пляжа. Она была довольно широкой и, к моей радости, огороженной высоким забором. То есть посторонние не могли проникнуть на частный пляж, и этот кусочек рая принадлежал только хозяевам дома. Потрясающе!
Начала развязывать шнурки на белых кедах и вдруг поняла, что у меня совсем нет обуви и одежды, помимо той, в которой я сюда приехала. Да и плевать! Вилла закрывается, пляж огорожен! Никто не нарушит мой покой, а значит я могу разгуливать хоть голышом! Перспектива заманчивая.
Стянула с ног обувь и ступила на горячий песок, ступни зажгло, но я лишь теснее зарылась в золотую массу вдохнула наполненный солью и свежестью ветер. Он играл в волосах, ласкал разгоряченную кожу, скользил по ней как нежные прикосновения, и сознание тут же нарисовало мне картинку прошлой ночи. Руки Давида на моей коже, черный взгляд, который манит утонуть в нем, и голос…
Так ли он хотел? Раз после случившего сбежал, поджав хвост? Настроение мигом испортилось, и я тяжело вздохнула и зашагала к дому. Надо принять душ и выспаться. А потом связаться с братом и попросить, чтобы он забрал меня отсюда. Каким бы райским ни было это место, нельзя забывать, что его хозяин мудак, и делать мне тут нечего…
8
Сходив в душ, я скинула с себя полотенце и рухнула на огромную двухметровую постель. После бессонной ночи меня довольно быстро накрыло, и я уснула, позабыв закрыть дверь.
Проснулась я когда время клонилось к закату. В комнате был приятный сумрак и мне понадобилось пару секунд, чтобы вспомнить, где я.
На вилле по-прежнему стояла тишина, и я поднялась с постели и прошла к единственному комнате шкафу. Там нашлась мужская рубашка и я надела ее, мысленно радуясь, что она огромна и прикрыла мое тело как платье. Закатала рукава и отправилась на поиски еды. Холодильник и правда был забит продуктами, и я достала зеленое яблоко и сыр. Нарезала все это кубиками и прихватила бутылку красного сухого и бокал.
На террасе сидеть не хотелось, гораздо больше манила белая полоска пляжа, и я прошла к ней и уселась на шезлонг по-турецки и к ногам примостила свой нехитрый ужин. Еще несколько минут и солнце начнет клониться к горизонту. Закаты на Багамах – одно из самых волшебных зрелищ.
Расплавленный за день воздух стал мягче и уже не так облеплял духотой. Легкий бриз к вечеру стих и сейчас прозрачная гладь океана была ровной как стекло. Розовато-золотистое стекло, в котором плескалось отражение закатного солнца. Океан ласкался. Мягким шуршанием подталкивая нежные барашки редких волн к белой пелене песка. Тшш-тшшш… Это шуршание успокаивало, переплеталось с криками чаек где-то вдалеке и наполняло удивительным умиротворением.
Небо постепенно окрашивалось в лиловый. Над моей головой упруго покачивались широкие листья пальм, растущих вдоль прибрежной зоны, и я откинулась на спинку шезлонга и прикрыла глаза.
– Простите, не хотел беспокоить…
Вздрогнула, когда сбоку раздался чей-то голос. Резко повернулась, машинально прикладывая руку к груди в испуге. Абрамов неспешно шел ко мне по пляжу, и абрис его фигуры казался зловеще огромным, хотя я понимала, что это из-за того, что я сижу почти на песке.
– Вы меня напугали, – ответила с легким раздражением, пытаясь скрыть тревогу и волнение при появлении сотрудника ФСБ. – И это частный пляж, посторонним тут появляться запрещено.
Села прямее, Абрамов подошел и опустился на песок около моего шезлонга. На мужчине были широкие шорты и майка из тех, что выгодно подчеркивают фигуру. Правда кожа у него была неестественной светлая, будто он не загорал вовсе. Или только приехал.
– Я не задержусь тут надолго… – ответил успокаивающе, но его тон мало помог. – Я полагаю у вас есть что мне рассказать.
– Боюсь, разочарую вас.
Его моя холодность не обманула, майор учуял легкую панику, сквозившую в моем голосе, и уставился на горизонт.
– Самсонов провел с вами наедине почти сутки. За это время вы могли узнать что-то ценное, но возможно даже не догадываетесь об этом в силу своей неосведомленности.
– Я ничего не узнала, – ответила, злясь на назойливого агента, и тот продолжил.
– Где вы бывали, чьи имена слышали? Любая информация будет важна для меня…
– Зачем мне вам помогать? – выпалила грубо, уже не стесняясь вести себя бестактно.
– Может быть затем что я прикрываю вашу задницу от ищеек Самсонова… – произнес тягуче, и я напряглась. – Его СБшники роют под вас инфу, пытаются пробить все, касаемо Кристины Ивановой и ее окружения. И вскоре они могут докопаться до правды, и узнать о подруге Кристины – ее тёзке. И фото посмотреть… Ну не мне вам объяснять, что тогда произойдет с вами, если Давид узнает правду.
Я похолодела, понимая всю степень пиздеца, который вдруг начал давить, портя очарование прекрасного заката. Тот померк, мир вокруг сделался колючим и холодным, я поежилась.
– А теперь я повторю вопрос. Имена, места, события…
– Я ничего не знаю, – прошептала почти хныча. Я и правда не знала ничего, что могла бы рассказать. А может быть не хотела ничего говорить, потому что интуитивно вдруг приняла сторону этого мудака, что бросил меня тут одну. Глупо и по-бабски, но я не была уверена за чью команду играю теперь… Абрамов все понял.
– Самсонов умеет втираться в доверие. Он умеет быть обходительным, когда надо… – произнес как умудренный опытом старик. – Но это лишь одна из его личин. И покупаясь на красивые глазки и сладкие обещания вы не догадываетесь, во что ввязываетесь.
Он надолго замолчал, любуясь закатом, солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, и теперь лишь часть лилового диска высвечивала небо розовым. Но я не замечала красоты вокруг. Меня трясло.
– Вы знаете, что Самсонов курирует распространение крупных партий наркоты, ввозимых из Афганистана? Когда у тебя нет детей и ты молод, такая информация кажется пустым звуком… Но когда у тебя сын школьник, невольно начинаешь бояться за него из-за всей
