— Нет у него такой проблемы, — помотала головой Ровена. — Он явно сторонится меня, держит дистанцию. Даже перестал знакомить с кем-либо.
— И ты знаешь почему? Потому что теперь в тебе он видит угрозу. Когда флирт был безопасным, он развлекался. А сейчас ты для него нечто иное. Он хочет тебя.
— Я думаю, ты ошибаешься.
— Увидишь, — спокойно пообещала Барбара.
Итак, сейчас Ровена наблюдала за работой Майкла с Джо, восхищаясь и определенно исходя тоской по нему.
— Ну что, старина, — сухо сказал Кребс певцу и выключил несколько кнопок на пульте.
Джо поднял руки и удалился, не говоря ни слова.
— Хорошие манеры, ничего не скажешь, может, я действительно слишком жесток с ними? — заметил Кребс без всякого раскаяния.
— Но зато песня звучит здорово, — сказала Ровена.
Она свернулась в кресле, как кошка.
— Да чего ты понимаешь? — грубо спросил Майкл. — Ты не можешь отличить дубль первый от дубля пятнадцатого. У тебя слух, как у Бетховена.
— Но я вижу, как мальчики, как вы потеете над каждой мелочью, — сказала Ровена с улыбкой.
Пауза. Они оба сознавали, что остались одни.
— Что у тебя сегодня вечером? Может быть, поужинаем? — вдруг спросила Ровена.
Кребс медленно повернулся в своем большом кожаном кресле и взглянул на нее. Он готовился к этому моменту несколько недель. Что ему ответить? Как поступить, чтобы сохранить дружбу, все то, чем он уже привык дорожить?
Но еще секунда, и он сам бы задал ей тот же вопрос.
Но ведь это ужин, просто ужин.
— А почему ты хочешь со мной ужинать? — спросил он почти грубо. — Наедине?
— Да просто ради удовольствия от компании, — торопливо ответила Ровена и густо покраснела.
— Из удовольствия побыть в компании со мной? Очень мило, но ты в моем обществе целый день, — сказал Кребс, сознавая, что говорит грубо, но не в силах остановиться. Майкл не мог оторвать глаз от Ровены, от ее стройных длинных ног, видневшихся из-под легкого голубого платья, от упругих бедер в посверкивающих колготках, от круглившихся маленьких грудей. Длинные волосы свободно падали, рассыпаясь по плечам, глаза широко распахнуты, а губы слегка раскрыты.
Вот уже несколько недель она трепещет, как тростинка, в его присутствии, она так переполнена желанием, что он физически ощущает его.
Вот уже несколько недель эта привлекательная умная девушка для него — объект едва сдерживаемой похоти.
А Майкл Кребс всегда умел держать себя в руках.
Но сейчас ему до боли хотелось обладать ею. По-настоящему обладать. Провести ее через все, научить всему.
— Ничего такого, — сказала Ровена, и ее зеленые глаза вспыхнули.
— Ты же потеряла из-за меня голову, Ровена, — уверенно сказал Кребс с непроницаемым лицом. — А я женат, у меня три сына.
— Чепуха, Майкл, — надменно сказала Ровена. — Я ничего к тебе не чувствую, ни капельки.
Они смотрели друг на друга.
Зазвонил телефон, взорвав тишину.
— Кребс, — коротко бросил Майкл в трубку. — О, привет, Оберман. Нет, все нормально. Да, она здесь. — И он передал трубку Ровене.
— Ты можешь сейчас приехать ко мне в офис? — спросил старик. — Надо поговорить кое о чем, и немедленно. Давай прямо сейчас, Ровена.
— Конечно, — сказала Ровена, усилием воли возвращаясь к делам. — Что-то случилось?
— Нет, ничего плохого. Просто давай сюда, — проворчал Оберман и повесил трубку.
Она посмотрела на Майкла:
— Мне надо идти.
— Ровена! — вдруг сказал Майкл.
Но она уже уходила, не желая углублять начавшуюся ссору.
— Мне правда надо идти. Увидимся завтра.
— Позвони мне вечером, — сказал Кребс.
Ровене очень хотелось послать его к черту, но…
— Хорошо, позвоню.
— Тебе лучше позвонить, — сказал Майкл и улыбнулся так, что у нее, как всегда, ослабели колени. Ровена почувствовала дикое желание, торопливо отвернулась от Кребса и почти бегом выскочила из студии.
— Скажи мне, Ровена, что ты думаешь о Нью-Йорке? — спросил Оберман, когда через сорок минут она уселась в кресло напротив него.
«Боже, она потрясающе выглядит, — подумал Джош. — Я не знаю, что творится в последнее время с этой девочкой. Вообще-то она всегда выглядела особенно, но сейчас — нечто. Посмотрите-ка на это бледно-голубое платье, как оно сочетается с зелеными глазами, черт побери! Ничего удивительного, что Стивенсон бесится. Как такая красивая девушка может быть хорошим работником?»
— Что я думаю о Нью-Йорке? — повторила Ровена, смутившись. — Я была там всего раз, Джош, это большой город, что я могу сказать?
— А тамошние музыкальные группы? — не унимался Оберман.
Ровена пожала плечами, и каскад волос затрепетал.
— Сейчас именно там лучшие в мире группы.
Старик удовлетворенно крякнул.
— О’кей. Давай теперь поиграем в другую игру? Что, если я сделаю тебя директором, но ты особенно не возбуждайся, название должности — для протокола, а на деле — речь идет о небольшом дочернем предприятии компании. Очень маленьком предприятии. Ну, только ради названия. И твоя работа будет заключаться в поисках талантливых групп. Со временем, я думаю, ты создашь что-то свое. Как? Справишься, если пару лет поработаешь самостоятельно? У тебя будут только бухгалтер и секретарша.
— Конечно, — ответила она, удивляясь мелочам, о которых он говорит.
— Так ты правда согласна? Ты думаешь, сможешь работать самостоятельно?
Ровена заерзала в кресле. До нее дошло: Оберман не просто играет в игру «Давай предположим, что…».
— А как же «Атомик масс»? Я бы не хотела бросать их.
Он отмахнулся.
— Да, я думал об этом. Пускай их пишут на «Миррор».
Оберман принялся ходить вокруг стола, посматривая на свою протеже, как если бы желал увидеть насквозь — как там, она правда уверена в себе?
— У меня такое впечатление, что ты сознательно решила изменить свою жизнь, когда пришла в этот бизнес, Ровена, — сказал Джош. — И я предлагаю то, чего ты хотела. Только сейчас закончилось расширенное заседание правления, поздравляю, мисс Гордон, у вас начинается новая жизнь, вы создаете для нас новую фирму. — Он наклонился к ней, и его морщинистое лицо засияло игривой улыбкой. — В Нью-Йорке.
Ровена вернулась домой часов в одиннадцать вечера. Она долго говорила с Джошем, с Барбарой, немного с Алексом и с Марком, басистом и ударником из «Атомик масс», которые как раз оказались в конторе у Барбары, когда она заскочила туда. Ровена нервничала и пребывала в эйфории.
Она щелкнула выключателем, и приятный мягкий свет разлился по светлому, почти белому ковру, элегантному дивану, обтянутому мебельным ситцем, письменному столу в георгианском стиле. Ровена скинула туфли и потопала в кухню, собираясь плеснуть себе джина с тоником, поесть перед сном. Тишину вечера взорвал телефонный звонок.
