мелкому гаденышу. Он смотрел, как засранцы сели в машину и уехали. К счастью для них.
Лекси проводила взглядом машину, а затем увидела его.
— Зейн! — крикнула она с ухмылкой и начала перебегать дорогу.
Бл*ть.
Она ворвалась в гараж с улыбкой и остановилась у байка. Ни страха, ни сомнений, только легкая улыбка. Он не привык к такому. К нему не приближались с улыбкой, без страха и осуждения.
— Привет, Зейн, — поздоровалась она, слегка запыхавшись.
— Лекс, — кивнул он, не в силах ответить ей лишь молчаливым кивком, как обычно.
— Надеюсь, шум вас не беспокоит, мы пытались сделать звукоизоляцию, чтобы не раздражать соседей, но не уверена, насколько она эффективна, — пролепетала она, кусая губу. — Мама все еще слышит нас на кухне, потому что прислала мне черновик моей речи на вручение Грэмми.
Она бросила на меня обеспокоенный взгляд.
— В шутку, — быстро добавила она. — Мы всего лишь школьная группа и еще не настолько хороши, но мамины иллюзии настраивают нас на славу.
Булл с трудом поспевал за потоком ее слов.
— Группа? — Он решил остановиться на этом.
Лекси с энтузиазмом кивнула, ее кудряшки подпрыгнули. Она играла с рулем его байка. Обычно это приводило Булла в бешенство, и он был готов врезать любому, кто прикоснется к его байку. Но с ней было по-другому.
— Да, вы видели тех парней, что только-только уехали?
Булл напряженно кивнул.
— Это моя группа!
Она слегка нахмурилась.
— Нам еще нужно придумать название. Между парнями это, своего рода, камень преткновения, — она пожала плечами, — творческие умы и все такое.
Вот кто были те засранцы? Коллеги по группе? Иисусе. Ему придется немного поболтать с гаденышами, убедиться, что у них нет никаких е*анутых идей о межгрупповых отношениях.
Лекси закончила разглядывать байк и теперь бродила по гаражу.
— Вы должны прийти и послушать нас, как только мы немного сыграемся, — бросила она через плечо. — Или, может, когда будем выступать на нашем первом концерте.
Она сделала паузу.
— Эй! — позвала она взволнованным голосом. — Я не знала, что вы играете!
Булл проследил за ее взглядом до гитары в углу гаража, почти заброшенной в пыльном футляре.
— Когда-то давно, — быстро сказал он, борясь со связанными с этими воспоминаниями. Демонами.
Лекси застенчиво улыбнулась ему.
— Вы должны поиграть со мной.
Она замешкалась.
— Может, вы даже смогли бы меня кое-чему научить.
Она провела рукой по выцветшему футляру, стирая пыль.
— Мама не могла позволить себе оплату уроков для меня, особенно после того, как купила мне гитару, поэтому я в основном училась сама. YouTube — это здорово, но было бы классно поучиться в живую у человека, — тихо закончила она.
Желудок Булла сжался. Ни хрена. Он едва мог смотреть на эту вещь, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней снова. Это была единственная причина, по которой она была в самом дальнем углу гаража, а не на мусорке. Он физически не мог дотронуться до этой штуки. Ни за что, черт возьми, он не станет разыгрывать из себя гребаного учителя для подростка.
— Да, малышка, хорошо. Может, однажды, — услышал он собственный голос.
Булл понятия не имел, почему так сказал. Может, из-за мысли о том, что Мия изо всех сил пытается дать дочери то, что та явно любит. То, чем она явно живет. И эта дочь достаточно умна и предана делу, чтобы учиться самой. Может, он, вконец, свихнулся. Но свет улыбки, осветившей лицо Лекси от его ответа… вот что осело в его кишках, изгоняя яд, который обычно там обитал.
— Правда? Круто, Зейн! Я свободна когда угодно. Ну, очевидно, кроме того времени, когда я в школе. Но в любое время после. Серьезно. Когда вам будет удобно, — щебетала она, почти не делая пауз между словами.
Булл мог лишь только кивнуть. Он уже вырыл себе огромную гребаную яму.
Лекси, казалось, почувствовала его потребность в тишине. Она подошла к тому месту, где он возился с байком. И, к его полному удивлению, плюхнулась вниз. Прямо на заляпанный смазкой бетонный пол. Рядом с ним.
— Не возражаете, если я посижу здесь и немного понаблюдаю? — ее голос снова звучал застенчиво. — Иногда мне нужно немного тишины после того, как музыка заглушает весь шум в моей голове, — объяснила она.
Булл обнаружил, что снова может лишь только кивнуть и сосредоточиться на байке. Около получаса Лекси просидела молча, наблюдая за ним. Ни ее взгляд, ни тишина не вызывали у Булла дискомфорта. Он жил в тишине. Он к ней привык. Приветствовал ее. Но не привык к компании. И тут понял, что это приносит утешение.
Когда Лекси встала, чтобы уйти, он обнаружил, что необычно для себя не хочет оставаться без компании. Вот почему сказал:
— Слышал вас. Группу. Вы хороши.
Ее яркая улыбка и взмах руки на прощание стоили того.
Мия
Я сидела в своей машине на стоянке автомастерской «Сынов»… клуба… сходки… как угодно. Дерьмо. Я даже не знала, как назвать это место. Мой словарный запас байкерского сленга ограничивался парой эпизодов сериала о байкерах. Да и то я почти не обращала внимания на диалоги, только пускала слюни на главного героя. Помимо всего прочего, я не знала, как одеться для подобной вечеринки. Я опустила глаза вниз. Черные джинсы «скинни» казались безопасным выбором. Они принадлежали Лекси, так как у меня не было черных узких джинсов. Ну, технически они были моими, так как за них заплатила я, просто обитали они в гардеробе моей дочери. К ним я надела черную блузку с длинными рукавами из плотного трикотажа. Спереди она выглядела скромно, но глубокая драпировка сзади обнажала большую часть спины. Наряд я дополнила широким серебристым ремнем, а волосы собрала в небрежный хвост, демонстрируя потрясающие серьги-подвески. Макияж я сделала насыщенным, по крайней мере, для меня, а на губы нанесла ярко-красную помаду. Таков был байкерский шик в моем представлении. Но, думая о Гвен и Эми, я не слишком беспокоилась о соблюдении какого-то дресс-кода, требующего кожи или чап (прим.: чапы ( англ. — сhaps) — кожаные ноговицы, которые надеваются поверх обычных штанов, для защиты ног). Меня, скорее всего, должно волновать мое психическое состояние, которое заставило меня считать приглашение Гвен на «вечеринку клуба» хорошей идеей. Особенно в клуб Зейна. Я не видела его и не разговаривала с ним с того самого вечера, как он отшлепал и трахнул меня в том самом месте, на которое сейчас был устремлен мой взгляд. Каким-то образом из-за него я потеряла всякое
