Сон как рукой сняло. Встала, накинула халат, обулась в свои кроссовки, потому что на смену я ничего не брала, и пошла следом за сестрой.
Возле входа в отделение мне дали бахилы, шапочку и халат. Только после того как я полностью была одета в специальную одежду, меня впустили внутрь. Палат было здесь не очень много. Сестра провела меня в дальнюю, возле которой уже сидел один из ребят, что охраняли Яна. Он тоже был одет в больничный халат, бахилы и шапочку.
— Как он? — спросила я его.
— Нормально. Тебя всё зовёт.
— Десять минут. Пока больше нельзя. Потрясения нервные плохо скажутся, — раздался мужской голос справа.
К нам приближался мужчина, судя по всему лечащий врач Жени.
— Это понятно? Иначе мы не будем вас пускать, если вы будете нарушать режим.
— Я поняла. Мне хватит.
— Идите, — доктор открыл передо мной дверь и я тут же вошла внутрь палаты.
Реанимация и есть реанимация. Одна кровать, на которой полулежал бледный мужчина, а рядом приборы, которые стучали и пищали, измеряя показатели жизнедеятельности Жени. На самом деле я опасалась увидеть картинку куда более страшную, но к его рукам вели только несколько проводков. Бинты были чистыми, не в крови, губы только очень бледные, и в целом лицо выражало слабость и боль.
Он смотрел на меня и слегка улыбнулся бледными губами:
— Ева.
Моё имя будто заставило меня очнуться и я смогла двигаться. Сорвалась с места и подлетела к кровати. Присела аккуратно рядом и взяла в ладони его руку.
— Привет.
— Привет.
— Как ты? Больно, да?
— Нет. Я жив, и это главное, — говорил он медленно, но видно было, как ему хочется сказать. Заставлять его молчать было бы глупо — Женя не послушал бы, и всё равно говорил. — Я нашёл твоего отца. Сейчас он в безопасности.
— Я всё знаю. Марс и ребята мне рассказали. Не трать на это силы. Потом расскажешь. Вы оба живы, и для меня нет лучшего утешения. Я даже не хотела думать о том, что могла бы потерять вас обоих. Мир не может быть так ко мне жесток. Я просила, оставить вас мне. И небеса услышали.
Он протянул руку, несмотря на слабость, и провел ласково пальцами по щеке, а я зажмурилась от нежного касания любимого мужчины.
— Теперь всё позади? Всё будет хорошо?
Я понимала, что здоровье — очень хрупкая вещь, и состояние может дестабилизироваться по ряду причин. Ведь всё-таки было ранение, и серьёзное ранение, операция — вмешательство в организм, как ни крути. Но думать о плохом не хотелось. Хотелось услышать от него надежду, что всё обойдётся, что хватит нам страданий и переживаний. Именно от него.
— Конечно, девочка моя. Всё будет хорошо. Дай только немного времени. Мы уедем. Начнём жизнь заново. Поженимся. Родим малыша, может быть, и не одного. Найдём твоего отца. Всё будет замечательно. Так, как мы хотим.
— Ты поправишься? — из глаз невольно потекли опять слёзы.
— Обязательно. Ведь мне есть ради чего жить. Я нашёл свою любовь, свою семью. И я никому вас не отдам.
Он утёр пальцами слёзы.
— Не плачь. Помни о ребёнке.
Вместо ответа прижалась к его губам.
Как же я скучала, как же боялась за него. Как я счастлива видеть, что он снова открыл глаза, он в сознании, говорит со мной, пусть и пока ещё слаб.
— Всё. Время вышло, — раздался за спиной голос строгого доктора.
Я отстранилась с неохотой. Целовала бы его так целую вечность. И даже еще больше.
— Мне пора. Завтра я приду ещё.
— Буду ждать.
Забрала свои пальцы из его руки и пошла к выходу. У двери обернулась:
— Поправляйся, пожалуйста. Я без тебя не смогу.
— Идёмте, — подтолкнул меня врач.
* * *
— Идите, Ева, в ваше отделение. Скоро за вами придут. Вам нужно подумать и о себе. И малыше.
— Когда можно будет навестить еще раз?
— Завтра. Вам сообщат.
— Спасибо вам, доктор.
— Идите, Ева. Не беспокойтесь, ваш муж под присмотром.
Я пошла в свою палату, и даже не заметила, как дошла до неё — настолько мои мысли вовсе не здесь. Такое ощущение, что тело моё ушло, а душа так и осталась рядом с ним. Легла рядом под бочок, свернулась кошкой, и мурчит, чувствуя тепло тела моего мужчины, чувствуя его жизнь.
В палате снова и снова ходила из угла в угол, перебирая в голове мельчайшие детали нашего маленького свидания. Каждый взгляд, каждое его слово — всё это я берегла внутри себя, словно огромную драгоценность. То, ради чего стоит потерпеть, то, что греет душу, несмотря на мороз за окном.
— Ева Андреевна, — позвала меня сестра, вырывая из мыслей. — Собирайтесь, пора к доктору на осмотр.
Когда вернулась в палату от Яна, скинула с себя лишь больничное одноразовое барахло, а сама так и осталась в кроссовках и халате.
— Я готова, — пожала плечами в ответ.
— Тогда идёмте.
* * *
Гинеколог провёл осмотр в кресле, взял необходимые анализы и сказал, что завтра мне нужно будет еще сдать ряд биоматериалов для того, чтобы посмотреть как протекает беременность. На первый порах никаких проблемы не выявлено, всё протекало как положено. Дал мне упаковку витаминов, чтобы я начинала принимать их уже сегодня. Ещё был вынужден дать успокоительное, глядя на моё нервное состояние, причины о котором он, конечно, знал. Попросил пить его тоже согласно рецепту, и стараться поменьше переживать.
Да я итак стараюсь, только не получается, когда твой отце Бог знает где сейчас, а любимый под капельницами.
Но после успокоительного мне действительно стало намного легче. Тугой ком, образовавшийся где то в районе груди еще со времён побега из особняка Измайлова, стал будто таять. А может, это хорошие новости меня стали поддерживать не хуже таблеток. Но в эту ночь я спала намного лучше, и всё мечтала о том, как завтра я снова увижу Женю. Мне не надо ничего, лишь бы знать, что с ним всё хорошо, он поправляется. Только бы видеть его голубые глаза, самые прекрасные глаза в мире — и я уже счастлива.
Ряд анализов не выявил никаких патологий развития плода на данном периоде беременности. Ещё одна чудесная новость, которую я разделила с удовольствием с Женей. Несмотря на мои опасения, никаких ухудшений в здоровье моего будущего мужа не произошло. Наоборот, с каждым новым днём глаза его становились менее блёклыми, а губы начинали приобретать естественный оттенок. О выздоровлении, конечно, еще было говорить рано. Оно медленно, но шло.
Остаётся лишь ждать. Врачи сделали всё, что было в их силах, теперь дело за другим сильным доктором — Временем.
42.
Постепенно Женя пришёл в себя, раны его стали затягиваться. У меня тоже всё было хорошо по анализам. Витамины придали сил, а может, то, что всё стало спокойно и динамика выздоровления у моего мужчины положительная.
Спустя время он уже перестал быть белым, как стена, стал подниматься, и через две недели выглядел уже почти нормально.
— Ева, — взял он меня за руку.
Мы сидели вместе на его кровати. Его перевели в обычную палату для одного пациента, и почти все дни я проводила с ним. Вечерами расставаться было тяжело, а в своей палате неспокойно и одиноко — привыкла уже всегда быть рядом с ним. Мы как будто стали одним целым, и если нас делили — нам обоим было не по себе.
— Завтра мы улетаем.
— Уже?
— Да. Пора.
— Но как же твои раны? Они ведь не зажили еще до конца.
— Они будут долго заживать. Перелёт я смогу перенести.
— Уверен?
— Конечно, — провел он пальцами по щеке. — Доверься мне. Помнишь? Ты ообещала. Я знаю, что делаю. Ладно?
— Ладно.
— В пять утра машина отвезёт нас в аэропорт. Будь готова к этому времени.
— Куда летим?
— В Германию, как планировали. Там найдем твоего отца.
Я улыбнулась. Неужели этот весь кошмар позади, и папе больше ничего не угрожает. Скоро мы будем все вместе.
— Мы полетим обычной авиалинией? — подняла на него глаза.
— Да. Под новыми именами. Думаю, что после этой истории Яна будут искать.
