Но вся эта ее небольшая речь попахивала приторно-сладкой желеобразной массой, политой к тому же засахаренным сиропом, чересчур химическим, без единого натур-продукта. А чистые голубые глаза художницы вдруг показались мне не бездонными озерами, а холодными бездушными стеклами. Все разом смешалось и мне остро захотелось блевать.
К счастью, младшая сестра оказалась умнее, сдержаннее и коварнее своей старшей.
— Да, мы просто в восторге! — даже я бы поверила, если бы именно так она не выражала радость при своей классной руководительнице.
— Приятно, когда твои работы нравятся дочерям твоей подруги. Очень рада познакомиться, девушки. И зовите меня, пожалуйста, просто Валя. — она повернулась к маме и так же сияя своей ослепительной белозубой улыбкой, уточнила, — А Денис не сможет приехать?
Подруги? У моей матери подруги практически одного со мной возраста?
Это какая-то программа по омоложению? И говоря Денис, не имеет ли она в виду Дениса Борского, маминого нефте-хахаля, который постарше моего папы будет?
— К сожалению, нет, Валечка. Он очень хотел, но у него сегодня важные дела.
— Жаль. Передай ему спасибо за роскошный букет. Витя хотел с ним увидеться сегодня, только вот мой муж сам опаздывает, — она недовольно сжала губки, а затем улыбнулась.
И на секунду мне померещилось в этой улыбке что-то страшное. Зловещее. Незаметно тряхнула головой и внутренне отчитала себя.
Да что со мной?
— Но зато он придёт вместе с сыном. Его бывшая отказалась. И дочку не пустила. Представляешь? Так неприятно, — она огорчённо вздохнула. — Искренне хочется наладить контакт, чтобы общались семьями, но никак не выходит. Вот думала поделиться с ними своим творчеством, даже хотела подарить им картину… Как думаешь, стоит ли мне отправить Вере одну из своих работ, с пожеланиями… найти свою любовь, например?
Она говорила, как обиженный ребёнок, который хотел щедро поделиться своими конфетами и вроде как желал всем добра и любви. Но где-то за всей этой ширмой сковывалось нечто отталкивающее.
Ведь, если я верно все поняла, она вроде как на полном серьезе предлагала послать бывшей жене своего мужа картину … с прямой насмешкой? Но рассуждала об этом так, словно самой несчастной и непонятой жертвой в этой истории была она. А главное сам ее вид и личико настолько располагали к себе, что хотелось ей безоговорочно верить и утешить.
Мама улыбалась и отчего-то медлила с ответом. А вот Янка не стала играть в молчуна. Она сразила своим ответом нас троих.
— Мне кажется, не стоит дарить картину, в которую Вы вложили частичку себя, тому, кто ее не оценит. — очень душевно произнесла мелкая. — Если и дарить такую красоту, то только тому, кто ей восхитился. Я бы вот сочла бы за честь. — и тут же по-детски (тоже очень хорошая игра) покраснела.
Счёт 1:1.
Им бы обеим в сериалах сниматься.
— Буду рада подарить тебе одну из своих работ. Какая тебе понравилась? Выбирай любую из представленных здесь.
— Валя, не стоит. — взволнованно произнесла мама.
— Это доставит мне удовольствие. — не стала слушать художница. — Надеюсь, после этого мы станем близкими подружками. — улыбнулась она Яне.
— Азалеолдия, ты лучшая! — взволнованно вскрикнула моя сестра. — Если можно, мне очень понравилась та, что называлась «Танец воды и ночи».
Мама скорее всего не поняла, и художница, должно быть, тоже, но уголки ее губ чуть дёрнулись. Моя сестра только что попросила себе в подарок не самую дорогую картину, нет, лишь ту, что была второй в списке местного галерейного Форбс.
— Надя, я пришлю тебе картину сразу после окончания выставки.
— Валечка, правда не стоит.
— Да, не стоит отправлять на мамин адрес, лучше на наш.
Тут даже художница не выдержала и рассмеялась.
— Договорились, подружка. — ответила она сестре, а потом повернулась к двери и радостно воскликнула. — Наконец-то они приехали! Пойду встречу мужа, девушки, ещё поболтаем.
Я повернулась к двери, посмотреть, как выглядит супруг той, что нарисовала эти безнадежно странные картины, и удивлённо застыла.
Глава 35
Ветер
Валю я знал с детства, и, кажется, влюбился в нее с самого первого дня, как увидел.
Наши матери дружили, и их семья была когда-то частым гостем в нашем доме, а наша — в их. Собственно, мы познакомились почти что в пеленках, а так как жили в соседних домах, то вместе пошли в один и тот же сад. Я уже тогда был ее лучшим другом, этаким глупым мальчишкой на побегушках, готовым выполнить любой ее каприз.
Но настоящую свою роль возле нее я осознал далеко не сразу. Нет. Для того, чтобы до меня дошла вся правда нашего общения, понадобились долгие годы. Возможно я страдал своего рода слепотой, но видеть очевидную действительность не хотел. Знал только, что мне повезло дружить с самой красивой девочкой на свете, самой доброй, самой отзывчивой и нежной.
И она всегда умело поддерживала во мне эту сказку. Вела себя так, будто именно я тот самый особенный парень в ее жизни. Единственный. И я окрыленно парил, решая всегда за нас двоих оба варианта контрольных работ. Сначала ее, а потом свой, ведь я не имел права ее подвести.
Отец разбогател не сразу, и в школе я был обычным парнем из самой обычной семьи.
А в пятом классе к нам перевели двоих новеньких из другой школы, братьев Авериных. Тогда у наших девочек и учениц параллельного класса возникла нездоровая одержимость парнем, с которым мы сдружились почти сразу же.
Ник очень легко заводил новые знакомства и, не прилагая усилий, оставлял после себя груды разбитых девчачьих сердец. Я даже завидовал ему немного. Его умению шутить и без труда оказываться душой компании. Но больше всего меня волновало другое.
Я казался жалким сам себе, но тогда меня испугала мысль: «а вдруг Ник увлечется моей Валей?». И вдруг она ответит ему? Что тогда делать мне?
Но страх оказался беспочвенным.
А в девятом классе, когда мы вышли на улицу после школьной дискотеки, Ник неожиданно попросил:
— Ты не мог бы не приводить с собой Ивлину, когда мы идем гулять с пацанами?
— Не брать с собой Валю? — удивился я. — Почему? — я был уверен, что парни всегда были рады, когда она приходила со мной. Многие и не раз пытались звать ее на свидания.
— Она вроде как твоя подруга детства, и вы типо дружите. Я это давно понял. Но мне она не нравится, Ветер. А ты никак не хочешь это понять. — без всяких сантиментов огорошил тогда меня мой лучший друг. — И общаться с ней вне школы я больше не хочу.
— Тебе не нравится Валя? — сказать, что я испытал шок, это не сказать ничего. Для меня она была ангелом, и по определению не могла не нравится.
Ник всегда держался с ней вежливо и несколько отстраненно, но я никогда не замечал его неприязни. Радовался отсутствию интереса, но, чтобы она не нравилась, не представлял.
— Нет. — угрюмо качнул головой Аверин.
— Но почему?
— Ты правда хочешь это услышать?
— Конечно! Может, вы поругались? — подозрения, терзавшие меня, стали пробираться наружу. — Может ты звал ее на свиданку, а она отказала?
Ник ухмыльнулся и покачал головой.
— Точно нет.
— Но тогда почему? Я хочу знать. Ты мой лучший друг, а он лучшая подруга.
— Тебе не понравится мой ответ, Дим. — он посмотрел на меня, как на обреченного, — Но раз ты настаиваешь, ладно, я скажу. Я уверен, что твоя Валя лживая и неискренняя сука, каких еще поискать. И терплю ее рядом с нами все это время только ради…
Тогда я первый раз в жизни кому-то врезал. И этим кем-то оказался мой лучший друг. Я не раздумывая дал ему в нос. В его идеальный нос, по которому сохли и сохнут девушки. Но вместо сдачи, Ник просто вытер выступившую кровь тыльной стороной ладони и усмехнулся:
— Чего-то подобного я и ожидал. Говорят, красивых и умных одновременно не бывает, но тогда я бы не существовал. — он шутил как ни в чем не бывало, тогда как я был ошарашен его откровением о Вале и собственным поступком. Мы стояли молча пару минут, пока он не сказал серьезнее, — Забирать свои слова обратно я не стану. У нас мужская дружба, и рвать ее из-за девчонки, тем более этой, я бы не стал. Но ты сам для себя решай. — и ушел.
