Я останавливаюсь как вкопанный, когда вижу сирену, которая сама преследует меня в моих кошмарах, приходящую, чтобы попытаться совратить меня с моего нынешнего праведного пути.
И сегодня вечером я в настроении поддаться искушению.
Ее лицо почти прижато к канатам, когда она смотрит на ринг. Выражение ее лица граничит с обожанием, когда Феникс выходит на мат.
Мой желудок сжимается в ответ. Она там ради него? Подожди. Это о ней думает Феникс, когда дерется?
Мысль пускает ядовитые корни и отравляет все вокруг. У меня нет времени сомневаться в раскаленном добела чувстве собственничества, которое сжигает меня насквозь, не тогда, когда оно уже толкает меня к ней.
Я лишь смутно осознаю свой путь к ней. Я протискиваюсь мимо орущих фанатов, мой взгляд гипертрофированно устремлен на ее затылок, вниз по изгибу спины и к изгибу ее задницы. На ней черный укороченный топ и мешковатые серые застиранные джинсы. Мой член пульсирует в шортах при виде этих обнаженных участков кожи.
Она чувствует себя слишком красивой, слишком хрупкой, чтобы находиться в подобном месте.
Я знаю, что она оторвет мне яйца, если я скажу ей это, думаю я про себя.
Справа от меня Феникс нокаутирует другого бойца одним ударом, опуская его на мат грудой безжизненных конечностей.
Толпа сходит с ума.
Я смотрю, как Нера прыгает вверх-вниз, крича изо всех сил и, возможно, ущипнув меня при этом.
Во второй раз за сегодняшний вечер она заставляет меня остановиться как вкопанный. Проходят долгие секунды, и я остаюсь единственным человеком, стоящим неподвижно в толпе, которая теряет рассудок, когда я смотрю на нее.
Я просто смотрю на нее.
Были придуманы слова, чтобы описать ее красоту.
Она поворачивается, чтобы улыбнуться Тайер, студентке с другого моего курса, и я никогда не видел, чтобы она так улыбалась. Адреналин сияет в ее глазах, возбуждение окрашивает ее щеки, а неверие и чистая радость растягивают ее улыбку. Она выглядит потрясающе, и я не знаю, как кто-то может смотреть на бойцов, когда она рядом. Когда они могли смотреть на нее.
Она сияющая, и я хочу ее для себя.
Я слежу за всеми людьми вокруг нее, за всеми студентами, которых я преподаю, которые могли бы оглянуться и узнать меня. Я в одном неверном шаге от того, чтобы все это испортить только потому, что я не могу контролировать свой член.
Я разрываюсь между осознанием того, что она не может быть моей, и тем, что я зашел слишком далеко, чтобы мне было на это наплевать. Когда она успокаивается после празднования, радостно хлопая в ладоши, ее щеки все еще розовеют от волнения, я решаю, что даже если я не смогу заполучить ее, мне невыносима мысль о том, что она может достаться кому-то другому.
Когда толпа начинает успокаиваться, я прохожу остаток пути, пока не встаю у нее за спиной. Тайер все еще дико прыгает, хлопая ладонями по ковру ринга и подбадривая меня, поэтому она меня не видит.
Я остаюсь там на пару секунд, отвлеченный тем, как хорошо мы подходим друг другу, как легко я мог бы обхватить ее всем телом.
Я сокращаю расстояние между нами, так что ее спина оказывается прижатой к моей спереди, и лениво обвиваю рукой ее бедро, собственнически проводя ладонью по ее обнаженному животу.
Она напрягается.
-Иди домой одна сегодня вечером, - приказываю я, прижимая свой прорычавший приказ к ее волосам.
Я чувствую, как она мгновенно расслабляется в моих объятиях, при этом почти разрушая мою решимость уйти.
Но я не могу остаться.
Я с трудом отрываюсь от нее и растворяюсь в толпе.
✽✽✽
На следующий день в висках у меня стучит от головной боли, любезно предоставленной мне бутылкой бурбона перед сном.
Возвращение домой, в дерьмовую однокомнатную квартиру, в стране, которой я не принадлежу, с чужим именем и без девушки, которая у меня есть, только подчеркнуло, насколько бесцветной стала моя жизнь.
Итак, сегодня утром моя голова совершенно поникла, и я не в настроении, чтобы со мной трахались. Я уже отчитал двух студентов и накричал на третьего, но когда я вижу, как Нера подходит к Фениксу, я чувствую, как сильно дергаю себя за поводья.
Я не хочу, чтобы она приближалась к нему.
Все обрывается окончательно, когда она заталкивает его в открытый класс, входит следом за ним и плотно закрывает за собой дверь.
Я провожу рукой по волосам и делаю успокаивающий, хотя и дрожащий выдох.
После прошлой ночи я не хочу думать о том, почему ей нужно поговорить с ним так срочно и наедине.
Если бы она проигнорировала меня, если бы отвезла его домой...
Я обнаруживаю, что не могу закончить эту мысль.
Однако она предупредила меня.
-Я не буду ждать тебя вечно.
Я так сильно скриплю зубами, что боль пронзает челюсть от давления. Я не могу туда пойти. Только если я не хочу испортить весь этот год.
Никто не должен знать.
Эгоистичная часть меня призывает меня брать то, что я хочу, как я всегда делаю, к черту последствия.
За исключением того, что последствия уже не те, что были в прошлом.
Еще один раз, и она исчезнет из моей жизни.
Никто не должен знать.
Я не могу рисковать своей семьей ради интрижки.
Он, наверное, сейчас там, трахает ее.
Эгоизм побеждает, и все рациональные мысли немедленно испаряются, как пламя задутой свечи.
Я вижу красную кровь.
Там должен быть я.
Я подхожу к двери и распахиваю ее за считанные секунды, но мне удается достаточно контролировать свою ярость, чтобы не врезаться ею в стену. Вместо этого я тихо открываю и закрываю его, не желая привлекать к этому моменту излишнее внимание.
К тому времени, как я захожу в класс, мой гнев из гневно-красного превратился в гораздо более волнующий ледяной белый.
И когда я не замечаю ее сразу, что-то во мне дает трещину и выпускает наружу обезумевшего территориального зверя.
- Какого хрена вы двое здесь делаете? - Требую ответа.
Феникс делает шаг назад, и она, наконец, появляется.
К счастью, полностью одетая.
Он возвращает ей телефон, и у меня дергается веко. Интересно, дала ли она ему свой номер?
Тот самый, который она мне не дала.
По мере того как мое настроение мрачнеет все больше и больше, оно высасывает весь кислород из комнаты.
Феникс невозмутимо поднимает бровь, глядя на меня. - Тебе разрешено так разговаривать со студентами?
-Убирайся, - шиплю я.
✽✽✽
Глава 17
