Чед с сожалением покачал головой:
– Если воздушные пузырьки образуют в крови тромбы и проникнут в мозг, она погибнет за несколько секунд!
Нил тоже был обеспокоен, но убедил себя, что тут ничего не поделаешь. Он рассказал, как они увидели акулу, умолчав о том, что случайно толкнул Келли в обратное течение. Когда друзья испуганно уставились на него, он заметил:
– Креймер прав – мы сейчас только мешаем! Надо убираться отсюда. Не так уж приятно находиться в окружении акул.
Остальные закивали, мечтая поскорее ступить на твердую землю.
Майк, доплыв до Келли, сразу увидел, что она на грани обморока. Обхватив ее за шею стандартным жестом спасателя, он поплыл с ней обратно к лодке и натянутому линю. Слава Богу, море было относительно спокойное, а погода хорошая. Ему только однажды довелось попадать в такую ловушку, и это было ужасно. «На этот раз, – думал он, – будет еще хуже».
Открытые глаза Келли остекленели. Майк понимал, что до страшной беды – один шаг.
– Ты меня слышишь? – спросил он.
Келли едва сумела кивнуть.
Майк проглотил комок в горле. Он понимал, что очень важно не показать ей своего страха.
– Келли, я хочу, чтобы ты выслушала меня, и выслушала внимательно! Ты слишком быстро поднималась. Вспомни то, чему училась. Давление выгнало воздух из твоих легких в кровеносные сосуды. Я возьму тебя вниз и буду поднимать очень медленно. Все будет в порядке, и я все время буду с тобой. Не бойся. Обопрись на меня, хорошо?
Он выдавил из себя успокоительную улыбку, но она смогла ответить лишь слабым кивком. Он громко и уверенно повторил:
– Все будет хорошо, Келли! Доверься мне!
Ронни помог заменить полупустой баллон Келли на полный.
– К нам идут две лодки со спасателями, – сообщил он. – Как только они подойдут, я спущусь.
Майк кивнул и натянул маску. Удостоверившись, что загубник Келли на месте, он бережно обхватил ее рукой, помолился и начал погружение.
Море приняло их, и Келли стало немного лучше. Когда Майк начал погружение, она испытывала лишь первые симптомы кессонной болезни. Плохо воспринимала окружающий мир, была на волосок от обморока. Затем сознание стало проясняться. Тошнота прошла, и она могла уже видеть окружающее.
Она узнала Майка и даже через стекло маски заметила тревогу в его синих глазах. Он страховал ее, держась за линь, пока они висели над кладбищем затонувших кораблей. Он указал на него, потом быстро – наверх, объясняя случившееся. Прижав обе руки к груди, он изобразил ее плачевное состояние, и она сумела кивнуть в знак понимания.
В голове понемногу прояснялось, и Келли вздрогнула, вспомнив, каких глупостей наделала. А как еще она могла поступить? Обратное течение тащило бы ее, пока не кончился запас воздуха. Медленно, издалека проступило воспоминание о панике Нила, из-за которого все и случилось.
Показывая наверх, она попыталась спросить, долго ли им предстоит быть здесь перед подъемом. Когда Майк поднял четыре пальца, она про себя застонала. Четыре часа!
Внутри у нее все болело, а сознание то и дело затуманивалось. Говорят, когда тонешь, перед глазами проносится вся жизнь. Она оглянулась на свое прошлое, оживив сомнения и страхи, надежды и стремления.
Майк увидел, что ее лицо исказилось, словно от боли, и в испуге дотронулся до нее. Она тускло улыбнулась и снова погрузилась в воспоминания.
Она понимала, что, несомненно, просто любит Майка и впервые в жизни обрела душевный покой. Последние недели она делала то, что ей нравилось, без оглядки на чье-то одобрение или неодобрение. Из ее характера как бы ушло упрямство и своеволие. Но, подумала она с горечью, может быть, ей уже не придется пожинать плоды ее запоздалой мудрости.
Прибыл Ронни с тремя спасателями. Он принес подводную грифельную доску, на которой нацарапал сообщение, что наверху ждут представитель береговой охраны и врач. Он был готов сменить Майка. Но тот только покачал головой, не желая никому перепоручать заботу о Келли.
Когда она окончательно пришла в себя, то безмерно удивилась. Вместо одного лица, тревожно глядевшего на нее из-под маски, она увидела сразу пять. Майк спросил ее с помощью грифельной доски, не чувствует ли она головокружения. Келли отрицательно покачала головой. А оцепенения? И снова она ответила отрицательно. «Все будет хорошо», – написал он, и она слабо улыбнулась. Стерев надпись, он нацарапал: «Полпути. Еще два часа». И она снова кивнула.
Спасатели приходили и уходили, но Майк оставался. Келли была без сил, но уже можно было надеяться, что опасность миновала. Обнимая ее, Майк чувствовал острую боль при мысли, что это, быть может, в последний раз. Когда все кончится, она будет, наверное, благодарна ему за спасение, но он не хотел принимать ее благодарности. Он желал ее, мечтал о ней, но у них не может быть общего будущего, если она не ответит на его любовь сама. Все, что он мог сделать, – это ждать.
Последний час. Глубина – двадцать пять футов. Наконец ее извлекли из воды, и Келли очутилась на борту катера береговой охраны. Она не знала, что рядом, на лодке Барта, – Эди, по щекам которой беспрестанно катятся крупные слезы. Келли не знала, что врач тщательно осмотрел не только ее, но и Майка, опасаясь за его здоровье после столь длительного пребывания под водой. Но тот отмахнулся от советов доктора и перевел разговор на Келли.
Врач уверенно заявил:
– С ней все будет в порядке. Нет надобности везти ее в Майами. Ей уже не нужна барокамера, но в больнице Нассау ей непременно следует полежать, и попасть она туда должна как можно скорее, чтобы избежать поражения нервной системы.
Келли не чувствовала, что ее на вертолете привезли в Нассау, и конец дня, а также весь следующий провела как в тумане. Когда же наконец Келли проснулась, первой, кого она увидела, была Эди, сидящая у нее в ногах и тревожно наблюдающая за ней. Келли огляделась, пытаясь понять, где она, и тут сразу нахлынули воспоминания.
После того, как они обсудили случившееся, Эди заверила:
– Врач сказал, что с тобой все в порядке. Он хочет, чтобы ты как следует отдохнула. А сейчас я пойду и попрошу принести тебе поесть.
Келли чувствовала страшный голод и с удовольствием опустошила всю тарелку. Не прерывая еды, она поинтересовалась, кто прислал цветы, которыми была заполнена палата.
– Один букет – родители…
– Ты им звонила?
– Ну конечно. Они должны были узнать… – Эди поспешила резко добавить: – Я дала Верне понять, что думаю о ее поведении. Она не выдержала и расплакалась, пытаясь оправдаться. Потом трубку взял Уолтер, который, похоже, ничего не знал и поэтому пришел в негодование. Она велела передать тебе, что больше не будет вмешиваться в твою жизнь, и просит тебя только позвонить, когда ты встанешь с постели.
