Напряжение сгустилось вокруг него, присосалось к нему, как пиявки. У меня все еще было желание обнять его, но я знала, что это была противоположная реакция, которой он хотел. Было странно думать об Уилле Инглише как о хрупком или мягком человеке, но в этот момент я знала, что он был и тем, и другим.
Он только что рассказал об одной из самых травмирующих и душераздирающих вещей в своей жизни, и о своем детстве, и о смерти своего отца. Может быть, даже открыл этот бар назло. Но если бы я проявила к нему хоть каплю сострадания прямо сейчас, он бы закрылся и взял все свои слова обратно.
Я была посвящена в некоторые личные истины о нем. И с ними можно было сделать только одно.
— Ух, ты, — сказала я, присвистывая сквозь зубы, — это было действительно удручающе. Большое спасибо, Уилл. А теперь я хочу пойти съесть пинту мороженого и прикончить бутылку вина.
Сдавленный смех, который я заслужила, стоил моего кощунственного юмора.
— Ну, это правильно. Я изливаю тебе душу, а все, что ты можешь сделать, это жаловаться на то, что жалеешь меня?
Настала моя очередь смеяться.
— Я просто говорю, что я получила эту работу, чтобы чувствовать себя лучше, а не хуже. У меня есть свои собственные трагические проблемы.
Он убрал мою руку со своей руки, я даже не поняла, что оставила её там на все это время, и переплел наши пальцы. Моё сердце каратиста ударило меня в грудину при контакте кожа к коже.
Его руки были намного грубее, чем я ожидала. Мозолистые, словно покрытые наждачной бумагой, и признаки человека, который работает руками. Он посмотрел вниз на наши вплетенные пальцы с неподдельным обожанием, от которого мой живот сделал круговой выпад и возвратную пружину, удерживая приземление и все такое.
— Я рад, что ты здесь, Лола. Неважно, почему ты получила эту работу, я рад, что ты здесь.
Его голос был не чем иным, как грохотом и вибрациями, и я чувствовала каждое из них в своей сердцевине, в своих костях.
Мне хотелось запрыгнуть к нему на колени. Броситься на него. Обнять его, потому что он был твердым, удивительно милым и таким неожиданным. И я хотела никогда не отпускать его. Я хотела, чтобы его сила, улыбки и зеленые глаза поддерживали меня вечно. Я хотела иметь возможность позаимствовать у него выдержку и терпение в любое время, когда мне это понадобится. Он назвал меня особенной, но он понятия не имел, насколько он был замечательным. Каким необычным. Я знала, что держусь за руку с человеком, которого больше никогда не встречу. В мире не было двух Уиллов Инглиш. И я была ошеломлена, благодарна, что нашла единственного.
И, погруженная в это откровение и окруженная его неожиданными воспоминаниями, в том, чтобы держаться за руки, было что-то гораздо более интимное, чем все остальные физические вещи. Он вытянул пальцы, и сдал мою руку крепче, его большой палец нежно поглаживал вверх и вниз по моей ладони. Он был теплым на моей коже, и мы были достаточно близко, чтобы я могла почувствовать исходящий от него запах цитрусовых — апельсинов, лимонов и лаймов после ночи приготовления коктейлей.
Он был таким неожиданным. Я приехала в Дарем, чтобы сбежать от мужчин, обязательств и плохих решений. Но вот мы были здесь, далеко за полночь, держась за руки. И это совсем не казалось плохим решением.
Это казалось правильным. Он казался правильным. Все казалось правильным.
Дверь на кухню с грохотом распахнулась, и Чарли ворвался обратно на пол, полностью, на сто процентов не обращая внимания на наш момент. Уилл отпустил мою руку, или я отстранилась, или что бы там ни случилось, и мы внезапно оказались в нескольких футах друг от друга, в то время как Чарли ворвался между нами и забрал последние мои бокалы.
— Чёрт возьми, Лола, уже поздно. Что ты всё ещё здесь делаешь? — мне казалось, что Чарли кричал на меня после нежной близости, которую я только что разделила с Уиллом.
Я стряхнула с себя туманное оцепенение и кивнула.
— Да, ты прав. Уже поздно.
Ада протиснулась в дверь следующей, размахивая сумочкой большими кругами.
— Ты закрыла кассу, Ло? Я провожу тебя до машины, если ты готова.
— Эм, эм, да.
Все вели себя как ни в чем не бывало, пока я пыталась склеить себя скотчем после того, как Уиллу удалось опустошить все мое сердце простым пожатием руки. Серьезно, мы ничего не делали, кроме как держались за руки, но почему-то я чувствовала себя разбитой вазой.
У меня кружилась голова, я была напугана, удивлена, сбита с толку и растаяла одновременно. И все, что он делал, это держал меня за руку.
Все, что я хотела сделать, это снова обнять его. И еще раз. И, может быть, продолжать удерживать его до тех пор, пока мой мир снова не встанет на свои места. Потому что каким-то образом я знала, я просто знала, что он будет тем, кто поможет мне снова привести все в порядок, если я позволю ему. Что он не потерпит, чтобы мои родители, или Оуэн, или Девон ходили вокруг меня. Он бы подтолкнул меня к тому, чтобы все обернулось в мою пользу.
Это было не в его характере — позволять людям, которых он любил, быть использованными в своих интересах. Я видела его со своими родными, как он мягко разговаривал с Чарли, когда думал, что никто не смотрит, как он поощрял Элизу следить за Джоной или другими их продавцами, а затем поздравлял ее, когда что-то шло хорошо. Он даже вступился за Аду, убедился, что о ней позаботились и защитили от поддразниваний Чарли или флирта Кейса.
Уилл называл себя одиноким волком, но я знала, что когда он, наконец, встретит девушку, которая сможет привлечь его внимание, она станет всем его чертовым миром.
Мое сердце сжалось. О, как я хотела, чтобы этой девушкой была я. Любовь, будущее и все, что с этим связано, звучало безумно даже для моих собственных ушей. Я не испытывала таких чувств к Уиллу. Как я могла? Я только начинала с ним знакомиться. Но каким-то образом, в этой прекрасной хватке, он заставил меня снова захотеть этих вещей. То, что я считала невозможным после Оуэна. То, чего, как я думала, я никогда, никогда больше не захочу.
И всё же Уилл сумел открыть для меня эту дверь, дал мне возможность заглянуть в будущее. Кишащая бабочками, мурашки по спине, бурлящая кровь и кружащаяся в голове надежда, которая появилась в самом начале. Это был подарок, о котором он даже не подозревал. Но за это я была бы вечно благодарна и всегда бы задавалась вопросом, могло ли между нами быть что-то большее.
Но я не могла так поступить с ним. Я была в полном беспорядке. Ходячая катастрофа. Итак, начальник был прекрасен и сексуальнее, чем должен был быть, но мы также говорили о некоторых тяжелых вещах, и, возможно, Уилл нуждался в комфорте так же сильно, как и я.
Может быть, Уилл просто лучше умел просить о том, в чем нуждался.
Кого я обманывала? Уилл лучше умел брать все, что ему было нужно, и все, что он хотел. Я знала это с той секунды, как встретила его.
Он рассчитывал на меня, пока я пыталась вести себя спокойно, уверенная, что у меня ничего не получится. Я отключилась так быстро, как только могла. И довольно скоро мы с Адой подошли к нашим машинам, пожелали спокойной ночи, и я уехала в очень позднюю ночь.
Уилл не попрощался. Или не пытался снова взять меня за руку. Главным образом потому, что всем остальным это показалось бы безумием. И более чем немного неловко, так как нам обоим нужны были наши руки для других вещей.
Но, лежа в своей постели полчаса спустя, я обнаружила, что засыпаю намного быстрее, чем обычно. И чудесным образом в этом сне я также обрела покой — ощущение, которого мне не хватало дольше, чем я могла вспомнить.
ГЛАВА 13
— Лола, пожалуйста, твой телефон! — расстроенный голос Риз вырвал меня из глубокого, глубокого сна.
Я проснулась, уткнувшись лицом в свою любимую подушку в гостевой комнате, и была слегка впечатлена тем, что не задохнулась ночью.
Перевернувшись на спину, я вслепую ударила по тумбочке в поисках жужжащего, звенящего бича моего существования. Прошлой ночью в баре была еще одна поздняя ночь. А завтра… сегодня? Была пятница. Так что выходные только начинались.
