Сегодня мы ужинали с семьей Маркоса. У него две младшие сестры, отчего ужин был полон суеты, разговоров и еды. Самсон в окружении семьи Маркоса выглядел, будто был дома, и мне стало интересно, какой он среди членов своей семьи.
Устраивают ли они совместные обеды, как мой отец с Аланой? Приняли бы они меня, если бы мы однажды познакомились? Что-то подсказывает мне, что не приняли бы, иначе он не был бы таким скрытным обо всем, что их касается.
Но сегодня я чувствую себя принятой. Принятой и откормленной. Моя цель набрать за лето вес оказалась перевыполнена. Сомневаюсь, что влезу в джинсы, которые привезла с собой. Я все лето проходила в шортах и купальнике.
Солнце только что село, но фейерверки начались еще до заката. Теперь стемнело, и действо набирает обороты по всему полуострову.
— В Галвестоне фейерверки вот-вот начнутся, — говорит Сара. — Жаль их отсюда не видно.
— С крыши Марджори откроется отличный вид, — замечает Самсон.
— Думаешь, она пустит нас туда? — спрашиваю я.
Самсон пожимает плечами.
— Зависит от того, легла она спать или еще нет.
— Под такой шум никто спать не сможет, — Маркос встает из-за стола.
Мы идем к дому Марджори вместе с ПиДжеем, который ждал нас возле дома Маркоса.
Когда мы доходим до ее улицы, застаем Марджори на крыльце, откуда она наблюдает суматоху на пляже.
— Я думала, вы придете раньше, — говорит она, заметив нас, и машет рукой в сторону входной двери. — Располагайтесь.
— Спасибо, Марджори, — благодарит Самсон.
Когда мы заходим в дом, он сперва пропускает наверх Сару с Маркосом, а затем меня. Добравшись до выхода на крышу, Сара выбирается ползком на четвереньках. Маркос пытается ей помочь, но она лишь мотает головой.
— Здесь слишком высоко. Не могу пошевелиться.
Самсон смеется.
— Постарайся добраться до середины крыши. Оттуда видно только небо, а не землю.
Сара ползет к центру крыши. Мы все продвигаемся за ней, и я сажусь рядом. Самсон устраивается возле меня.
— Как ты можешь здесь ходить? — спрашивает его Сара.
— Просто не смотрю вниз, — отвечает он.
Девушка на миг прячет лицо в ладонях, пытаясь унять головокружение.
— Даже не догадывалась, что боюсь высоты.
Маркос обнимает ее рукой.
— Иди сюда, малышка.
Сара пододвигается ближе к нему, и, глядя, как он ее обнимает, я отчетливо осознаю, что мы с Самсоном даже не касаемся друг друга. Бросаю на него взгляд, но он смотрит на фейерверк, запущенный откуда-то с пляжа.
— Марджори одинока? — спрашиваю я.
Он смотрит на меня и улыбается.
— Нет. У нее есть сын. Работает юристом в Хьюстоне. Приезжает навестить ее пару раз в месяц.
Мне приятно об этом узнать.
Самсон замечает отразившееся на моем лице облегчение и, наклонившись, быстро меня чмокает.
— Ты милая, — шепчет он, а потом, взяв за руку, переплетает наши пальцы, и мы молча смотрим фейерверк.
Чем больше времени проходит, тем больше их становится. Они повсюду, над заливом и над Галвестоном. Несколько фейерверков даже взлетают прямо из океана.
Маркос смотрит на Сару и признается:
— Вышел бы прекрасный момент для предложения руки и сердца под аккомпанемент фейерверков. Жаль, что мы познакомились только этой весной.
— Привези меня сюда в следующем году, — отвечает она. — Я сделаю вид, что не помню этот разговор.
Я смеюсь от их слов.
Несколько минут спустя Сара говорит Маркосу, что ей стало дурно и пора спускаться. Они уходят, но мы с Самсоном остаемся сидеть на крыше Марджори.
Ловлю себя на том, что на Самсона я смотрю чаще, чем на фейерверк. Он будто восхищен всем вокруг.
— Никогда не видел, чтобы Дарья была так прекрасна, — говорит он шепотом.
Погодите. Что? Дарьей звали девушку, которая разбила ему сердце.
— Посмотри, как фейерверки отражаются от нее, — говорит он, указывая в океан. Я в полнейшем смятении смотрю туда, куда он указывает рукой, и вновь на него.
— Ты называешь океан Дарьей?
— Ага, — констатирует он. — Дарья означает море. Так его называл Рейк.
— Ты говорил мне, что Дарья — твоя бывшая, которая разбила тебе сердце.
Самсон смеется.
— Я сказал тебе, что Дарья разбила мне сердце, но не говорил, что речь шла о девушке.
Я пытаюсь вспомнить наш разговор. Все это время он говорил о воде?
— Как океан может разбить сердце?
— Расскажу тебе…
— Второго августа, — заканчиваю я, закатывая глаза. Я сажусь удобнее и лезу в карман за телефоном. — Я делаю заметки. Ты задолжал мне кучу объяснений.
— Могу я увидеть список? — смеется он.
Я вношу новую заметку и отдаю ему телефон. Самсон начинает зачитывать мой список.
— Почему ты не любишь говорить об отцовских домах под сдачу? Что за парень прервал наш ужин? Какой твой самый ужасный поступок в жизни? Почему ты не любишь говорить о своей семье? Какова полная история Рейка? Со сколькими девушками у тебя был секс? — Он замолкает и бросает на меня взгляд, но продолжает читать дальше. — Какое твое полное имя? Как океан разбил тебе сердце?
С минуту он смотрит на мой телефон, а потом возвращает его мне.
— С десятью, — говорит он. — Но помню только девять. Воспоминания об одной из девушек спутанные.
Десять. Много в сравнении со мной. Но немного, если сравнивать его ответ с тем, каким я представляла его прошлое. Он мог бы ответить, что их было пятьдесят, и я сомневаюсь, что была бы удивлена.
— Десять — не так уж много.
— Много, если сравнивать с твоим единственным, — дразнит он.
— Я думала, их было гораздо больше. Со слов Сары казалось, что ты каждую неделю спал с новой девушкой.
— Я редко спал с кем-то из них. Но со сколькими целовался, не представляю. Пожалуйста, не задавай мне этот вопрос второго августа, потому что я не смогу на него ответить.
Прямо перед нами взрывается огромный залп фейерверка и отвлекает внимание Самсона, но я продолжаю смотреть на парня.
— Порой я размышляю, хочу ли вообще получить ответы на свои вопросы. Думаю, что, возможно, мне больше всего в тебе нравится загадочность, которая тебя окружает. И в то же время, это одна из самых нелюбимых мной твоих черт.
Самсон говорит, не глядя на меня.
— Хочешь знать, что мне нравится в тебе больше всего?
— Что?
— Ты единственная из всех моих знакомых, кому я бедным нравился бы больше.
Истинная правда.
— Ты прав. Твои деньги мне нравятся в тебе меньше всего.
Самсон целует меня в плечо, а потом снова смотрит на воду.
— Я рад, что ты приехала сюда этим летом, Бейя.
— Я тоже, — тихо отвечаю я.
Глава 20
Мне не нравится пить противозачаточные. Я принимаю их уже почти неделю, и мне кажется, что от них страдает эмоциональный фон. Чувства захлестывают меня даже сильнее, чем до приезда. Временами я очень скучаю по матери. Иногда убеждаю себя, что влюбляюсь в Самсона. Иной раз с волнением жду разговора с отцом.
Не знаю, в кого я превращаюсь, и не уверена, что мне это нравится. Сомневаюсь, что дело действительно в противозачаточных таблетках, но всегда приятно, когда есть на что сослаться.
Самсона нет большую часть дня. Мы с Сарой и Маркосом сидим без него на пляже. Уже прошло время обеда, мы проголодались, но едва начинаем собирать вещи, как трое парней берутся натягивать волейбольную сетку между нашим домом и домом Самсона. Мы с Сарой оставляем стулья в зоне хранения на опорном уровне, и я вновь смотрю на парней.
У меня странно щемит в груди, будто я соскучилась по волейболу.
Не думала, что это случится.
— Пойду спрошу у них, можно ли с ними сыграть, — говорю я. — Ты хочешь?
— Я хочу принять душ, — качает головой Сара. — У меня везде песок. — Она направляется к лестнице. — А ты повеселись. Надери им зад.
Когда я подхожу к парням, они уже готовятся начать игру один на один.
