— Ловкая девочка.
— Слишком ловкая. Иногда это даже пугает.
Но еще больше Франческу пугала легкость, с которой она сейчас рассказывала почти постороннему человеку о делах своей семьи. Определенно она играла с огнем.
Открыв дверь в особняк, женщина поняла, что, помимо головной боли, усталости, разнообразных синяков и нервирующего присутствия Джека, ей предстоит выдержать еще одно испытание.
— У тебя всегда дома так холодно? — поинтересовался мужчина, входя в дом вслед за Франческой.
— Очевидно, Габриэль, уходя, уменьшила нагрев, но он не должен быть ниже шестидесяти восьми градусов [1] .
— По моим ощущениям, здесь несколько холоднее.
— Отдохнуть мне сегодня не удастся, да? — простонала Фрэнки, включая свет в прихожей.
— Посмотрим, что можно сделать.
— Мой герой!
Джек улыбнулся ей, заставив ее сердце забиться быстрее. Она провела его в подвал, где было холодно, как в морозильной камере, и, искусно маневрируя между коробками с пожитками Нонны, подвела его к панели управления термостатом.
— Вот черт! Как холодно! — выругалась она, и ее голова заболела еще сильнее. Ее солидный жизненный опыт не мог помочь при поломке центрального отопления.
Мужчина заставил ее посторониться.
— Чувствуй себя как дома, — произнесла Франческа, с облегчением перекладывая бремя ответственности на его плечи.
Чинить оборудование — мужское дело. Он покрутил несколько рычажков и нажал несколько кнопок, которые она сама ни за что не решилась бы покрутить и нажать из опасения взорвать особняк.
— Вот черт! — В отношении к внезапно закапризничавшему термостату он был абсолютно с ней солидарен.
— Отопления не будет?
— Не будет, — подтвердил он угрюмо. — Не хотелось бы признавать поражение, но я ничего не могу сейчас сделать. Этот прибор доживает последние дни. Утром надо позвонить Харви Стоктону, может, он починит.
Женщина с радостью приняла этот план:
— Видимо, тебе все же придется отвезти меня в пансион, Джек. Я достаточно мерзла сегодня.
— Это была хорошая попытка настоять на своем, — весело произнес он. — У тебя есть камин?
— Если ты отвезешь меня в пансион, то сможешь спокойно вернуться в свой уютный теплый дом… где бы он ни находился.
— В квартиру, — поправил он. — Я живу на площади.
— В самом деле? — Перед мысленным взором Франчески предстала старомодная площадь городка, с навесами над магазинами и живописными балкончиками в домах.
— И на работу далеко ходить не надо, — заметил мужчина.
— Это точно.
Он мог встать с постели и в считанные секунды оказаться в полицейском участке, или здании суда, или кабинете мэра.
— Джек, я не шучу. Мне не суждено сегодня ночевать дома. Отвези меня в Грейвэк-Лодж.
Он посмотрел на нее, лаская взглядом, что было заметно даже при тусклом освещении:
— Суждено, Франческа, еще как суждено.
Его голос, пониженный до хриплого шепота, придавал происходящему особую интимность, и Фрэнки поверила его обещанию. В словах Джека звучало нечто большее, чем забота о ее здоровье.
— Так ты отведешь меня к камину или мне искать его самому?
Она посмотрела в его черные глаза и утонула в их бездонной глубине, поняв, что битва за свободу проиграна.
— Он в гостиной.
— Совсем скоро я тебя согрею, — весело пообещал Джек.
Франческе не хватило духа признать, что ей стало жарко и без камина. Близость этого мужчины возбуждала. Она неуверенно посмотрела на лестницу.
— Это одна из ситуаций, позволяющих тебе продемонстрировать твои лучшие качества? — спросила она, переводя разговор в более безопасное русло. Женщине хотелось возвести между ними барьер, хотя бы словесный.
Слоан ответил не сразу, просто начал подниматься следом по неровным каменным ступеням, почти касаясь Фрэнки. Он даже положил руку ей на бедро, чтобы поддержать, и она чуть было не подпрыгнула от неожиданности. Он улыбнулся, понимая, какое действие это прикосновение оказало на его спутницу.
Чего еще она ожидала? Он же был Джеком Слоаном! Конечно, он осознавал свою притягательность для женщин. На его лице было написано явное удовольствие, когда он широко раскрыл перед ней дверь. Франческа проскользнула внутрь, стараясь не коснуться его тела.
— Знаешь, если бы ты не упала с горы и не попала в больницу, — произнес наконец Джек, — твоей дочери пришлось бы сидеть в холодном доме вместо теплого пансиона. Она бы попыталась оживить этот допотопный термостат, и, быть может, весь дом взлетел бы на воздух.
— Это совсем не смешно, — захихикала собеседница.
— Тогда почему же ты смеешься?
— Потому что ты ненормальный, и это кажется мне смешным.
— Ты находишь меня смешным?
Его голос вдруг зазвучал на удивление серьезно, и Фрэнки повернулась к нему лицом. У нее перехватило дыхание от его взгляда.
— Нет. — Женщина не находила ничего смешного в его власти над ней.
— Хорошо. Потому что я увлечен тобой, Франческа. Скажи, а ты заинтересована во мне настолько, чтобы попытаться узнать меня получше?
Она таяла под его взглядом. Джек нежно дотронулся до ее щеки, чтобы убрать выбившуюся прядь волос. Ее сердце замерло в груди.
— Я хочу узнать тебя получше.
Этот человек был подобен пламени, горячему и всепоглощающему.
Внезапно Фрэнки спустилась с небес на землю.
— Я подозреваемая в твоем расследовании. Разве это не принимается в расчет?
— Ты не похожа на преступницу.
Она отрицательно помотал головой:
— Вовсе нет.
— Не спорь со мной. Я знаю, что ты невиновна. Осталось только доказать это.
— Джек, пожалуйста!
— Я хочу как можно скорее закрыть это чертово дело. Тогда мы действительно получим возможность узнать друг друга получше. Надеюсь, ты согласна?
«Дыши, Франческа, дыши!»
Женщина почувствовала слабость в ногах. В ее сознании пульсировала одна-единственная мысль: «Он хочет узнать меня получше!» Его глаза ласкали ее, и Фрэнки возносилась на вершину блаженства.
Очевидно, у нее все же сотрясение мозга. Как иначе можно объяснить мощную волну влечения к этому мужчине, не сдерживаемую здравым смыслом. Ее желаниям не суждено стать реальностью. Даже если они и станут реальностью, то лишь до того мгновения, пока жизнь не вступит в свои права, уничтожая даже следы влюбленности.
Франческа изо всех сил старалась подавить улыбку, которую он мог расценить как приглашение к действию. Ей вспомнились слова Габриэль: «Возьми себя в руки, женщина!»
Слоан тем не менее был удовлетворен ее молчаливым согласием. Он, конечно, давно привык, что в его присутствии женщины начинают вести себя глупо. Это придало ему сил.
