И все равно отдал.
Почему? Был уверен, что и так все получит? Или хотел дать этими что-то понять? А может, это было своего рода проверкой?
Я терялась в догадках. Ситуация усугублялась ещё и тем, что я, кажется, стала проникаться к этому человеку если не сочувствием и пониманием, то как минимум симпатией. Конечно, я помнила, как началось наше знакомство и где.
Однако я также помнила, как он неоднократно помогал мне. С теми же похоронами. Да, словами Герман умел ударить так, что лучше бы руку поднял. Но вместе с тем его поступки говорили немного о другом.
И я не понимала, где он был настоящим. Мама всегда говорила, что мужчину определяют поступки — прежде всего. И если судить по этому критерию, то, объективно говоря, Мороз относился ко мне… с заботой?
Вот только почему? Симпатия? У такого, как он? Или дело в сексе? А может, дело в благодарности за помощь его дочке?
Вопросов было много. Но усталость взяла свое, и я все же заснула. А среди ночи почувствовала, что не одна. Поначалу даже не поняла, в чем дело. Просто ощутила рядом кого-то очень теплого. Мне понадобилось немало времени, чтобы осознать — Герман лежал рядом и, судя по ровному дыханию, спал.
Глупую улыбку сдержать мне не удалось. Чему я радовалась? Черт его знает. Но в груди появилось приятное ощущение, что я не одна. Пусть ненадолго, пусть это лишь сказка. Но я улыбалась.
Повернулась, устраиваясь поудобнее, на что Герман тихо выругался и прижал к себе поближе.
Остаток ночи я спала как младенец.
С того дня так и повелось — просыпалась я уже одна, а вечером Мороз приходил в детскую и проводил время с нами. Да-да, именно с нами. Если поначалу мне казалось, что его внимание было полностью сосредоточено на девочке, то потом я стала замечать обратное. Конечно, Герман не стал приятным собеседником, с которым можно было вести задушевные беседы.
Вовсе нет.
Он по-прежнему был сдержанным, в чем-то равнодушным. И только по отношению к дочери его эмоции проявлялись более ярко. Хотя разве можно было не улыбаться этому чуду в ответ?
С каждым днем я все сильнее привязывалась к малышке. И к ее отцу. Это происходило как-то незаметно, помимо моей воли. Просто в какой-то момент днем я поймала себя на мысли, что не просто отмечаю, сколько времени осталось до прихода мужчины. Я его жду и… скучаю.
Каждый вечер он уходил, но неизменно возвращался где-то за полночь и укладывался рядом со мной. И если абстрагироваться от некоторых аспектов, то мы были похожи на обычную семью, где мужчина работает, иногда задерживается допоздна, а затем приезжает домой, к нам.
Наверное, поэтому у меня все чаще появлялись робкие мысли о том, что — а вдруг? Вдруг между нами и правда возможно что-то? Герман хоть и не проявлял ко мне интимного интереса напрямую, его потемневший взгляд я частенько ловила на себе. И не понимала, почему он сдерживался.
И естественно, я не могла не думать о том, что же было в его прошлом такое, что он стал вот настолько закрытым человеком. А однажды даже набралась смелости и задала вопрос, ответ на который, казалось бы, знала, но… Но мне хотелось узнать о мужчине побольше. А сам он не особенно торопился своими секретами делиться. Тем более что выдался как раз подходящий момент — Катя играла в новую игру и улыбалась во все два зуба, что у нее уже были. Мороз так смотрел на нее, что я невольно залюбовалась.
— Такая красивая, — вырвалось у меня.
— Вся в мать, — улыбнулся он и погладил малышку по голове. Тогда-то я и набралась смелости….
— Ты ведь любил ее? Ну, Аню…
— Любил, — как-то отрешенно ответил мужчина. — И до сих пор люблю. И всегда буду. Ничто этого не изменит.
Он хоть и продолжал смотреть на дочь, явно задумался о чем-то своем. А я… Я поняла, что дура. И что не стоит даже и мечтать о том, что все равно невозможно.
Видимо, в сердце этого холодного мужчины было место только для одной женщины. И это место было уже занято.
Увы…
29. Герман
Я всегда считал, что научился разбираться в людях. Но, похоже, у каждого правила были свои исключения.
И одним из таких стала Есения. Рыжая девчонка с невинным взглядом.
Пожалуй, впервые со смерти Анюты у меня появилось желание позаботиться о ком-то. Точнее, сделать что-то не для себя или своей семьи. А для кого-то другого.
Предлагая ей помощь и возможность устроиться с комфортом, у меня не было и мысли о том, чтобы ее подкупить этим самым. Что уже само по себе было странным.
Потому что я всегда просчитывал подобные моменты. А вот в этот раз ее слова стали для меня неприятной неожиданностью.
Да и разозлился, чего скрывать. Обычно бабы, наоборот, намекали и выпрашивали знаки внимания и цацки всякие. Эта же… Нет.
Домой хотела съездить, забрать свои старые шмотки. Как будто в них ценности было больше, чем в новых. И казалось бы — можно отпустить ее. Дел-то на полдня. Я вполне мог посидеть с Катей и сам. Но…
Но стоило подумать, что девушка вернется домой, где может и передумать возвращаться… Особенно учитывая, что сестра у нее оказалась еще та стерва. И стоило бы рассказать Сене про нее, но я все откладывал. Потому что знал, как она отреагирует на это. И не хотел портить то странное равновесие, которое между нами установилось после того, как я впервые заснул рядом с ней.
Никогда такого не случалось. В моей жизни партнерши либо уезжали сами, либо их покидал я. В зависимости от того, где происходил секс.
С этой же рыжей кудряшкой все шло наперекосяк. Даже в этом.
Проснувшись на рассвете, я даже не сразу понял, где был. А когда осознал, свалил к себе, чтобы как следует обдумать случившееся.
