Там она посмотрелась в зеркало. Серое измученное лицо, круги под глазами, бесформенная роба. Да-а… Можно себе представить, как они шушукаются там, за плотно задвинутыми шторками, посмеиваются, перешептываются: «Боже, кого он привел? Где он ее откопал вообще? На какой свалке? Звезда Бродвея…»
Ну и черт с ними. Нина стянула с себя робу. Сняла с «плечиков» длинный приталенный жакет, короткую юбку. Ничего особенного вроде бы… Взглянула на ценник… Мамочка родная! Целое состояние, страшно надевать.
— Да! — кричал Дима, сидя в машине, держа возле уха трубку мобильного телефона. — Да, Лева, я на этом настаиваю! Какие партнерские отношения? Какие у меня с ним теперь могут быть партнерские отношения? Жулье! Наперсточник! Да, так ему и передай! Я разрываю контракт в одностороннем порядке!..
Он повернул голову влево — и осекся.
Нина вышла из магазина. Нина?! Он присмотрелся недоверчиво: да, это была она. Красивая женщина. Стройная, подтянутая. Костюм сидел на ней идеально.
— Лева, — сказал Дима, опомнившись, — Лева, я тебе перезвоню.
Нина шла к машине, медленно и осторожно, словно по минному полю. Качнулась все-таки, едва на ногах устояла, успев опереться ладонью о капот.
— Отвыкла! — пояснила она, усаживаясь рядом с ним на переднем сиденье. — Очень высокие каблуки… Видишь, какие «шпильки»? Отвыкла на высоких каблуках ходить.
Дима осторожно скосил глаза на ее ноги. Она продемонстрировала ему свои туфли, роскошную обнову, и — тем самым — свои ноги. Совершенно простодушно, без всякого тайного умысла…
Дима задержал взгляд. У нее были красивые ноги, то, что называется «точеные». Высокий подъем, узкие щиколотки, округлой, почти идеальной формы колени. Ну да, порода… Гены. Узкая кость.
— К цирюльнику теперь? — предложил он наконец нарочито буднично, боясь, что она угадает, поймет, почему он молчал так долго. — Причесочку тебе соорудим. К Звереву? У меня там свой мастер.
И он рванул машину с места, стараясь не смотреть на нее, на ее ноги, колени, обтянутые посверкивающей тонкой лайкрой.
— Посмотри, какая сумочка! — Нина показала ему маленькую стильную сумочку. — А какие перчатки! — Она стянула перчатку с узкой маленькой руки.
Она сияла, лучилась от счастья, ей хотелось, чтобы он разделил с ней ее радость, одобрил ее обновы…
Дима снова быстро взглянул на нее — изучающе, при этом преодолевая какую-то страшную неловкость, почти робость. Он словно знакомился с Ниной заново. Она была другая. Новая. Она была — женщина. Кокетливая, легкая, счастливая, уверенная в себе… Как немного нужно для того, чтобы женщина почувствовала себя женщиной! Как много, как много для этого нужно…
— Приехали, — сказал он, въезжая на платную стоянку.
— Это салон Зверева? — спросила Нина потрясенно. — Я читала… Это же страшно дорого, Дима! Я уж не говорю о костюме… И обувь, и сумочка, и парфюм…
— Пустяки. — Он улыбнулся ей. — Тут вообще-то запись за месяц… Но я сейчас позвоню, тебя примут.
— Дима, — Нина перехватила его руку, потянувшуюся в карман, за телефоном. — Я понимаю… — Она уже не улыбалась, а смотрела на него с грустноватой нежностью. — Ты сегодня занимаешься благотворительностью. Гуманитарная помощь. Для малоимущих. Для остро нуждающихся. Ленд-лиз…
Так, сейчас начнется. Дима поморщился. Сейчас начнется опять. Только-только расслабилась, помягчела, усмирила свою гордыню, на нормальную бабу стала похожа — ан нет. Опять — ехидство, опять — подколы…
Если бы он взглянул на нее сейчас, увидел ее глаза, светящиеся от благодарной нежности!
— Лапуля, — сказал он, не глядя на Нину, набирая номер своего мастера. — Я не альтруист. Я человек практический. На этот прием пускают только родовитых особ и тех, кто пришел с ними. Ты — мой пропуск, только и всего. Там будет мебельный магнат из штата Юта. Ты меня представишь. Веня! — закричал он в трубку. — Веня, это я… Узнал? Пьер работает сегодня? Мне тут одну барышню причесать-припудрить…
Он взглянул на Нину — она поскучнела. Поверила про магната из Юты, дурочка. Какой там магнат, никаких магнатов, никакой корысти… Дима просто хотел устроить ей праздник. Вывести в свет свою Золушку. Свою? Свою. Уже свою. Не чужую.
Нина сидела в парикмахерском кресле, прикрыв глаза. Бессонная ночь и усталость давали о себе знать. Красавчик парикмахер колдовал над Нининой полуседой гривой. Фен жужжал мерно, убаюкивающе…
Нина уронила голову на грудь. Вздрогнула, встряхнулась — Господи, так и задремать недолго! Вот будет конфуз…
— Седины много, — вздохнул парикмахер. — Ах, как много седины… Вот придете ко мне в среду…
Ее снова повело в дрему, в сладостную, спасительную дремоту. Такое уютное мягкое кресло… Она наконец отдыхает… Отдыхает…
— Что с вами?
Нина встрепенулась. Открыла глаза.
— Вы засыпаете, похоже? — Парикмахер смотрел на нее с удивленной улыбкой. Он уже выключил фен и теперь держал в руке баллончик с лаком.
