Даша протянула мне руку, и я схватился за неё словно утопающий. Мне нужно было чувствовать её, знать, что я не один качусь в эту пустоту, вторая рука сама потянулась к талии жены. Лизе это не понравилось, она даже скривилась, отчего Даша напряглась, я почувствовал это своими ладонями.
Они обе всегда были очень эмоциональными. Вот только если Даша была такая во всём — в радости, горе, веселье или злости, Лиза умела показывать только своё раздражение. Когда-то мне это нравилось, нравилось понимать, что за всеми этими фразами и масками кроется что-то ранимое и нежное. Я был наивным и юным, мне казалось, что однажды я смогу её растопить, сделать так, чтобы она мне доверилась, чтобы у неё не было необходимости защищаться или прятаться от меня. Но не получилось, не вышло, не срослось. Она только в постели умела быть моей — горячей, податливой, страстной, нуждающейся во мне. А всё остальное время Лиза лишь позволяла мне любить её, из раза в раз отталкивая меня куда-то в сторону.
С ней всегда так было. Она стремилась к какой-то выдуманной свободе, не понимая, как её действия задевают или ранят других людей. Она была кошкой, которая предпочитала гулять сама по себе, и ведь искренне считала, что не делает ничего плохого. Но ведь так не бывает, наши жизни всегда переплетены с чужими. Самое страшное, что она ломала людей, совсем не осознавая этого, не замечая, как её действия сказываются на других.
Простил ли я её за то, что моя жизнь рухнула когда-то? Нет, не простил. Но я и не злился, по крайней мере на неё, мне хватало злости к самому себе, за то что внутри меня до сих пор всё переворачивалось только от одного её вида.
Каким-то неведомым путём мы оказались за столом. Молчали. Я видел как потряхивало тёщу, как паниковал тесть. Они до сих пор не знали, что делать с Лизой. Вроде как и отпустили её, давно смирившись с тем, что Лизу не удержать здесь, но я-то знал, что всё это время они надеялись, что однажды она возьмёт и снизойдёт до них. Потому что я сам надеялся на это. Нас трусило, а она как ни в чём не бывало что-то рассматривала в центре стола.
— Ты надолго? — отважилась спросить Елена Константиновна. — В городе… Ты надолго приехала?
— Не знаю, как карты лягут, — безразличным тоном пояснила она.
И я почти скрипнул зубами. Неужели ей настолько всё равно на то, что происходит здесь. Было такое ощущение, что она заскочила к нам просто так, пробегая мимо по своим каким-то делам.
— И от чего зависят твои карты? — еле выдавил из себя тесть.
— От многого, — как нечто само собой разумеющееся пояснила Лиза. — Я по работе приехала, мы тут проект новый начинаем. Надо осмотреться для начала, людей найти…
Дальше я уже не слушал. Не могла, что ли соврать, хотя бы для приличия, что приехала к ним? Так нет же, дела у нее. А если бы не дела? Мы бы ещё лет двадцать не увидели?
Смотрел на неё и пытался понять, где же та Лиза, с которой я когда-то гулял по городу и которую мне так хотелось защитить от всех бед на этой земле. А ведь её уже тогда не надо было защищать, она сама кого хочешь к земле пригвоздит, одним только вот этим своим взглядом, полным превосходства и вызова.
Даша прижималась к моему боку, и я понимал, что ей тоже не по себе.
Через полчаса Лизе надоели все эти игры и она резко засобиралась домой. Её не было десять лет, десять долгих и выматывающих лет! И она заскочила к родителям на каких-то сорок минут, не задав им ни одного вопроса, лишь одарив нас своей холодной улыбкой. Придушить бы её сейчас. Но нет, я не буду показывать своих эмоций. И не потому что боюсь, что она увидит мою слабость перед ней. Моя роль вторична в этом театре абсурда. В первую очередь эта драма их семьи, хоть я и считаю себя частью её.
Лиза выпорхнула за дверь, а мы остались в своём шоке и растерянности, будто и не было всех этих лет. И не было того утра, когда пришло понимание, что она ушла от нас навсегда. Сейчас она опять уходила, но только теперь я знал, что это будет повторяться вновь и вновь. Что-то мне подсказывало, что мы её ещё увидим.
Тесть с тёщей поспешили скрыться в спальне, видно всё ещё пытались придти в себя. Андрея тоже куда-то сдуло. А мы сидели с Дашей за опустевшим кухонным столом и смотрели в пустоту.
Потом я встал и жена нервно встрепенулась.
— Куда?!
— Пойду покурю.
— Нет, — резко отрезала Даша и даже замотала головой в знак протеста.
— Даш, я не собираюсь её искать. Просто пойду покурю.
— Ты можешь здесь, — развела она руками, намекая на кухню.
— Не могу. Ты же знаешь, Елена Константиновна не переносит запах дыма, — я поцеловал её в губы коротким поцелуем. — Я быстро.
В подъезде стало легче. Отпустила давящая атмосфера квартиры, усиливаемая эмоциями каждого из нас. Запустил руку в карман и достал пачку сигарет. Чёрт, пустая, надо идти в машину за новой. Я слишком много курю! Брошу, обязательно брошу, но не сейчас. Никогда она где-то рядом, здесь в городе.
Глава 22
Если не делать ничего плохого,
Никому не сказать плохого слова —
Наверно, будут любить; наверно, будут уважать.
И, вероятно, будут брать за хвост и провожать.
(с) Анимация
Стук в боковое стекло я услышала не сразу. Или просто не обратила внимание. Но стук усилился, и мне пришлось оторвать голову от руля, чтобы увидеть его.
Стало неудобно за свой зарёванный вид. Оставалось только надеяться, что любимая водостойкая тушь не подведёт. Опустила стекло.
— Сказку рассказать?
Невольно заулыбалась.
— По-моему одной тут не отделаться.
— А я не спешу. Пустишь? — Андрей кивнул в сторону салона.
— Садись, там открыто.
Брат обогнул машину и ловко юркнул в салон. Наконец-то я смогла его как следует рассмотреть. Растрёпанный, длинный и тощий, откуда-то взялось острое желание его накормить. А ещё в нём больше не было и следа от того маленького мальчика, что когда-то забирался ко мне под одеяло. На смену банановому шампуню пришёл резкий аромат мужского дезодоранта.
— Изменился?
— Ещё как. Взрослый совсем стал.
— Ха. Ты это теперь родителям скажи, а то до сих пор надо мной трясутся.
Не стала комментировать его высказывание, посчитав, что у меня нет никакого права вмешиваться в их отношения. Впрочем, он и не ждал. Андрюха погладил приборную доску и с видом знатока изрёк:
— Хорошая машинка. Прокатишь?
— А… ро…никто против не будет?
— А мы никому не скажем, — сказал он с заговорщическим видом, задорно подмигнув мне. И я не устояла. Завела мотор и начала выруливать на дорогу.
Двор был забит другими машинами, поэтому выезжала я медленно, сосредоточенно осматриваясь по сторонам, чтобы не лишить кого-нибудь ненароком задней фары. В какой-то момент поравнялась с чёрным джипом, рядом с которым стоял мужчина и курил.
Андрюха ему помахал, а человек нахмурился и глубоко затянулся. И только тут я в нём признала Чемезова. Захотелось одновременно дать по тормозам и хорошенько газануть. В общем, чего-то резкого, чтобы со всего размаха стукнуть его или себя.
— Пристегнись, — попросила я брата, предчувствуя своё дурное настроение. Нет уж, тут лучше не рисковать.
— Да ладно тебе, — недовольно попытался отмахнуться от меня Андрей, но я решила быть взрослой до конца, к тому же Ванька всё ещё наблюдал за нами, я это затылком чувствовала. Грозно зыркнулы на него, и брат, закатив глаза, потянулся за ремнём безопасности. Да, есть вещи, которые не меняются с годами. Именно так он делал, когда я в детстве пыталась заставить его есть кашу.
— Лиз, не переживай. Ваня свой, он родителям нас не сдаст.
Что сказать на это я не знала, закусила нижнюю губу и сосредоточилась на дороге, как раз выезжала со двора на оживлённую магистраль. Про Ваньку разговаривать не хотелось, по той причине, что у меня было слишком много вопросов и не было гарантии, что ответы на них мне понравятся.
