себя с ней? Она была так идеальна? Хотя и недостаточно для его величества Макса. Боль буквально затопила меня, и я уже не знала, как от неё избавиться.
— Конечно, не буду, — язвительно протянула я. — Только скажи, почему ты разорвал помолвку? Она оказалась недостаточно хороша для тебя?
— Я был молод и глуп, — ограничился он.
Оу, вот в чем дело! Он жалеет, что расстался с ней! Конечно, она же была настоящей невестой, а я — фальшивой. Всего лишь орудием для достижения желаемого контракта.
— Заиграться так легко, правда? — шепнула я, обняв себя руками, и посмотрела в окно, на проносящийся мимо город. — Как актеры так живут, примеряя на себя каждый день чужие роли, вживаясь в новые образы? Я лишь раз попробовала быть не той, кем родилась, а той, кем мечтала стать. Не мечтала до определенного времени. А потом… игра захватила меня. Я перестала различать границы реального и иллюзорного, запуталась в сетях собственных чувств и выдуманных. А ты? Нравилась ли тебе та роль, которую ты играл? Заботливого жениха, порой ревнующего, но в общем-то смешливого и спокойного.
— Ты слишком плохая актриса, Даша, — покачав головой, сказал Макс. — Ведь ты даже не можешь отличить, когда играет человек, а когда — испытывает настоящие чувства. Я не вживался ни в чью роль. Я просто был собой.
— Не уверена, — мотнув головой, сказала я. — Как ты упомянул, я не могу отличить игру от реальности.
— Знаешь что? Я устал. Устал, что ты вечно во всем меня подозреваешь, ищешь во мне только плохое, винишь во всех грехах. Я делаю шаг вперед, ты — назад. Я пытаюсь тебя понять, а ты меня — нет. Ты права, когда говорила, что мы слишком разные и никогда не сможем быть вместе. Давай просто остановимся здесь — у неперейдённой черты.
Я ничего не ответила. Во мне кипел гнев. Он еще и сделал меня виноватой! Хотелось разрыдаться, но я не могла себе это позволить. Макс гнал автомобиль вперед. Не знаю, что показывал спидометр, мне было плевать. Горечь полностью затопила меня, поэтому, когда автомобиль остановился, я громко захлопнула дверь. Макс вышел следом за мной и догнал у подъезда. Взяв за руку, он поцеловал мои пальцы.
— Прости, я был слишком резок. Просто меня задели твои подозрения и неуверенность во мне. Ты должна знать, что я не такой, каким ты себе нарисовала в своем воображении.
— А какой ты, Макс? Я не могу тебя понять. Ты такой противоречивый, что я совершенно запуталась. Но одно могу сказать точно — мы оба правы, когда говорим, что слишком разные. Мы не можем быть вместе. Теперь это будет окончательная точка в наших отношениях.
— Ты сейчас серьезно?
— Как никогда.
Макс отпустил мою руку и сделал шаг назад. «Наши гордости — это еще один барьер между нами», — подумала я, заходя в подъезд. Да, так будет лучше. Быть может, это трусость с моей стороны — отказаться от всего вот так. Но мне страшно, какие скелеты Макс прячет в шкафу и какое осуждение ждет нас в обществе, если наши отношения все-таки найдут место быть. Но еще больше я боюсь того, что для Макса все это действительно игра.
Лучше прекратить сейчас. Я достаточно насладилась своими мечтами, теперь пора вернуться в реальность.
Глава 15. Конфеты кончились, цветы завяли
Единственный выходной оказался тяжелой ношей, зато я вдоволь насладилась комедиями с участием Риз Уизерспун [7] и подобно её героине Эль Вудс [8] ела конфеты и предавалась унынию. К счастью, за прошедшую неделю у меня скопилось достаточно шоколада, чтобы заесть свои душевные раны.
— Вот съем последнюю конфету и точно забуду Макса! — тожественно провозглашала я и открывала новую коробку. — И кто придумал Рафаэлло? Это чистейший женский наркотик!
Да, сама с собой я в этот день тоже разговаривала. Пыталась убедить себя в том, что права, но проклятая рациональность твердила, что я даже не дала Максу высказаться, объясниться. Но с другой стороны — нужны ли мне его оправдания? Я ведь сама запуталась и не знаю, чего хочу. Я видела четыре варианта развития событий:
А) он был серьезно настроен к Вике, поэтому у меня есть шанс;
Б) он был серьезно настроен к Вике, поэтому у меня нет шансов — он до сих пор влюблен, а остальные лишь её замена;
В) он никогда не будет серьезен с такими, как я. И с Викой он лишь забавлялся.
Г) он серьезен по отношению ко мне и действительно испытывает сильные чувства, но между нами непреодолимое препятствие — социальная лестница.
И я не могла выбрать, какой из трех последних вариантов самый болезненный для меня. В вероятность первого верилось с трудом, но даже если пункт А окажется правильным, то в силу автоматически вступает пункт Г, который я, кажется, не смогу преодолеть. Вчера я расплакалась лишь из-за одной кобры в элитном серпентарии, но что будет позже, когда я буду постоянно общаться с этими людьми? Вряд ли я выдержу такой психологический прессинг.
Нет-нет, о Максе следует забыть и никогда не вспоминать! Пусть эта страница моей жизни навсегда останется в прошлом.
В понедельник я была полна решимости. Увидев в холле Макса, я сдержанно поздоровалась и прошла к лестнице. Сердце бешено колотилось. Я сама не знала, чего от него жду — ненависти, безразличия или признания. Но на подсознательном уровне хотелось, чтобы он схватил меня за руку, прижал к себе и убедил, что вчерашний разговор — сплошное недоразумение, и мы не поняли друг друга. Но Макс страдал тем же недугом, что и я — гордыней. Он прошел мимо, даже не ответив на мое приветствие.
Дети встретили меня радостными улыбками, а также сообщением, что им завтра нужно пройти медкомиссию.
— Макс собирается отправить нас в школу уже в этом году, а не в следующем! — радостно поделилась Клара.
Я застыла. Мой контракт был заключен на год, ведь потом дети пойдут в школу и им уже не будет нужна няня, лишь репетиторы и гувернантки, а у меня нет
