Лика несмело прикоснулась губами к его широкой ладони и открыла глаза, давая ему понять, чтобы продолжал. Он опустил ладонь ниже. Прошелся горячими прикосновениями по ее шее, направляя руку ниже, к пуговицам на платье. Медленно расстегнул следующую. И еще одну. Раздевая ее, он неотрывно следил за ее немигающими расширенными глазами, будто в любой момент был готов прекратить раздевать ее, если она попросит. Но Лика молчала, давая свое безмолвное согласие на происходящее.
Полностью расстегнув все пуговицы, он очень бережно стянул платье с ее плеч. Бежевая легкая ткань беззвучно упала на пол. Затем Феликс, продолжая неотрывно смотреть ей в глаза, стал снимать с себя черную рубашку, что была на нем. Будто бы доказывал ей, что и он готов обнажить перед ней не только тело. В его действиях не было ничего порочного, ничего нарочито вызывающе сексуального, лишь искреннее желание обычного мужчины подарить удовольствие обычной женщине.
Лике отчаянно захотелось дотронуться до его жаркого, обжигающего тела. Чтобы отогрел. Чтобы получить, наконец, хотя бы частичку простого человеческого тепла. Слишком долго Лика оставалась заледенелой. Невыносимый внутренний холод, заморозивший все ее внутренности, все кости и жилы, словно начал отступать. Ей показалось, что, лишь прикоснувшись к стоящему напротив мужчине, терпеливо ожидающему ее решения, могильный холод уйдет навсегда и больше никогда не вернется. Лика несмело подняла ладонь и дотронулась до его широкой груди, поближе к месту, где бьется его сердце. Она слышала звонкие удары и осознавала, насколько он терпелив с ней, насколько трудно ему сдерживаться. Феликс шумно вздохнул. Его тело лихорадочно задрожало от ее нежных прикосновений. Он взял другую ее ладонь и начал целовать каждый пальчик, так нежно, так бережно, едва касаясь их губами. Его теплые, воздушные поцелуи окончательно выбили ее хрупкие равновесие и уверенность. Лика не выдержала.
— Феликс, ― выдохнула с вымученной улыбкой. Ей становилось слишком больно от его поцелуев. Очередной сильный удар вынести можно. Ее больше не сломишь, просто избив. Не сломишь, изнасиловав. Все это Лика уже пережила и не единожды. Стерпела, сжимая зубы. И выжила. Черт, да она из кромешного ада вырвалась! Однако, как оказалось, это было самое легкое. Сложнее выдержать мучительную пытку любовью, полным принятием другого и его удушающей нежностью. Хочется отвернуться, убежать, съежится и забиться в угол. Потому что отвыкла. Потому что считала себя порочной, грязной. Ее вываляли в ужасной грязи, опустили на самое дно, из которого не выбраться. Она уже не может быть достойна любви. А он…
— Ш-ш-ш… не дергайся, ― прошептал Феликс, продолжая целовать ее руки. Другой рукой он нежно провел по задней стороне длинной шеи, медленно опускаясь вниз. Еле-еле дотрагиваясь, будто изучая ее на ощупь. Он не заставлял и не давил. Феликс сам наслаждался процессом. Лика вздрогнула. Ей не хватало воздуха.
— Дыши, Лика, дыши.
Феликс относился к ней с такой обостренной чуткостью, сладкой трепетностью, как никто никогда к ней не относился. Расстегнул ее бежевый бюстгальтер, опустившись на колени, снял оставшуюся одежду. И вот она предстала перед ним полностью обнаженной.
Лика помнила своих клиентов. Никто бы из них, включая ее бывшего мужа, не церемонился с ней, уж тем более не спрашивал бы ее согласия. От прохлады комнаты кожа Лики покрылась мелкими мурашками. Феликс не спешил. Он смотрел на нее, словно Лика в данный момент была чем-то самым важным, самым ценным, самым дорогим. Наверное, в первый раз в жизни видела в мужском взгляде, обращенном на нее, не вульгарное желание, не откровенную похоть, а нечто совершенно другое. Лика не поверила. Так быть не может. Так не бывает. Уж точно не с ней.
— Феликс, ― спросила Лика, ошарашено вглядываясь в мудрые волчьи глаза.
Он знал, что она поняла. Знал, что догадалась. Лика видела, что осознание не принесло ему ни радости, ни облегчения. Кроме острого желания и потребности в ней, во взгляде Феликса было совершенно невероятное чувство. Он его не прятал. Он ей сейчас его открыто демонстрировал. Лика прикрыла глаза от того, что не могла вынести взгляд черных глаз, наполненный неподдельным обожанием. Замотала головой, пытаясь развеять совершенно неожиданный, в какой-то мере даже бредовый мираж.
— Спокойно, нимфа, тебя это ни к чему не обязывает, ― печально заметил стоящий напротив мужчина и с мудрой грустью улыбнулся.
Феликс откровенно любовался красивой и желанной женщиной, находящейся в его объятиях. Притянул ее к себе, ближе, чтобы вдыхать ее благоуханный аромат. Поцеловал в лоб. Из Ликиных глаз вновь потекла сначала одна слеза, затем другая. Уже не испуганных, не горючих. А живых. Выпил ее чистые слезы до последней капли, покрыл красивое лицо нежными, слегка уловимыми поцелуями. Лика не выдержала первой.
— Поцелуй, меня, пожалуйста, — хрипло выдохнула ему в губы.
Хотела тотчас же спрятаться у него на груди. Феликс не позволил. Заставил смотреть прямо в глаза.
— Пожалуйста, — жалко повторила свою просьбу.
Феликс нежно коснулся губами ее алых губ. Он не целовал ее. Он будто бы вливал в нее какой-то целебный живительный нектар, который заставлял ее израненную душу оттаять. Забыть обо всем. Стереть начисто из памяти боль. Его особенные прикосновения заставляли каждую клеточку ее тела оживать. Это было чертовски необходимо, чертовски болезненно и чертовски сладко. Лика могла его остановить в любой момент. Она это осознавала. Феликс так чутко следил за тем, как она отзывается на каждое его касание. Она могла… но не хотела. Лика не хотела, чтобы он останавливался.
В эту ночь все было для Лики. Каждая его ласка, каждый его поцелуй, каждое его движение. Все было направлено на нее и для нее. Чтобы Лике было хорошо. Чтобы она чувствовала его. По-настоящему. До сладкой боли. До острой неги. Засыпая уже под утро в его теплых объятьях, Лика неожиданно поняла одну простую и в то же время совершенно невероятную вещь. Ее сегодня не пользовали. Ее сегодня любили…
Лика проснулась от доносящегося с кухни звона посуды. На часах было уже одиннадцать. Она проспала. С наслаждением потянулась в огромной кровати. Феликса рядом не оказалось, а значит, он проснулся раньше нее и, судя по запаху, доносящемуся из кухни, готовил завтрак. Эти чертовы блины! Интересно, а она уже освобождена от своей рутинной обязанности или все-таки Феликс заставит ее готовить? Хмыкнув про себя, Лика поднялась с
