ему еще надо?
Я в сторону отошла, не мешаю ему жить так, как хочется! Пусть гуляет со своими девушкам и оставит меня в покое. Нас… Нас оставит в покое!
Мама смотрит на меня продолжительным взглядом и начинает собирать на стол.
— Садись-ка, мы с тобой чай выпьем, если никуда не собираешься идти. И что за раздумья, барышня? — подтрунивает. — Только не говори, что собралась простить кобеля гулящего!
— Нет, ничего такого. Просто…
Сама не знаю, к чему эти сомнения.
Такое ощущение, то мы расстались, но не отпустили друг друга.
Или он меня отпустить не может?
Приходит во снах, напоминает о себе постоянно.
— Просто что? Ань… — мама делает паузу. — Я надеюсь, что мы с отцом тебя достойной девушкой. Не той, которая бросается к ногам мужчины по первому его зову. Иначе что… Так и будет об тебя ноги вытирать, как о коврик у двери. Есть у нас такой пример в семье. Двоюродная сестра моя, знаешь же…
— Да, — киваю. — Как не знать. Тетя Лада у нас имя нарицательное.
Я эту историю знаю, но мама все равно напоминает:
— Лада тоже вышла замуж за красивого, да состоятельного. Правда, ему успех быстро голову вскружил, и пошли бабы-пьянки-гулянки. Лада много раз от него уходила, потом обратно бежала, как он прощения попросит. И толку от этих скандалов? Уходя, уходи! Не жизнь, а сплошные мытарства. Какая цветущая, красивая женщина была, вся высохла — сухая, как вобла, диета себя истязала, пока ее престарелый кобель по молодухам скакал. Ни одной диете не под силу состязаться с молодостью… Сама же знаешь, чем все закончилось, да?
— Знаю, мама. Можешь не говорить.
Однако мама будто бы меня не слышит, подводит итог истории, финал, который и так наизусть знаю.
— В итоге настругал этот кобель своих двоих и нагулял вне брака еще одного, которого в семью привел. А Лада, что? Дура! Она столько, прости за выражене, говна уже съела, что и этот выкрутас проглотила, начала нагулыша воспитывать, как своего. Остепенился на время ее муж, но надолго его не хватило. В очередном загуле помер прямо на молодухе, позорище! От таблеток, чтобы силы было по шлюшкам скакать… Мало того, что помер, так еще и банкротом стал, оказывается. Теперь Лада тянет и своих двоих, и ребенка чужой бабы. Оно тебе надо, Ань? Вот честно скажи…
Я уже начинаю жалеть, что в каком-то слезливом порыве рассказала маме о ребенке Артема от бывшей. Теперь она это припоминает мне и разрисовывает будущее:
— Чай не семейная эта мымра твоего Артема… Простишь его — дурой будешь. Того и гляди, оттяпает красавчик своего сына и тебе всучит: воспитывай, любимая, а сам будет гулять по бабам. А ты будешь при нем как домработница и нянька бесплатная. И своего старшенького он больше любить будет, так и знай…
— Мама, хватит. Прошу тебя. Чего ты разошлась?
Мама вытирает ладонью пот со лба:
— Потому и разошлась, Аня, что этому подлецу хватает наглости твоим родителям звонить и качать какие-то права!
— Что?
— А ты думаешь, он с нами деликатничал? Всегда на нас свысока смотрел, до тебя не дозвонился, принялся мне наяривать, командир нашелся. Требует он… От шлюх своих пусть требует!
— Вот так, значит, да?! — произношу в сердцах.
— Смени номер, Аня, — советует мама.
— Не хотела, но, пожалуй, ты права. Так и сделаю… Рвать отношения, значит, рвать их окончательно.
— Вот и правильно. Тебе отдых нужен, спокойствие! А не выслушивать амбиции кобелей гулящих.
***
Он
Немного позднее
— Ма… Па… Держите свою семгу, блин. Ездил за ней на другой конец города. Больше бензина сжег, из-за вашей копеечной скидки! — гремит в коридоре голос брата.
Родители, что сидят на диване притихшими, переглядываются между собой. Вздыхают, прячут взгляды. Я им все рассказал, пусть знают, что творится. Надеюсь, больше я не услышу от них ни слова о том, какая замечательная невестка была бы из Полечки, и не стану скрипеть зубами после их замечаний, что я слишком мало помогаю брату.
Домогался, к чертям!
— Кстати, она даже на стейки не распиленная. Сами как-нибудь…
Я подрываюсь и влетаю в коридор.
— Давай сюда, Дэн!
Забираю пакет с замороженной рыбиной у ничего не подозревающего Дениса.
Брат улыбается мне беззаботно, приветливо. У меня под ребрами колет: как он может мне так улыбаться и творить пакости за моей спиной?
— Здоров, Тем, ты как? Как Димка? — уточняет он.
С улыбкой.
И от его улыбки во мне просыпается зверь.
Я отвешиваю ему удар по лицу замороженной рыбой, и через миг добавляю несколько ударов по лицу и корпусу, забив брата в угол прихожей.
— Отец. Беги разнимать! Ой-ой-ой… — ахает мама.
— Спокойно! — рычу, отойдя.
Брат не ожидал. Не ожидал нападения.
У него половина лица разбита, и руки подняты с опозданием в знак защиты.
— Ты… чего?! — хрипит.
— Ты заслужил, — бросаю. — Ты — отец Димы. Я все знаю. Полина сказала, что это ты ее проконсультировал в некоторых вопросах и тонкостях моих семейных отношений. Знала, гадина, с какого бока зайти. На родителей надавила жалостью. С твоей подачки.
— Какой отец! Ты че гонишь!
— Такой. Поздравляю, б… Папаша! — швыряю ему в лицо листы бумаги. — И что ты будешь с этим делать, удод?
Глава 35
Он
— Что ты мне в лицо швыряешь? — гундосит Денис.
Брат смотрит на меня настороженно, теперь он готов, на всякий случай, отражать мои удары. Но я уверен, что у него ничего не выйдет!
Ни-чего!
Тем более, родители между нами втискиваются, а на стариков руку поднимать — это уже, простите, однозначно, самое настоящее дно!
Поэтому я хмуро бросаю брату:
— Рожу бесстыжую вымой. Уходить не смей. Придется тебе держать ответ за все, что натворил.
В глазах брата мелькает испуг.
— Паску-у-уда! — тяну я, уловив момент, когда он начал бояться быть пойманным за свои пакости.
— Артем, уймись, — строго бросает
