— Почему? — удивился ее отец.
— Потому что я люблю вашу дочь, Михаил Юрьевич, и не хотел бы быть ее братом. Я предпочел бы когда-нибудь стать вашим зятем.
Мужчина с интересом посмотрел на меня.
— Ты не шутишь, Стас? — спросил он.
— Какие уж тут шутки, Михаил Юрьевич, — признался я и в общих чертах рассказал обо всем, что произошло в нашей семье.
— Говоришь, Виолетта по ней скучает? — задумчиво протянул он.
— Безумно, — коротко ответил я.
— А Слава?
— Отец тоже ее успел полюбить, хоть и не признается никогда в этом.
— Да уж, Слава у нас — кремень, — невесело усмехнулся его друг.
Помолчав немного, он добавил:
— А знаешь, Стас, я рад, что все таким образом сошлось. И то, что Слава меня выгнал из фирмы, тоже оказалось к лучшему. Я ведь так и не смог бы изменить свою жизнь, если бы не получил пинка в одно место. И до старости был бы у Сирены с ее сыном на побегушках. А сейчас я свободный человек. Пусть и не такой богатый, как раньше. Но по миру я не пойду. У меня ведь есть акции, удачно вложенные в нашу, ну, теперь уже в вашу, фирму. Да и квартиру новую купить можно, денег на это хватит. И Катю я смогу обеспечить. Одно только жаль — не успел о Наде позаботиться…
Мужчина тяжело вздохнул, но постарался быстрее взять себя в руки, потому что мы въехали во двор дома, где жила очень нужная и важная для нас девочка.
Глава 33. Катя
Услышав нетерпеливый звонок в дверь, мы с бабой Любой переглянулись. В последнее время наша квартира стала очень оживленным местом. Вот и сейчас кто-то торопился к нам в гости.
— Я открою! — перехватила я инициативу.
Потому что все гости, как правило, приходили ко мне. Вполне может быть, что это пришел отчитаться о результатах экзамена Паша. Он специально взял выходные для подготовки к нему, вернее, я сама уговорила его позаниматься дома, чтобы не отвлекать от важного дела.
Но, открыв дверь, я растерялась. У порога стояли Михаил Юрьевич со Стасом.
— Как это вы встретились? — пробормотала я.
— А мы вместе приехали, дочка, — ответил Стрельцов с довольной улыбкой, и по его интонации, по любовно сказанному «дочка» я сразу догадалась, что у него на руках результаты ДНК-теста.
— Значит, это правда? — несмело спросила, не решаясь прямо посмотреть ни на одного из гостей.
— Истинная правда! — голос у него все-таки задрожал, выдав его волнение. — Можно, я обниму тебя, Катя?
Не знаю, почему я шагнула в его объятия, ведь этот мужчина еще ничем не завоевал моего доверия и любви? Может быть, знаменитая пословица «Кровь — не водица» действует? Впрочем, я помню, что еще при самой первой встрече почувствовала какую-то симпатию к этому умному и спокойному человеку. Мне понравилась его размеренная речь, его рассудительность, щедрость, его попытки приструнить разбушевавшуюся стерву-жену… Одним словом, я, кажется, уже тогда почувствовала родственную душу. Поэтому и стояла сейчас со слезами радости на глазах, по-детски доверчиво прижавшись к его крепкой груди.
— Что ж вы в прихожей-то застряли? — раздалось ворчливое за спиной. — Проходите, коль пришли. Да еще и с добрыми вестями, да?
Михаил Юрьевич быстро достал из нагрудного кармана конверт с результатом генетического анализа и протянул бабе Любе. Та деловито открыла конверт и достала первую бумажку. Потом поспешила к комоду, где у нее всегда лежали очки для чтения. Нахлобучив их, баба Люба начала вслух зачитывать, бормоча под нос:
— Так, «Экспертное заключение о биологическом отцовстве». Ребенок — Артем Стрельцов, предполагаемый отец — Михаил Стрельцов. Цифры-цифры-цифры какие-то непонятные… А, вот: комбинированный индекс отцовства — 0, вероятность отцовства — 0 %. Предполагаемый отец исключается как биологический отец… А что это за бумажка? Тут же ни слова о моей Кате?
Михаил Юрьевич без всякого стеснения достал другой конверт и передал бабе Любе. А я с удивлением смотрела на мужчину, который так легко воспринял, что его сын, которого он обеспечивал на протяжении всей жизни — вовсе и не сын ему, оказывается!
Когда же баба Люба торжественно зачитала о вероятности отцовства Мироновой Екатерины в 99,99998 %, я вдруг поняла, что я, Миронова Катя, — единственный ребенок Стрельцова.
Было заметно, как подрагивают губы моего отца, как глаза блестят от сдерживаемых слез. И я увидела, что этот человек готов на все ради меня — той, о которой он толком ничего и не знает, кроме одного, но самого важного — я его дочь и дочь женщины, которую он так сильно любил! И если бы мама не повела себя так необдуманно, возможно, у нас сложилась бы совсем другая жизнь. Но что теперь гадать? Ведь от судьбы не спрячешься! Произошло то, что и должно было произойти, и то, что судьба нас теперь столкнула — это тоже все к лучшему!
— Может, отметим это событие? — подал вдруг голос Стас, который все время молча пожирал меня глазами, стоя в углу комнаты. — У нас есть торт, — протянул он коробку, которую до этого держал за спиной.
После этих слов все завертелось, закрутилось, как будто видео поставили на ускоренное воспроизведение. Мы пили чай, предаваясь воспоминаниям, много смеялись, даже пару раз схлестнулись со Стасом, доказывая друг другу, что все сошлось бы именно на этом, как бы ни легли карты судьбы.
А потом отец (как легко я перешла к осознанию того, что Михаил Юрьевич — мой отец, в отличие от Владислава Петровича, которого не могла себя заставить даже в мыслях называть своим отцом!) уехал, а Стас пригласил меня погулять. Баба Люба на удивление быстро меня отпустила, даже временных ограничений не выставила! То ли всеобщая радость на нее так подействовала, то ли она успокоилась, поняв, что теперь есть кому обо мне позаботиться? Ведь за столом уже прозвучали первые несмелые обещания, что отец возьмет на себя заботу о моем будущем.
Шли мы не спеша, любуясь медленно кружащими над нами пушистыми снежинками, которые норовили высадиться к нам на ресницы.
— А ты слышала такую легенду, что каждую снежинку на землю спускает отдельный ангел? — спросил вдруг Стас, взяв меня за руку, совсем как раньше, когда считал, что он — мой брат. — Мама мне в детстве об этом рассказывала, — улыбнулся он светло. — И вот представь, сколько сейчас вокруг нас ангелов кружится!
— Да-а, красивая легенда, — согласилась я, украдкой любуясь самим парнем.
Сразу вспомнился новогодний вечер, когда я с необъяснимым сожалением узнала, что этот высокий красивый парень — мой брат, а значит, я имею право лишь издалека любоваться им и довольствоваться родственными отношениями. А вот сейчас, когда уже точно известно, что мы друг другу — никто, так хочется иметь хотя бы малюсенький повод, чтобы встречаться и общаться, чтобы иметь возможность хоть иногда вот так вот держаться за руки, внутренне дрожа от накрывающих с головой чувств, от сладко скручивающегося спазма в низу живота, от щекотных мурашек по всему телу…
Тряхнула головой, чтобы прийти в себя и поспешила сменить тему:
— Как твои родители, Стас? Все пришло в норму? Виолетта Игоревна, надеюсь, помирилась с Владиславом Петровичем?
— Почему бы тебе самой не проведать их, Катя? — хитро улыбнулся парень.
Я замялась, опустив голову:
— Мне неудобно, Стас… Мне кажется, они на меня еще сердятся — ну, за то, что ушла, даже не поблагодарив их…
— Глупая ты, Кать! — поднял он двумя пальцами мой подбородок. — Не обижайся, но ты действительно глупая! Пойдем к нам, и ты своими глазами увидишь, как они к тебе относятся!
Не успела я запротестовать, как Стас потянул меня в сторону своей машины, а через пять минут мы уже ехали к ним домой.
Я не кривила душой, когда говорила о том, что стесняюсь к ним идти. Ведь эти люди столько для меня сделали, а я взяла и ушла от них, как неблагодарная кошка, которую приютили, накормили и обогрели, а она взяла и сбежала на улицу. Вот таким неблагодарным животным я себя и чувствовала. Поэтому переступала порог знакомой квартиры с опаской, боясь холодного взгляда, презрительного отношения, даже гнева по отношению к себе…
