У меня просто слов нет.
Нет ничего хуже чем драка двух склочных баб, и эти две кумушки именно такие — алчные лгуньи.
Я не стал мараться, пытаясь их разнять, вызвал охрану. Только двум широкоплечим мужчинам оказалось под силу разнять бывших подружек.
— Разошлись! Живо… — командую негромко.
Разглядываю кумушек — они выглядят как помесь общипанной курицы и драной кошки. Прически растрепанные, на полу валяются волосы, вырванные целыми пучками. У Полины разбитая губа, у Ермолаевой кровавая царапина тянется через все лицо и глаз сильно заплыл.
— Красотки. С одной помойки. Ты о сыне думаешь, шалава? Или только о том, чтобы свою манду в тепле и сытости держать? — уточняю я. — А ты… Клятву Гиппократа давала? Или как? У меня слов нет, даже плевка на вас жалко, б…
Тру лицо. В глубине души я даже рад, что Аня всей этой помойки не коснулась. Моя девочка… Любимая, хорошая, чистая моя.
Как вспомню ее приход в больницу — я тогда разозлился, а она… просто от всей души пожалела Полину и хотела как лучше.
Снова на меня накатывает сожалением, в грудной клетке на места сердца — камень, нутро леденеет от ужаса: на что я ее променял?
Как мог быть ослеплен? Кретин!
Что, если ничего не исправить?
От этой мысли меня накрывает ужасом, словно я под могильной плитой заживо похоронен оказался и не могу выбраться из-под нее.
С трудом стряхиваю негативные мысли.
— Денис в курсе?
Полина вполголоса переругивается с Ермолаевой, продолжая осыпать ее гадостями. Бывшая подруга в ответ скалится.
— Эй, — треплю гадину по щеке. — Ты с братом моим трахалась. Так? Денис в курсе, что ты от него залетела?!
— Нет!
— Но ты все поняла, так?
С трудом держу руку на ее лице, пальцы крепко обхватили подбородок, скользкий от капель крови и пота со слюной.
— Ты все поняла, когда увидела эти анализы. Увидела и продолжила играть свой мерзкий спектакль. Почему же Денису не рассказала?
— Потому что… Какой от него прок? Он сам не прочь устроиться в теплое место. Ненадежный. Только для веселья сгодится…
— Видно, вы здорово повеселились.
— Это была ошибка.
— Я уже это слышал.
Брезгливо отдернув руку, я вытираю ладонь о бумажную салфетку, силясь подобрать слова. Но они ускользают, в голове только хаос. Мысли мятежные, темные. На ум мне ничего хорошего не приходит.
Увижу брата — дай боже мне сил и терпения удержаться от убийства!
И под толщей злости, раздражения и искреннего непонимания: как так можно, в голове крутится мысль: черт побери, как быть с Димой?
Нельзя оставлять мальчишку с этой чокнутой! Нельзя…
Сегодня она его в больницах маринует, анализы подделывает, чтобы обеспечить себе безбедное существование, а завтра — что? Насильно лекарствами начнет пичкать? Руку или ногу сломает? Под автомобиль незаметно толкнет, чтобы на волне жалости как можно больше денег срубить?!
Это не мать, это тварь, самая настоящая!
Диме просто небезопасно с ней находиться.
И есть ли надежда, что Денис за ум возьмется и мальчишку признает?
Голова моя сейчас взорвется от обилия дурных мыслей и тревоги.
Так не хватает глотка свежего воздуха, чего-то приятного…
Выхожу покурить на улицу, звоню юриста, обрисовываю ситуацию, прошу заняться немедленно.
— Сил и времени будет потрачено немало.
— Бери в помощники столько людей, сколько возможно.
— Дело получится резонансным, — предупреждает юрист. — Я проконсультируюсь с коллегами, здесь несколько областей права затронуты.
— Делай все, что в твоих силах, Семен. Я не желаю оставлять мальчишку в лапах этой гадины.
— Хотите лишить ее родительских прав? А что дальше?
— Я поговорю с родителями, Семен… — они так мечтали о внуке. Как насчет воспитать его? — С братом, в конце концов. Ты, главное, начни составлять претензии, писать заявления и все прочее. К моменту, как все пойдет в ход, у меня будут ответы. Не теряй ни минуты!
***
После того, как я переговорил с юристом, поставив перед ним несколько важных задач, набираю номер Ани.
Она не отвечает. У меня дыхание в горле спирает, но ничего не могу поделать с ее нежеланием говорить со мной.
Набираю номер родителей. Отца, мамы…
Никакого ответа.
Меня в черный список бросили? Или просто игнорируют?
Наконец, с третьей попытки отвечает мама Ани.
— Добрый день, Елена Георгиевна, как ваши дела?
— Здравствуй, Артем, — здоровается прохладным голосом. — Какими судьбами?
— Я с Аней хочу поговорить. Можете позвать ее.
— Зря ты сюда звонишь, Артем. Ее здесь нет.
— Как?
— Вот так. На отдых уехала. Давно мечтала. С мужем как-то не срасталось…
Глотаю справедливый упрек. За последний год я упахался, мало отдыхал. Накопилась усталость, вылилась в раздражение и несусветные проблемы, скандалы…
— Куда Аня уехала?
— Не знаю, Артем. Она большая девочка, перед нами не отчитывалась. У них большие планы.
— У них?
— Ты же не думал, что наша дочка по тебе всю жизнь убиваться будет, подлец! У Ани новый мужчина, они уехали в отпуск и вернутся нескоро. Не звони сюда больше. Тебе здесь не рады.
Глава 34
Она
Вернувшись домой из магазина, сразу же улавливаю, как изменилось настроение мамы. При виде меня она суетиться начинает, забирает пакеты с продуктами, помогает снять куртку, вешает ее.
— Ну что, как сходила? Взяла, что хотела?
— Взяла…
Я недоумеваю, что не так. Мама чрезмерно ласково улыбается, но будто избегает смотреть мне в глаза.
— Ой, как хорошо. Какой красивый торт… — тянет.
— Ма? Что случилось?
— Ничего, все в порядке. А ты быстро вернулась. Я думала, что ты еще в магазин за платьем сходишь.
— Я телефон дома оставила. Поэтому ограничилась походом в продуктовый. За телефоном вернулась…
На экране мигает значок о пропущенном вызове.
От Артема.
— Артем звонил?
— А? — отзывается из кухни.
— Артем звонил, говорю.
— Да, звонил. Но, кажется, вам говорить не о чем, так?
Сжимаю телефон в кулаке: вот что
