Тут же прикладываю телефон к уху, замечая, как закатил глаза Паша. Но мне уже плевать. Только бы голос родной услышать.
— Чего тебе?
Глава 65.
TARAS цветок среди моего хлама.
****
— Сука ты, Малышева.
— И тебе привет, Синицын, — отвечаю и отворачиваюсь от ироничного взгляда Паши.
Я слышала, что при разрыве отношений существуют пьяные звонки. Откровенные признания. Но, Господи, какие у нас с Марком отношения? Недельная дружба. Секс в лесу?
— Вместо того, что посмотреть фильмец, порубиться в контру и потрахаться, я сижу и бухаю. И кто в этом виноват?
— Ну разумеется я. Ты не мог просто поехать домой?
Обязательно надо было свернуть до ближайшего бара, чтобы пропустить бутылку пива, другую. Глотать дерьмовое пойло с мыслью, что девушка ему первый раз отказала. Смотрите как, какая цаца.
— Ты меня взбесила. Чтобы не убить тебя, я должен был снять напряжение, — объясняет он, а я пытаюсь подавить улыбку.
Но улыбка и сама сходит с губ, когда приходит мысль, как он снимает напряжение. Сердце замирает, когда я задаю вопрос онемевшими губами:
— И сколько телок уже поскакали на твоем члене?
Даша. Даша. Ну что за вопросы? Он не твой. Забудь.
— Одна сексуальная пышечка, если ты не помнишь, — еле шевелит он языком, а на меня накатывает, без отчётливое облегчение. Ну да, Даша, ты же вроде забыть его собиралась, а не ревновать? – Все соки из меня тварь выдавила своей пизденкой. Забыла, как кончала три раза. Я к тебе со всей душой, а ты…
— Душа чуть выше паха, если ты не знал, — как бы невзначай замечаю я, и ложусь на подушки, прикладывая ладонь к своему животу. Глажу выше, словно вспоминая, как это делал Марк. Вот я слышу его голос в ухо и кажется, что места, которых он касался так и жалит огнем. А трогал он почти везде.
— Ну, вот у тебя добрая душа? — спрашивает он, и тут же продолжает. – Но ты меня толкнула на порочный путь пьянства.
— Ой, Марк, — фыркаю я. – Еще скажи, что это я пихала твой член в задницы других девушек.
— Нет, но вон те парни за соседним столиком косятся на мою, — выделяет он слово, — задницу. Если ты меня не заберешь, девушки всего мира потеряют в моем лице еще одного натурала. Ты сможешь с этим жить, Даш?
— Для пьяницы, ты весьма бодро болтаешь, — еле сдерживаю смех, представляя, как Марк наденет стринги и будет щеголять на каблуках с плакатом.
«В моем пидорасизме прошу винить Малышеву!»
— Да, могу еще и машину водить, — напирает он, пусть и не выговаривая каждый звук. — А когда, ты будешь опознавать мой труп, то найдешь записку, что все из-за тебя.
Он сказал так туманно, что я не могу определить, шутит он или нет. Но рисковать тем, что он может сесть за руль пьяным, я не могу. Не могу же?
«Оправдания?»
Я просто помогу. Последний раз.
— Это шантаж.
— Ага, — слышу его улыбку. - В чистом виде. Приезжай. Обещаю, что руки распускать… буду.
— Смотри, не перепутай меня с одним из своих голубых дружков.
— Я тебя ни с кем не перепутаю. Дашка… — последнее слово он произнес так медленно, что по телу потекло плавленое золото, скапливаясь где-то под ребрами. Там, где отчаянно рвется наружу сердце. – Адрес я скинул твоему педику.
Хочу спросить откуда у него номер Паши, но не успеваю. Этот алкаш уже отключился.
— Вон, он урод! Только не говори, что поедешь!
Глава 66.
Слышу раздражение в голосе соседа, и сама понимаю, что опять наступаю гордости на горло. Просто растеклась лужицей, только услышав любимый голос. Но я ведь не скажу этого так прямо. Я буду убеждать все и каждого, что это…
— Это просто услуга. Если он умрет, я точно не смогу его ненавидеть. Не смогу забыть.
— Даша, — поднимается Паша, когда я уже занимаюсь в темноте розыском своих вещей. Слепо моргаю, когда комнату заливает бледно-желтый свет.
— Не бурчи. Я туда и обратно.
— Даша. Он поспорил на тебя. Два раза. – Откуда он знает про второй? — Не удивляйся. Ваш спектакль слышала вся общага.
— Он проиграл и…
— Да, что ты его оправдываешь! Он регулярно тебя оскорбляет! Он трахает других как животное! Что, скажи мне! Что он должен сделать, чтобы ты его возненавидела?
Я замираю с еще влажным свитером Марка в руках, смотрю на второй. Белый, выстиранный и выглаженный. Обдумываю слово Паши и прикрываю глаза от той боли, что проникает пчелой в тело. Жалит сердце. От осознания. Ничего. Наверное, уже ничего.
— Не знаю, Паш. Честно. Что-то действительно мерзкое?
— Мне даже хочется, чтобы он сделал это самое мерзкое! Иначе, смотреть на тебя просто жалко! — выговаривает он мне повышенным тоном. Но и я уже не выдерживаю. Все напряжение дня. Ночи. Нарушенный сон. Все выливается в той правде, что кричу звенящим от напряжения голосом. Прямо Паше в лицо.
— На себя сначала посмотри! Бегаешь, за мужиком, который тебя не любит! Склоняешь его к гомосексуализму. Ты никогда не думал, чем это может кончиться для Васи! Что этот твой Данил просто убьет ее, чтобы занять место рядом с любимым!
— Ты стрелки не переводи! — сжимает кулаки Паша.
Знает, что я права. Не ему одному говорить правду! Не мне одной страдать.
— А не надо учить жизни, когда в своей творится сплошное дерьмо, — ору я на него.
Делаю рывок к кровати, зло собираю оба свитера в пакет и открываю дверь.
Не надо было на нем срываться. Понятное дело, что меня трясет от собственной слабости. Правда и Паша не тот, кто можешь сказать что-то путное об отношениях. У него их не было.
«Как и у тебя».
— Я просто не хочу, что Марк в дерьмо окунул тебя. Снова. Поверь мне, это не та субстанция, из которой легко выбраться.
Да кто ж спорит. Но он уже окунул. Что он может сделать еще? Переспать с моей мамой?
Я поворачиваю голову. Сквозь слезы улыбаюсь этому, еще такому по сути, мальчишке. Хорошему. Но порой кажется, носящему маску.
— Если что, я попрошу дать мне палку, чтобы выбраться. Ладно?
— Ну, а куда я денусь с тонущего корабля, — выдыхает Паша обреченно, хватает пачку сигарет.
— Я только отвезу его домой и отдам свитера. И все, — улыбаюсь я несмело. Быстро подхожу и обнимаю друга. – Я рада, что у меня такой заботливый сосед.
— Я все-таки рассчитаю наподобие дружбы, — ухмыляется он, стирает с моих щек слезы и подталкивает к двери. –Я верю, ты выйдешь из этой клетки. Я тебе уже такси вызвал.
— Ты душка, — пародирую голос, который приписывают голубым и бегу к двери. На прощанье машу рукой, на что Паша показывает мне дружественный фак.
Я натянуто улыбаюсь, но за дверью замираю, вглядываясь в пятна света за окном. Утро даже не пытается наступить, а лечу неизвестно куда. Прижимаю пакет к груди, вдыхая родной, такой густой пряный запах.
Сердце кажется бомбой с часом механизмом. "Тик-так. Тик-так."
На самом деле это какой-то треш.
Невыносимо, когда тебя кидает из жара в холод за пол часа. А то и меньше. Неправильно, когда обида, расступается, словно народ перед величием желания последний раз увидеть Марка.
В любом состоянии. Еще пару часов побыть в его компании. Еще пару часов побыть его. И почему в голове засели глупые слова из песни "Последний поцелуй"
"Лучше больно, но сразу".
Артик и Асти.
Глава 67.
Такси высаживает меня возле клуба, где огромная неоновая вывеска гласит: "Жить в кайф" и как раз в этот момент рядом со мной кого-то рвет.
Да, уж, — отскакиваю я и прижимаю сумку к груди, судорожно сглатывая. Местечко, чтобы забыться. Напейся, забудь о реальности. Зачем решать проблемы, когда их можно просто залить жидким градусом. Собственно, чего это я? Кто-то запивает. Кто-то заедает. Кто-то, как Марк, затрахивает. Странно, что сегодня он резко перешел на первое.
Быстро проверяю на месте ли кошелек, и смело иду вперед, сбоку замечая черное "Коммаро" Марка.
