внутри меня стыдом. Косвенно я считал себя виноватым, ведь так торопился в тот день найти Кристину, что впопыхах оставил ключи в замке зажигания. Будь я более внимательным, Ланковский не сел бы за руль моего мотоцикла, и с девчонкой было бы всё в порядке.
— Я не смогу выполнить вашу просьбу, — честно признался.
Моя тяга была сильнее голоса совести. Ждал, что женщина начнет кричать или что-то скажет, но в ответ услышал лишь гудки. А когда я позвонил на следующий день, дав ей остыть, номер оказался выключенным. Номер ее мужа тоже был недоступен, и я чертыхнулся, сокрушаясь, что не догадался сразу же связаться с Крис через него.
— Привет, дядь, — в итоге позвонил брату отца, Анатолию Самойлову, и попросил его об одолжении.
С моим отцом они последние несколько месяцев общались натянуто, поэтому в родственнике я был уверен. Он поможет, чем сможет.
— Завгородняя твоя в больнице лежит, идет на поправку, но вот насчет ног всё плохо. Насколько я понял, врач там не самый лучший, но Булат обещание сдержал, на счет ее отца поступила крупная сумма денег. Видимо, они с Димой договорились с ним и со следствием, расследование приостановили.
— А ты можешь достать мне копии документов и видео?
После моей просьбы по ту сторону трубки воцарилась тишина.
— Только между нами, Дамир. Но это всё, чем я могу тебе помочь. Несмотря на наши распри, не стану действовать за спиной брата.
— Больше и не надо, спасибо большое, абый, — поблагодарил и выдохнул.
Самое главное, что жизни Кристины больше ничего не угрожает, а с остальным мы справимся. Осталось продавить отца и вернуться в город, а о том, как я преодолею сопротивление ее матери, подумаю по приезду.
Дни тянулись, как назло, медленно, и я часто думал, почему Виктор так поступил. Случайно или в порыве злости за расставание? Была ли в этом доля моей вины, ведь не приставай и не доставай я девчонку, может, и сложились бы у них отношения?
— Не позволил бы, — горько усмехнулся, уже привыкнув говорить сам с собой вслух.
Нет, я не дал бы им быть вместе, даже если бы считал, что Виктор ее любит больше жизни. Никогда не отдал бы ту, которая всегда принадлежала мне. Стиснул кулаки, когда перед глазами встала картинка их поцелуев и переплетенных на кровати тел. Сразу же изнутри поднялась волна злости из-за собственной фантазии, аж захотелось найти парня и придушить его голыми руками.
Ланковский жил сейчас в том же городе, что и я, но я старался с ним не пересекаться, иначе желание втащить ему становилось просто невыносимым. Но я сдержался и в этот раз, не был еще готов задать ему главный вопрос, который терзал меня изо дня в день всё сильнее. Почему?
Дядя, как и обещал, вскоре прислал мне всё по электронной почте, но я долго не решался снова воспроизвести видео. Та сцена, казалось, отпечаталась у меня под коркой головного мозга, но я переступил через боль и снова и снова воспроизводил видео, пытаясь так понять, что двигало в тот момент Банковским. Только на пятый раз, наверное, увидел, что на повороте мотоцикл занесло из-за оставшихся после ночного дождя луж, а приблизив запись, заметил, что рука парня судорожно жала на тормоз.
— Что за… — подскочил, пересматривая этот момент несколько раз.
Нахмурился и набрал отца.
— Нам надо поговорить, — сразу же перешел к сути.
— Если о девчонке, то сразу нет.
— Ты даже не выслушал меня, — процедил сквозь зубы, еле сдерживая ярость.
— Ты бы лучше матери позвонил, она волнуется, — хмыкнул он, давя на совесть, но она у меня атрофировалась, когда я узнал правду о своей семье.
Промолчал, давая понять, что его слова не возымели эффекта, хотя понимал, что нужно пойти на уступки, чтобы получить то, что нужно мне. Проклятая гордость не давала наступить себе на горло. В итоге первым заговорил отец.
— Завгородний деньги взял и не подавился, так что с их семьей проблемы решены. Но если хочешь, чтобы у них и дальше шло всё хорошо, не создавай мне проблем, а о девчонке забудь.
— Не хочешь себе невестку из бедной семьи? — поддел его, а сам оскалился, желая вцепиться ему в горло.
— Если тебе так удобнее думать, пусть будет так.
Между нами снова возникло молчание. Слышно было только наше общее дыхание, но никто из нас звонок не сбрасывал — он знал, что я не закончил, а я собирался с мыслями.
— Вы видео смотрели? — задал вопрос, впрочем, уже заранее зная ответ.
— Какой в этом смысл? Это что-то поменяет? — даже не видя его, знал, как он вздернул бровь в ожидании моего ответа.
— Если бы вы дали ход расследованию, то… — практически выплюнул слова.
Не покидало чувство, словно я упускаю что-то важное, но я никак не мог ухватиться за нужную мысль.
— Больше по этому вопросу мне не звони, — холодно отозвался отец и бросил трубку.
Я поддался эмоциям, посмотрел на экран и со всей силы кинул смартфон в стену. Тот со звоном отрикошетил и упал на пол, не выдерживая пресса и разбиваясь на мелкие осколки. Вцепился пальцами в волосы, сел и бесшумно завыл, не зная, как мне поступить.
Если до матери Кристины я не смог дозвониться, так как она поменяла номер, а новый я искать не решился, то вот отец так поступать не стал. Так что как только я приобрел новый смартфон, он просто из раза в раз доводил меня до белого каления и давил на сыновний долг. Но пересилить себя и позвонить матери я не смог.
Ее откровения год назад сломали во мне веру в семейные ценности, и это стало той чертой, которая отделила меня от семьи.
— Ты меня достал, — в один из дней устало признался отец, но меня это не волновало. Я до сих пор злился на него и ничего со своими чувствами поделать не мог. — Вы оба можете возвращаться, мы со следаком всё порешали и…
Дальше слушать не стал, сразу сбросил звонок и кинулся собирать вещи. Их было скудное количество, всё равно из дома я почти не выходил. На Ланковского и вовсе было плевать. Всё, о чем я сейчас мог думать — это Кристина и ее здоровье.
Совершенно не запомнил дорогу обратно, но когда я приехал в город, оказалось, что из больницы ее выписали, а старую квартиру они продали. Все, кто мог достать для меня информацию, не хотели идти против моего отца, который, видимо,
