Твою мать, к черту все принципы! Все к черту!
Сделал шаг к ней, всего один-то и понадобился. Взял за руку.
— Надя…
— Пожалуйста, не надо, — глаза мгновенно налились слезами.
Попыталась высвободить руку, но я держал крепко. Как она меня во вчерашнем сне. От воспоминания обдало жаром.
— Послушай…
— Денис, оставь меня в покое. Я… не могу!
Прислонилась к стенке, глаза закрыла.
— Не можешь или не хочешь?
— Не могу. И… не хочу.
Давно приехали, двери открылись, а мы все стояли и молчали. Лифт, наверно, удивился. Наконец она все-таки вырвала руку и вышла. Я — за ней.
— Надя!
Она остановилась, но не обернулась.
— Зайдите ко мне со Светланой.
Дернула плечом, пошла дальше. Быстро, едва не бегом. Почти как тогда — от реки в первый вечер. Как будто я собирался ее догонять.
В кабинете долго стоял у окна и смотрел во двор, ничего не видя и не слыша. Словно провалился в какую-то пространственно-временную дыру. Пока не пришла Лена.
— Кофе, Денис Аркадьевич?
— Большой двойной, — машинально отозвался я, выныривая из омута.
— А… это как? — растерялась она.
— Молодняк, — усмехнулся Слава, входя в приемную. — Ничего не знают. Четыре порции кофе и две порции воды в одну чашку. Итого двойной дабл. И мне тоже сделай, пожалуйста. Обычный эспрессо.
Выпив адский кофе, — в него бы еще перцу и корицы! — я понемногу пришел в себя. Нокаут? Хрента! Восемь, девять, встали. Нокдаун. Едем дальше.
=46
— Не знаю, Денис Аркадьевич, — Тамара сосредоточенно разглядывала свой маникюр. — Какой смысл? Прекрасно обходились и без этого. К тому же все подвижки по штатному расписанию мы обсуждаем к концу года. На следующий год. А сейчас еще только сентябрь.
— Судя по июлю, когда Надежда Васильевна была в отпуске, обходились вовсе не прекрасно, — возразил я. — И где это зафиксировано, что мы не можем изменить штатное расписание раньше начала года?
— Ну я не знаю, — она оторвала глаза от ногтей и скептически посмотрела на меня. — Есть ведь еще бюджет. Что скажут Кира Ивановна и Андрей Евгеньевич?
— Я в курсе, что у нас есть бюджет, Тамара Владимировна. И из какой статьи можно взять деньги на доплату за совмещение должностей, тоже в курсе, — очень хотелось резко поставить эту высокомерную воблу на место, но подобное было не в моем стиле. — Кира Ивановна свое добро дала, а мнение Андрея Евгеньевича меня вообще не интересует.
— Вы директор, вам виднее, — она пожала плечами. — Мое дело — подготовить приказ и внести изменения в документы.
— Вот именно, — кивнул я. — Можете идти.
Отстукивая дробь каблуками, Тамара вышла. При этом всей своей спиной демонстрируя неодобрение. Как же, эйчара не спросили! Правильно сказала, девушка, твое дело бумажки оформлять. Раньше твоя должность называлась «инспектор по кадрам», и номер ее в служебной иерархии был самый что ни на есть шешнадцатый. Ты бы, конечно, хотела быть директором по персоналу, но вот засада, персонал начальники подразделений как-то сами себе находят, с тобой не советуясь.
Светлана сидела ни жива ни мертва, то краснея, то бледнея. Надя — неподвижно уставясь куда-то в пустоту.
— Короче, Надежда Васильевна, — она вздрогнула, посмотрела на меня, — мы с Вячеслав Степанычем всю эту неделю за вашим отделом пристально наблюдали. За тем, как Светлана Анатольевна справляется без вас. Неделя — это, конечно, мало, но в целом все неплохо. Нареканий и претензий никаких, сводка ежедневная в порядке, конфликтов с рекламой не было. Ни с кем не было. Как с коллективом, Светлана Анатольевна, не сожрали вас?
— Ну… пытались сначала, — Светлана снова покраснела, на этот раз, похоже, от удовольствия. — Но ничего… вроде.
— Надежда Васильевна, нет возражений насчет того, что Светлана Анатольевна будет вашим замом? — та молча покачала головой. Я взял лист бумаги, ручку, положил перед Светланой. — Пишите: «Прошу назначить меня на должность заместителя начальника отдела перевозок с окладом согласно штатному расписанию с…» Так, давайте со следующего понедельника, с десятого. Потому что должности этой в штате пока нет. И насчет оклада давайте подумаем. Есть два варианта. Либо вы уже сейчас берете на себя часть обязанностей Надежды Васильевны — сами между собой решите, что именно. И тогда постоянно получаете на двадцать процентов больше, чем сейчас. Либо ваши обязанности и оклад остаются прежними, но в отсутствие начальника будет доплата сорок процентов. Подумайте сегодня, потом мне скажете. Пока все. Надежда Васильевна, задержитесь, по тендеру поговорим. Кстати, работайте по нему вместе, чтобы Светлана Анатольевна была в курсе, как все делается.
Написав заявление, Светлана ушла. Я положил перед Надей распечатки с сайта. И сказал зачем-то, тут же мысленно обругав себя:
— Тебе идет этот цвет.
— Денис, ты собирался насчет тендера, — она бегло просмотрела две страницы. — Ясно. Соцпроект. Как Славка говорит, плюсик в карму. Хорошо, подготовлю заявку. Тот случай, когда любой исход и хорош, и нехорош.
— Надя… Давай все-таки поговорим.
— Нет, Денис, — она упрямо сдвинула брови. — Ты все тогда сказал правильно. Наши деловые отношения начались с нуля. Ничего не было. Ничего не будет.
— Прости за то, что я это сказал. Я был неправ.
— Нет, — она встала, — ты был как раз прав. Не думай, что я тогда смертельно обиделась и теперь изображаю непонятно что. Дело не в этом.
— А в чем? — я тоже встал, и мы оказались по разные стороны стола, глядя друг другу в глаза. — В Лисицыне? В том, что я женат? Но я…
— Неважно, Денис. Я не хочу об этом говорить. Вообще не хочу, понимаешь? Еще одно слово — и напишу заявление об увольнении прямо сейчас. Я и так собираюсь. Ищу другое место. Не заставляй меня уходить в пустоту.
Она повернулась и вышла.
Вот так, да? Уходить собираешься? Интересно, а дружок Славик об этом знает?
Я протянул руку к селектору, но тут же отдернул. Нет, эскалация точно была ни к чему.
Утренний раунд довел меня до полного отчаяния. Однако сейчас, когда, казалось бы, стало так плохо, что дальше некуда, вдруг включился режим упертости.
Что-то тут было не так. Вчера она написала мне сама, хотя никакой служебной необходимости не имелось. А потом не ответила на мое сообщение. Утром, увидев, улыбнулась, словно всю неделю ждала этой встречи. И сразу же скисла, как будто вспомнила о чем-то неприятном.
Еще одно слово — и напишешь заявление? Ну давай, попробуй. Черта в ступе, две недели отработаешь, по закону. А за это время, глядишь, ишак и сдохнет[1].
Если дело в моем женатом… пока еще… статусе, могла бы не перебивать — и все бы узнала. А если хочешь по гроб жизни делить этого козла с законной женой — твои трудности. Но тогда скажи об этом прямо.
Да потому что, мать твою, неправда, что «ничего не было». Или мы с тобой объяснимся, или… черт его знает что тогда будет.
Впрочем, я не собирался бежать за ней и продолжать разговор прямо сейчас. Стратегию надо было продумать. И тактику тоже.
В начале четвертого желудок настоятельно просигнализировал, что я забыл пообедать. Столовая уже закрылась, и, поколебавшись, я все-таки пошел в буфет. В надежде, что в это время никого из наших там не будет.
Ага, как же. Некоторые… рыжие у нас тоже начальники, им внутренний распорядок не указ. Сидит, уныло салат ковыряет. Интересно, она вообще ест что-нибудь или фотосинтез освоила?
Увидела меня, вспыхнула. Дернулась встать и уйти, но передумала. Решила, что я ее выслеживаю? Да на здоровье. Я тоже не уйду. Война войной — а обед по расписанию.
Мог, конечно, и к ней подсесть, но это было бы уж слишком. Даже собаку не трогают, когда она жрет. Устроился за соседним столом, мест свободных хватало. И тут у нее зазвонил телефон. Разговаривала тихо, почти шепотом, но я все равно слышал каждое слово:
— Да, Варечка, видела вчера. И сообщения, и пропущенные. Прости, пришла после этого разговора — сдохнуть хотелось. Выпила снотворное и спать легла. А сегодня… Нет, не говорила. Не хочу, — тут она коротко взглянула в мою сторону и сразу отвернулась. — Вообще ничего больше не хочу. Извини, я сейчас не могу разговаривать. Вечером перезвоню.
