мало времени. И шансов все меньше…
— Конкретнее!
— Со…сольешь… мне? В… в меня, то есть…
Лиза соображала туго.
Чего слить-то? Выпивку? Бензин?
А вот Даня воспринял странную просьбу Титовой с чисто мужским энтузиазмом. Как бы невзначай мазнул по заикающейся, красной как тот помидор девчушке долгим оценивающим взглядом.
— Сама поняла, что сказала?
— Конечно! Ты сильный. Выносливый. И… и симпатичный тоже. Наследственность хорошая!
— Что за бред? Перебрала – окунись в воду!
— Ну, помоги, а? Разочек всего! Тебе жалко, что ли?
Лицо мужчины вытянулось. То ли от людской наглости, то ли от простого человеческого изумления.
— Извини! — Поля, тяжело дыша, отступила на шаг. — Прости! Я… я…
В следующий миг Верещагин резким выпадом поднялся на ноги и, крепко схватив Полину за локоть, удержал от побега.
— Не поверишь, — усмехнулся, обнажая зубы в хищном оскале, — вот вообще не жалко! Ни единой... капли.
— Пр…авда?
— Правда! — он потянул ее за собой в сторону лесополосы. — Идем.
— Куда? — испуганный писк.
— Сливать! — невозмутимо. — Или уже передумала? Ночная жрица, бл*дь, со стажем!
— Нет, — замотала головой Титова. Отчего-то ее плечи сникли. — Не передумала. Идем!
После их «грандиозного» представления повисла такая гробовая тишина, что звук потрескивающих в костре поленьев казался раскатами грома. Не иначе.
— Кто-нибудь объяснит, — первой не выдержала Соня, — что это было?
Толпа взорвалась множеством голосов:
— Может, в куртизанки подалась?
— Надо будет узнать, сколько берет!
— Дурак!
— А что? Может, скидку сделает – по-свойски.
— Вообще из крайности в крайность бросается.
— Так же нельзя!
— А что ей остается? — философствовала Алиса Гончарова. — До сих пор вроде как в девственницах ходит. Никто внимания не обращает, вот и вешается на первого встречного. Как шл*ха.
— Полегче с выводами! — осадила одногруппницу Соколовская. — Нормальная она. И очень даже симпатичная. Естественная!
— Ой, не могу! Раскудахтались! — возмутилась ее соседка по парте. — Забеременеть ей нужно. Срочно. В течение полугода. Иначе вообще родить не сможет. Никогда.
Здесь уже и Лиза вышла из оцепенения:
— Как так? Почему?
— Неизвестно. На последнем медосмотре у нее обнаружили какую-то болячку по женской части. Сказали поторопиться. Иначе о детях может забыть. А она… не знает, как к мужику-то подступиться. Пока напилась и осмелела, решилась. Не осуждайте, речь о серьезных вещах идет!
— Действительно! — быстро переобулась Гончарова. И продолжила с ехидной улыбочкой на лице: — У Польки хоть причина уважительная имеется. А у тебя, Лиза?
На нее словно ведро помоев выплеснули. Так мерзко стало вдруг.
Медленно, мучительно медленно Лиза встала с земли.
— Что ты имеешь в виду? — уточнила предостерегающе.
— Ну, как же! — хохотнула Алиса, пытаясь скрыть свое жало под маской беспечности. — Все мы помним благотворительный бал и того мужчину – спонсора, благодаря которому, собственно, мы тогда и победили. А также, что он уволок тебя прямо с вечера… полуголую!
От шальной дозы адреналина, брызнувшего в кровь, Лизу затрясло.
— Говори прямо! — сурово отчеканила, не узнавая собственного голоса. — Хватит загадок.
— Да какие уж тут загадки? — Алиса улыбнулась голливудской улыбкой. — Ты – девочка из обычной семьи, и денег у тебя нет. Правда же? А мои родители владеют крупной сетью ювелирных салонов по всей стране. Однако сейчас почему-то именно на ТВОЕЙ руке находится украшение стоимостью в целый магазин! За какие, спрашивается, заслуги?
Лиза так и застыла с разинутым ртом, точь-в-точь копируя оловянного солдатика. Во всяком случае старательно ему подражая. Вполне естественная реакция организма на шок, между прочим. И нет, причиной тому вовсе не внезапная агрессия Гончаровой – Алиса всегда «славилась» повышенной стервозностью. Просто… мозг был не в состоянии принять и переварить другую истину…
Ее обручальное кольцо стоит дороже целого ювелирного магазина? Серьезно?
Средний палец правой руки точно парализовало под тяжестью металла.
Почему? Почему в мире существуют столь дорогие вещи? И зачем Дмитрий нацепил на нее одну из них?
— Ты где бессмертия нахлебалась, Гончарова? — попыталась вмешаться Соня, но Лиза остановила подругу жестом, уверяя, что справится самостоятельно.
— А в чем дело, Алиса? — ровный и спокойный голос совершенно не соответствовал тому смерчу, что, бушуя глубоко в душе, крепко стягивал внутренности тугим хаотичным комком. — Сам факт наличия у меня подобного украшения раздражает? Или безумно сожалеешь, что в тот вечер полуголой с бала он утащил не тебя?
Девушка покрылась багровыми пятнами. Очевидно, затрясло ее от небывалой злости. Всю показную веселость с нее как ветром сдуло.
В тот миг Лиза и осознала степень собственной правоты. Такая лютая ревность в ней взыграла, что и дышать стало трудно. Лишь назойливое желание исполосовать мнимую соперницу отросшими ногтями пульсировало на задворках сознания. Избить. До крови. До хруста костей. Разодрать на мелкие кусочки, подтверждая свои исключительные права на любимого мужчину. На своего мужа!
— Нашла чем хвастаться! — гневно выплюнула Алиса, голос которой звучал уже истерически. Нет-нет, да проскальзывали визгливые нотки. — Это я-то сожалею? Нет, милая! У меня достаточно финансов, чтобы не бросаться в объятия взрослого обеспеченного мужика ради сраного колечка! Так только шлюхи и поступают. Да?
Двести двадцать шарахнуло. Не иначе! В Лизу словно кто-то вселился в тот миг, побуждая сильно стиснуть ладони в кулаки. Хотелось ударить ее. Бесспорно. Нестерпимо. Однако каким-то чудом она сдержала сей порыв.
Не имела права идти на поводу у эмоций, рискуя раскрыть все карты.
И подставить этим Похомова, ведь Матвей сейчас следил за их перепалкой очень внимательно. Даже не скрывал. Глубоко вздохнув, Лиза грациозно распрямила плечи и надменно вскинула подбородок. Казалось, переполняющее ее чувство превосходства просачивается даже сквозь поры – столь всепоглощающим оно было.
— Финансы у тебя, несомненно, есть, — горько усмехнулась. — Жаль только… мозги и чувство собственного достоинства напрочь отсутствуют.
— Чего?
— Говорю, Дмитрий скорее руки себе отгрызет, чем прикоснется к тебе!
— Ах ты су…
— Довольно! — вклинилась между ними Алмазова, желая уберечь их обеих от открытого конфликта. Или же рукоприкладства. — Гончарова, тебе следует извиниться за свои грязные намеки. Это кольцо досталось Лизе от ее матери. Семейная реликвия.
— Какая прелесть! — сладко пропела Алиса. — Школьная учительница могла позволить себе подобную вещицу? Нет. Конечно, нет. Зато
